Как покушались на труп Ленина

Ильич, за Розенберга ответишь

Вечером 19 марта 1934 года начальник оперативного отдела ОГПУ Паукер докладывал (его записка сохранилась в Архиве Президента РФ в фонде Сталина) секретарю Иосифа Виссарионовича Поскребышеву о чрезвычайном происшествии. 

Неизвестный гражданин, «оказавшийся впоследствии Никитиным Митрофаном Михайловичем», пытался выстрелить в забальзамированное тело Ленина. Однако бдительные часовые и публика, проходившая мимо саркофага, заметили подозрительное поведение Никитина и попытались помешать. Осознав, что замысел не удался, тот застрелился.

После того, как самоубийцу обыскали, то обнаружили документы, которые помогли установить его личность. Никитин родился в одной из деревень Брянского района Западной области. Перед совершением теракта 46-летний гражданин проживал в Куркинском районе Московской области и состоял на службе в совхозе «Прогресс» ответственным агентом. Никитин осознавал, что живым он из Мавзолея не выйдет, поэтому написал предсмертную записку, которую вместе с письмом на имя секретаря Пролетарского райкома партии Кулькова (в его районе располагался совхоз «Прогресс») и обнаружили сотрудники ОГПУ. 

Поступок Митрофана оказался ничем иным, как протестом против окружающей действительности. «Процветают мошенничество, воровство, зверство, грубость и т.п. Люди мечутся из стороны в сторону. Завязли в грязи, вши всех обсыпают. В отдаленных деревнях, совхозах люди голодают… бегают по соседям, достают ложку соли или спичку, чтобы зажечь какую-либо коптелку. Соли нет, тоже мыла, спичек, керосина, топлива нет. Последние нежилые постройки люди ломают на топливо, – следовало из записки Никитина. – Люди обезумели, все потеряли голову от такой сказочно тяжелой, бессмысленной жизни. Все живут только одним днем, что же будет завтра?.. Эту весну 1934 года опять очень много людей умрет на почве голода, грязи, от эпидемических болезней… Неужели наши правители, засевшие в Кремле, не видят, что народ не хочет такой жизни, что так жить дальше невозможно, не хватает сил и воли. Молодое поколение, благодаря недоеданию, неправильному воспитанию: калечится физически и нравственно. Все здоровое, хорошее, честное, красивое вымирает с каждым днем, но я убежден, некоторые теперешние сановники это видят и знают». 

До происшествия в Мавзолее Никитин отправил письмо Кулькову о злоупотреблениях в совхозе «Прогресс», который принадлежал некоему 2-му Свиноводческому тресту. 4 сентября 1933 года Никитин был принят сюда на работу, а уже через неделю разругался с директором совхоза Розенбергом, стал писать заявления, в которых просил обратить внимание начальства на массовое пьянство, жульничество, воровство, разгильдяйство. Никитин утверждал, что директор Розенберг потакает разорителям совхоза, не стремится навести в нем порядок, умело вести хозяйство. Митрофан Михайлович рассказывал о существовании принципа неравного распределения продуктов питания: «Ведь кладовка существует почти для директоров, секретаря Зайцева, Чековцева. Рабочие все видят, но что могут сделать. Весной все разбегутся, я вам пророчу это». Просит Никитин секретаря Кулькова расследовать и проверить, почему «картофель и другие овощи поморозили». 

Послание осталось без ответа. И, тогда, по мнению Никитина, оставался один шаг, чтобы привлечь к проблеме внимание. В предсмертном послании он написал: «Я, Никитин Митрофан Михайлович, с радостью умираю за народ, готов был бы ради благополучия рабочих, крестьян, служащих пойти на любые пытки, ради лучшей жизни народа. Я, умирая, протестую от миллионов трудящихся, довольно рабства, террора, голода, довольно всего тягостно-тяжелого. Опомнитесь, что вы делаете?.. Куда страну завели… 

Я знаю, что некоторые скажут – фанатик, кулак, подкулачник, ах, да мало ли что скажут. Но напрасно, ошибутся, я с 13 лет рабочий, моя совесть чиста… Я долго все обдумывал, мучился, переживал. За несколько дней, еще в январе с.г. вот эти строки пишу далеко от Москвы в деревне. Но знайте, дорогие, что только моя любовь к людям… заставляла так поступать и расстаться с жизнью, а жизнь драгоценней всего для человека…». 

Свидетельства о психических заболеваниях Никитина найдены не были. Просто человек не нашел иной формы протеста. Впрочем, и она оказалась малоубедительной. Тот первый выстрел в Мавзолее мало кто услышал. 

Прочитав эмоциональные послания, Иосиф Сталин распорядился отправить их в свой архив. Следствие продолжилось. Однако на сегодняшний день в архивах ФСБ и МВД документы о самом деле не обнаружены. 

Нога, молоток и взрывчатка против саркофага

Больше смельчаков во время сталинской эпохи не нашлось. По крайней мере, документы на этот счет отсутствуют. Однако в период «оттепели» произошло еще несколько покушений на тело Ленина. Так, 20 марта 1959 года один из посетителей Мавзолея ударил по стеклу саркофага молотком. Стекло треснуло.

Днем 14 июля 1960 года гражданин Минибаев взобрался на барьер около саркофага с телом Ленина и ударом ноги (как докладывал в ЦК КПСС министр здравоохранения СССР Курашов) разбил стекло. Мелкие осколки повредили лицо вождя. Мавзолей временно закрыли. Пока одни ученые приводили в порядок тело Ленина, другие занялись укреплением саркофага: его сделали из особо прочного пуленепробиваемого материала.

Другой случай оказался особенно трагичным - помимо злоумышленника, пострадали другие люди. 1 сентября 1973 года террорист сумел пронести под одеждой изготовленное заранее взрывное устройство в траурный зал Мавзолея. В тот день начались учебные занятия, и к Ленину шли многочисленные группы детей. Вероятно, охрана отвлеклась, террориста приняли за школьного учителя. Дойдя до саркофага, тот соединил контакты проводов устройства и… прогремел взрыв. 

Модернизированная усыпальница вождя уцелела! Однако погибла супружеская чета из Астрахани, которая следовала за злоумышленником. Тяжелые ранения получили четверо школьников, часовых разбросало по всему траурному залу. От террориста остались лишь одна рука и часть головы…