Виктор Люстиг: великий комбинатор времен Великой депрессии

В номере роскошного парижского «Отеля Крийон» на площади Согласия собрались серьезные люди. Пятерых дельцов, занимавшихся продажей металлолома, пригласил на конфиденциальные переговоры приятный человек лет тридцати пяти в дорогом костюме, представившийся чиновником из правительства. Он предложил им... купить Эйфелеву башню.

КОДЕКС ЧЕСТИ: «десять заповедей афериста»

Эти правила обычно приписывают Виктору Люстигу

■ Будьте терпеливым слушателем (именно это, а не нахрапистость, приносит мошеннику удачу).
■ Никогда не выглядите скучающим.
■ Дождитесь, пока другой человек раскроет свои политические взгляды, а затем согласитесь с ними.
■ Дайте другому человеку проявить свои религиозные воззрения и тогда выскажите те же.
■ Намекните на разговор о сексе, но не продолжайте его, пока другой человек не проявит сильного интереса.
■ Никогда не говорите о болезнях, если только собеседник не выказывает особого интереса к этой теме.
■ Никогда не суйте нос в личные обстоятельства собеседника (он сам постепенно вам все расскажет).
■ Никогда не хвастайтесь — просто позвольте своей значимости быть ненавязчиво очевидной.
■ Никогда не будьте неопрятны.
■ Никогда не напивайтесь.

«Сумасшедшие годы»: «предвзятость подтверждения»

На тот момент, в 1925 году, Эйфелева башня все еще была самым высоким архитектурным сооружением в истории. Ее возвели в Париже к Всемирной выставке 1889 года с расчетом на демонтаж через двадцать лет. Затем башня прижилась, ее даже приспособили для телеграфного сообщения и радиовещания, но время от времени дискуссии о том, нужна ли эта конструкция городу, возобновлялись.

«Несомненно, вы все читали газеты, — пояснял собравшимся в „Отеле Крийон“ бизнесменам импозантный господин с аристократическими манерами и шрамом на левой скуле, — и мне нет нужды рассказывать, что Эйфелева башня, одна из самых величественных достопримечательностей нашего прекрасного города, пришла в аварийное состояние». Кое-кто припомнил, что и правда видел заметки на эту тему. Чиновник, отрекомендовавшийся как представитель Министерства почт и телеграфов, сообщил, что властям больше не по карману содержать и ремонтировать башню и было принято трудное решение ее разобрать, а семь тысяч тонн металла продать по выгодной цене. Человек со шрамом предложил предпринимателям подать заявки на эту сделку, однако потребовал соблюдать строжайшую секретность: «наверху», дескать, опасаются волны протестов, если горожане узнают о сносе архитектурного памятника заранее.

Одному из этих бизнесменов, выходцу из провинции Андре Пуассону, чиновник вскоре сообщил радостную новость: его заявка одобрена. Сотрудник министерства тут же намекнул предпринимателю, что ждет от него «комиссионных». Пуассон и сам подозревал, что без этого в верхах дела не делаются, вручил чиновнику взятку и задаток за башню и получил взамен пачку документов с печатями.

Несколько дней спустя мошенник со стажем Виктор Люстиг, благополучно добравшийся до Австрии, тратил там в свое удовольствие деньги обманутого дельца. Аферист прекрасно разбирался в людях и использовал в своих манипуляциях свойственные человеческому мышлению когнитивные искажения — задолго до того, как стройную теорию о них сформулировал в конце XX века один из основателей поведенческой экономики Даниел Канеман. Андре Пуассона, в частности, подвело то, что можно назвать «стереотипизацией» и «предвзятостью подтверждения»: просьба Люстига о взятке идеально совпала с устоявшимся представлением предпринимателя о поведении столичных чиновников, и это подтолкнуло бизнесмена поверить мошеннику и заключить сделку, несмотря на недостаток информации о продавце.

Скрываясь в Австрии, Люстиг тщетно искал в газетах заметки об афере века с «продажей» Эйфелевой башни или объявления о розыске — не было ни слова. Пуассон решил, что курьезная история погубит его репутацию, и не стал предавать промах огласке. Так что Люстиг выждал некоторое время и вернулся в Париж, чтобы провернуть ту же махинацию вторично. На сей раз жертва обратилась в полицию, и аферисту пришлось срочно уезжать подальше — за океан, в США, где у него уже были налажены связи.

