Какая тайна скрывается за трагической судьбой княжны Прасковьи Юсуповой?

Время, полное надежд

Княжна родилась во времена великих дел и перемен. Петр I у Юсуповых бывал, маленькую Прасковью гладил по голове, целовал в макушку, назвая умницей.

И действительно, даже родной отец, у которого подрастали 3 сыновей и 2 дочери, выделял именно Прасковью. За ум, сообразительность, за твердый характер и непоколебимую волю.

В Григории Юсупове было еще много от татарских предков. Прасковью он именовал по-своему: Саида, или Сюйда. Сравнивал дочь с нагайкой, которая гнется, не не ломается.

Знал бы батюшка, какими горькими и пророческими окажутся эти слова!

Но при Петре, Прасковья блистала на ассамблеях: молодая, богатая, знатная, гордая. Она дружила с цесаревной Елизаветой, казалось, что ее ждет блестящее будущее.

От Ивановны - добра не жди

После вдовы Петра Великого и его внука, к власти Верховными министрами была приведена царица Анна. Петр I к потомству своего соправителя и сам относился насмешливо, и свой ближний круг к этому приучил.

"Ивановны" так звали, считая темными, приверженными старине и недалекими, всех царевен этой ветви Романовых. Да и на трон Анну выбрали, чтобы министры могли спокойно править вместо нее.

Отец Прасковьи лично участвовал в написании "Кондиций", ограничивающих самодержавие царицы. Принявшая все условия Анна, лишь бы усидеть на троне, поначалу вела себя примерно, даже жаловала авторов кондиций, так, например, при ее коронации, Григорий Юсупов получил чин повыше.

Но прожил он недолго и скончался в сентябре того же 1730-го года. А для Прасковьи, батюшкиной любимицы, начался ад.

Версии вины

Сразу после смерти отца ее вызывают на допрос руководителя тайной канцелярии Андрея Ушакова. Что ставят в вину молодой девице? Неизвестно.

Есть несколько предположений:

• Личная неприязнь царицы Анны, которой Прасковья то ли что-то не так сказала, то ли не так посмотрела;
• обвинение в наведении порчи на Анну Иоанновну и ее фаворита Бирона, дескать, видели Сюйду на заре, как скакала на лошади без седла и некий порошок у ворот сыпала (об этом упоминает в своем романе "Слово и дело" Валентин Пикуль);
• дружба Прасковьи с Елизаветой Петровной;

• семейная интрига. Эта версия прямо обвиняет в судьбе Прасковьи ее родного брата, Бориса Григорьевича. Мол, оговорил сестру, чтобы получить все наследство отца целиком. Но ведь были живы еще и два других брата, наследство так и так пришлось делить.

Ссыльная

Как бы то ни было, в чем состояла вина Прасковьи Юсуповой, так и останется тайной. Ее, велев не болтать о спросе, сослали в Тихвинский женский монастырь.

Пока ее не постригали в монахини, но это была ссылка. Тяжкая, томительная, поднадзорная. Вероятно, люди, которые ее окружали имели прямой приказ: доносить, расспрашивать и провоцировать девушку.

В Тихвине она пробыла 5 лет. Она не болтала, но косвенно можно было понять, что Прасковья явно что-то знает, может быть покрывает чью-то чужую вину. А еще девушка очень тепло отзывалась о Елизавете Петровне.

Этого оказалось достаточно. Донесли.

Пытки и постриг

В 1735 году Прасковью под конвоем снова привезли в Петербург, к Ушакову, который изрядно за 5 лет правления Анны Иоанновны поднаторел в лютости. Девушку подвергают допросам.

Тайным. Что она знала такого, что ее тайно допрашивали, добивались признания каких-то нелепых вин, не рискнули казнить?

Обвинения она отрицала. Отвечала бойко и по существу, доказывая всю нелепицу, которую несли доносчики и обвинители.

Ушаков лично докладывал царице после каждого допроса Прасковьи. В конце концов Прасковья начала обвинять своих обвинителей, называя Ушакова вором и мучителем.

Подумайте, насколько это было не типично для девицы в разгар страшного 18 века. Вот она, отцовская Сюйда-нагайка!

В конце концов царица, давно разорвавшая ограничительные кондиции, вынесла решение о судьбе княжны Юсуповой: ей оставляли жизнь, но подвергали физическому наказанию и постригали в монахини.

Княжну приговорили к избиению "кошками", четырехвостными плетками с узелками на концах. А вот с пострижением вышла заминка: в окрестностях Питера не было ни единого женского монастыря, где можно было бы достать облачение для монахини, пришлось посылать в Новгород.

Сохранилась опись стоимости вещей для пострига Прасковьи Юсуповой. Не разорилась казна: 4 рубля 81 копейка. На такой наряд меняла дорогие одеяния знатная княжна.

Постригали ее тайно, в секретности, прямо в узилище.

Непокоренная

Уехала инокиня в отдаленный монастырь Тобольской епархии. Там, по царскому указу предстояло ей прожить до скончания дней.

В дороге сестра Прокла, не признавшая своего пострига ругала на чем свет стоит и Ушакова, и иностранцев, захвативших власть в России, и саму царицу. Ей было уже нечего терять.

Вслух она молилась лишь о здравии своей матери и... цесаревны Елизаветы Петровны.

Последнее известие о ее жизни в монастыре датировано 1738 годом. Писали доносчики, что сестра Прокла имя свое монашеское отринула, одеяние не носит. Учиняет монахиням разгон и смирения не проявляет.

За эту непокорность несчастную вновь велели сечь, а ноги заковали в кандалы, чтобы не сбежала, да держали ее круглосуточно за караулом.

В царствование Елизаветы Петровны из ссылки возвратились многие из тех, кто угодил туда при царице Анне, Прасковьи Юсуповой среди них не было.

Как каторжанка в кандалах, в тюрьме тюрьмы, дожила свой век гордая княжна, любимица отца, девочка, которую за ясный ум Великий Петр в макушку целовал.