ОБЪЕКТ: несносная башня

Еще когда 300-метровую Эйфелеву башню только начали возводить, были те, кто считал, что гигантской конструкции не место на Марсовом поле и вообще где угодно в Париже. К строительству приступили в январе 1887 года, а уже в феврале в газете Le Temps появилось коллективное послание известных людей «Протест против башни месье Эйфеля» с просьбой не уродовать облик города странным объектом. Среди подписавших послание были прозаики Александр Дюма — сын и Ги де Мопассан, драматург Викторьен Сарду, поэты Леконт де Лиль и Сюлли-Прюдом, композитор Шарль Гуно и другие. «Достаточно на мгновение представить себе головокружительно смехотворную башню, господствующую над Парижем, точно гигантская черная фабричная труба, подавляющую своей варварской массой... все наши униженные памятники, всю нашу умаленную архитектуру, которая просто исчезнет перед этой ошеломляющей химерой», — заявляли подписанты. Впоследствии Ги де Мопассан на вопрос, почему он так часто обедает в ресторане, расположенном на Эйфелевой башне, отвечал: «Это единственное место в Париже, откуда ее не видно».

«Ревущие двадцатые»: «эффект контраста»

Виктор Люстиг (если это его настоящее имя) был уроженцем чешского городка Гостинне (если верить показаниям афериста). Криминальную карьеру начал как карточный шулер, затем переключился на более утонченные махинации. Курсируя по разным странам, меняя имена и паспорта, он часто выдавал себя за аристократа, отчего получил кличку Граф.

В США 1920-х годов, в период экономического бума и ажиотажа на рынке ценных бумаг, пресса пестрела сообщениями, как люди стремительно получают целые состояния чуть ли не из воздуха. На всеобщей погоне за легкими деньгами решил заработать и Люстиг: он сконструировал машину для удвоения банкнот. Доверчивым покупателям чудесного аппарата аферист объяснял принцип действия: помещаете в деревянный ящичек со сложным механизмом стодолларовую купюру, и машина за шесть часов печатает ее точную копию, неотличимую от подлинной банкноты. Люстиг демонстрировал, как это работает, заблаговременно загрузив «копии» в потайной отсек. Покупатели, заплатив огромные деньги, потом дивились: отчего аппарат сломался всего через 12 часов использования? Люстиг к тому времени успевал скрыться. Однажды афериста выследил шериф из Техаса и уже был готов надеть на мошенника наручники, но Граф убедил его, что проданная машина, должно быть, просто неисправна, и вернул недовольному стражу порядка деньги в знак примирения. Шериф в итоге сам был арестован при попытке расплатиться этими банкнотами, оказавшимися фальшивыми.

«Ревущие двадцатые» были временем расцвета организованной преступности. После того как в США ввели так называемый сухой закон — запрет производить и продавать спиртное, — его нарушение стало обычной практикой, а мафиозные кланы сказочно разбогатели на контрабанде алкоголя и торговле контрафактом. Люстиг легко влился в гангстерский мир, сотрудничая с известными бандитами. Говорят, что доверие одного из главных мафиозных боссов Чикаго, Аля Капоне, европейский авантюрист ухитрился завоевать обманом. Два «человека со шрамом» встретились, и Люстиг убедил Капоне вложить 50 тысяч долларов в невероятно выгодную, по его словам, сделку. Через два месяца аферист явился к гангстеру с виноватым видом, заявив, что предприятие окончилось полным крахом, сам он понес убытки, но долю партнера смог отстоять. И вернул Капоне его деньги. Тот, не подозревая, что никакой сделки не было, а деньги просто пролежали два месяца в сейфе, проникся уважением к «честному малому» и выдал ему 5 тысяч долларов в качестве компенсации мнимых потерь. Вероятно, Капоне позволил себя обмануть из-за когнитивной ошибки «эффект контраста»: в гангстерской среде человек с репутацией мошенника, вернувший крупную сумму до последнего цента, выглядел необыкновенно порядочным, и проверять его действия мафиозный босс не стал.

ЭПОХА: Великая депрессия

Такого подъема, как в 1920-е годы, экономика США еще не знала. Технический прогресс, новые производства, стремительно растущий рынок ценных бумаг. Экономический «мыльный пузырь» увеличивался. Когда к следующему десятилетию в стране и мире случился масштабный кризис, известный как Великая депрессия, многие поначалу не верили, что он надолго. О ее причинах исследователи до сих пор спорят: была ли это закономерная фаза экономического цикла или «идеальный шторм», когда совпало сразу несколько особенно неблагоприятных факторов. Первым заметным бедствием в США стал биржевой крах 1929 года. 24 октября начался обвал цен на акции, этот день прозвали «черным четвергом», а за ним последовали «черная пятница», «черный понедельник» и «черный вторник». Множество банков и предприятий разорялись и закрывались, миллионы людей теряли работу. К 1933 году количество безработных составило 25% от общей численности трудящихся. За пределами городов из-за падения цен на сельскохозяйственные продукты массово нищали фермеры; в начале 1930-х на Среднем Западе вдобавок случилась засуха; серия катастрофических пыльных бурь, «Пыльный котел», уничтожила плодородные почвы на огромных территориях. Толпы американцев мигрировали по стране в поисках средств к существованию. Их лагеря, где люди жили в палатках и сооруженных из чего придется хибарах, прозвали «гувервиллями» — по фамилии президента Герберта Гувера, которого обвиняли в недостаточно энергичном противодействии кризису. Его преемник, избранный в 1932 году Франклин Рузвельт, провозгласил «Новый курс»: комплекс мер государства по поддержке экономики и населения. Среди них были ревизия банков, организация общественных работ и другие программы по трудоустройству граждан, реформы в сельском хозяйстве и промышленности, создание системы социального страхования. Нет единого мнения, насколько действенными оказались меры Рузвельта и когда экономика США вышла из Великой депрессии — с началом Второй мировой войны или с ее окончанием.

Великая депрессия: «апатия прохожего»

На исходе 1920-х экономический рост сменился невиданным спадом. Период Великой депрессии принято отсчитывать с 1929 года, когда случился биржевой крах. Спрос падал, предприятия разорялись, производства сворачивались, люди массово теряли работу и сбережения. А Люстиг осуществил в охваченной паникой стране крупнейшую в жизни аферу. Совместно с Уильямом Уоттсом, подделывавшим, в частности, этикетки для бутылок контрафактного алкоголя, и талантливым химиком Томом Шоу авантюрист организовал целую подпольную фабрику. Там печатали фальшивые доллары такого качества, что их порой не могли отличить от настоящих даже опытные банковские кассиры. Запутывала следы организованная Люстигом сеть курьеров, которые даже не знали, что распространяют фальшивые деньги.

Поток подделок, хлынувший в расшатанную кризисом экономику США, всерьез обеспокоил государственную Секретную службу. Ее сотрудники не сразу вычислили источник фальшивых сотен тысяч долларов, а потом долгое время не могли Люстига задержать: авантюрист менял имена, паспорта и внешность. Подвела Графа, словно в сюжете криминальной баллады, женщина. Весной 1935 года разыскивавшим Люстига сотрудникам Секретной службы поступил анонимный звонок, и высокий голос сообщил адрес в Нью-Йорке, по которому фальшивомонетчик часто бывает. За домом установили слежку, и вскоре мошенника задержали. Арестовавший Люстига агент Секретной службы Фрэнк Секлер впоследствии рассказывал в интервью, опубликованном в 1951 году в газете The Pittsburgh Press, что они всегда считали: авантюриста сдала властям, заподозрив в измене, любовница — содержательница сети публичных домов Билли Шибл.

При обыске у Люстига в портмоне нашли свинцовый ключ. Провели расследование, и выяснилось, что это ключ от камеры хранения на станции нью-йоркского метро. В ячейке, которую им открыли, обнаружились поддельные купюры на общую сумму более 51 тысячи долларов, а также клише для их печати. Важнейшие улики были добыты. Однако практически накануне суда, 1 сентября 1935 года, Люстиг сбежал из неприступной федеральной тюрьмы в Нью-Йорке, прозванной «Гробницами». Средь бела дня на глазах у прохожих мошенник спустился из окна третьего этажа по связанной из простыней веревке, делая вид, что он мойщик окон. Никто его не задержал. То ли граждане поверили, что этот человек просто выполняет свою работу, то ли на руку преступнику сыграл феномен, который позже социальные психологи Джон Дарли и Бибб Латане назвали «апатия прохожего»: когда каждый из нескольких очевидцев чрезвычайной, но, как правило, неоднозначной ситуации не реагирует на нее, рассчитывая, что вмешается кто-то другой. Так или иначе, Люстиг опять скрылся.

Пытаясь выследить беглеца, стражи закона обнаружили в Питтсбурге его подпольную фабрику фальшивок и арестовали сообщника, Уоттса. Чуть позже Люстига задержали агенты ФБР. На сей раз мошенник не избежал суда и приговора: 15 лет за изготовление фальшивых денег и еще 5 за побег.

***

Тюрьма Алькатрас. Около 1940 года

Один из величайших аферистов XX века отправился отбывать срок в тюрьму для закоренелых преступников на острове Алькатрас в заливе Сан-Франциско. Там уже сидел Аль Капоне, которого полиции долго не удавалось привлечь к суду за тяжкие преступления, но получилось добиться приговора за неуплату налогов и вдобавок доказать эпизоды контрабанды. Люстиг и Капоне оба умерли в 1947 году: аферист — в тюремной больнице от пневмонии, мафиозо, досрочно освобожденный ввиду плачевного состояния здоровья, — у себя дома.