«Я знал борьбу, но не знал счастья победы»: роковая судьба Александра Колчака

У Александра Колчака даже в выражении лица было что-то трагическое. «Я знал борьбу, но не знал счастья победы», — сказал он перед смертью. На самом деле победы были, но какие-то странные — ведущие в конечном счете к поражению и трагическому финалу.

В поисках Земли Санникова

Адмирал Колчак был человеком военным до мозга костей. Но поначалу он прославился на вполне мирном поприще полярных исследований.

В 1900 году Колчак отправился на поиски легендарной Земли Санникова в составе экспедиции барона Эдуарда Толля. Землю Санникова, разумеется, не нашли, зато барон застрял на острове Беннета.

Колчаку пришлось снарядить вторую экспедицию — теперь уже чисто спасательную. Увы, спасти Толля не удалось. Колчак лишь констатировал, что барон погиб.

Вот она — та самая борьба без побед. Колчак проявил героизм, сделал ряд ценных открытий, получил высшую награду Русского географического общества. Но по большому счету обе экспедиции оказались неудачными: Землю Санникова не отыскали, барона Толля не спасли.

В 1909 году Колчак отправится в третью экспедицию, план которой он же и разработал. Ледоколы «Вайгач» и «Таймыр» должны были пройти Северным морским путем из Тихого океана в Атлантический. И они прошли. И открыли Землю императора Николая II. Но это случилось позже и без участия Колчака. Он все подготовил, но слава досталась не ему, а его другу — Борису Вилькицкому.

Герой Порт-Артура

После второй экспедиции Колчак направился в Порт-Артур: началась Русско-японская война, и он, морской офицер, не мог остаться в стороне. Он командовал миноносцем, потом сухопутной артиллерийской батареей. Его подкосила болезнь — суставный ревматизм, следствие долгого пребывания на севере. Но Колчак до последнего оставался в строю. За храбрость он получил золотую саблю. К нему не может быть никаких претензий, но общий итог — позорная сдача Порт-Артура и японский плен. Снова борьба без побед.

Война закончилась. России предстояло восстанавливать флот, причем практически с нуля. Большую роль в этом деле сыграл кружок молодых офицеров. По их настоянию был создан Морской генеральный штаб, они разрабатывали судостроительные программы.

У Колчака был непростой характер — резкий и бескомпромиссный. Дважды он устраивался на службу в Моргенштаб и дважды уходил оттуда, не сойдясь во мнении с начальством. Первую мировую войну Колчак встретил на Балтийском море.

С Балтики на Черном море

«Начало войны было одним из самых счастливых и лучших дней моей службы», — говорил Александр Васильевич. Можно усомниться в том, что война — это такое уж счастливое событие, но суть понятна: Колчак оказался в своей стихии.

Его смущало лишь то, что верховное командование отводило флоту сугубо вспомогательную, чисто оборонительную роль. О больших сражениях в открытом море пришлось забыть и заняться главным образом постановкой минных заграждений.

На Балтфлоте Колчак дослужился до командира Минной дивизии. Эта должность полностью его устраивала, но в июне 1916 года Колчак, совсем недавно получивший звание контр-адмирала, был произведен в вице-адмиралы и назначен командующим Черноморским флотом.

Это назначение было настолько неожиданным, что его трудно объяснить. Ни по возрасту, ни по опыту командования серьезными соединениями Колчак не мог претендовать на этот пост.

Тем не менее назначение состоялось. И Колчак проявил себя с самой лучшей стороны. К концу 1916 года турецко-немецкий надворный флот был вытеснен из Черного моря и заперт в Босфоре.

Однако перед Колчаком стояла и другая задача — подготовить операцию по высадке десанта и захвату Черноморских проливов. Цель, прямо скажем, грандиозная. Ведь овладеть проливами — мечта всех тогдашних патриотов.

Босфорская операция могла бы стать делом жизни адмирала Колчака. Не стала, помешала революция. Уже за одно это он имел право ее искренне ненавидеть.

Сабля в море

Февральскую революцию совершенно напрасно называют бескровной. Достаточно вспомнить Балтийский флот, где были убиты десятки офицеров, включая командующего флотом адмирала Адриана Непенина.

На Черноморском флоте ничего подобного не происходило. Колчак сразу же наладил контакт с революционными организациями — советами и комитетами. Но один человек не может противостоять всеобщему развалу. Авторитета Колчака хватило на два с половиной месяца. А в середине мая Севастопольский совет самочинно арестовал генерал-интенданта, которого обвиняли в хищениях. Колчак подал в отставку.

В этот момент на Черное море зарулил военно-морской министр Александр Керенский. Уговорил совет отпустить генерала, а Колчака — остаться на посту. И уехал. И все, конечно, пошло по-прежнему.

Совет придумал, что офицеры замышляют контрреволюцию. И постановил разоружить всех офицеров. Колчак совершил красивый жест: швырнул в море золотую саблю, полученную в Порт-Артуре. После чего сдал командование и уехал в Петроград отчитываться перед Временным правительством.

Скитания по свету

В столице экс-командующий Черноморским флотом оказался в центре внимания. Американская военная миссия пригласила его в Америку. Там готовили свою операцию по захвату проливов, и Колчак понадобился в качестве консультанта.

С другой стороны, в Петрограде появились офицерские организации, вынашивающие планы установления военной диктатуры. Они всячески обхаживали Колчака и даже подарили ему новую саблю взамен брошенной в море. Но в конце концов наметили другого кандидата в диктаторы — генерала Лавра Корнилова. А Колчак уехал в Америку. Началась полоса странствий.

Оказалось, что в Америке Колчак никому не нужен. Он возвращается в Россию, но узнает об Октябрьском перевороте. В большевистской России ему делать нечего. Он хочет воевать с немцами и просится в британскую армию. Его направляют на Месопотамский фронт.

По дороге Колчак получает другое предложение: возглавить русские войска на КВЖД. Он едет на КВЖД, но там такой бардак, что Колчак быстренько уезжает в Японию. Оттуда снова в Россию. Колчак хочет пробраться на юг, в Добровольческую армию. Адмирал доезжает до Омска и неожиданно становится… министром. Здесь необходимо небольшое отступление.

Переворот в Омске

В мае 1918 года большевики спровоцировали мятеж Чехословацкого корпуса. Чехи свергли советскую власть на огромной территории — вдоль железной дороги от Волги до Владивостока. Там образовалось почти два десятка правительств, ведущую роль в которых играли эсеры.

Осенью эти правительства кое-как объединила Директория, находившаяся сначала в Уфе, а затем в Омске. Ее возглавлял эсер Николай Авксентьев. Директория и предложила Колчаку пост военно-морского министра. На свою погибель. Директория, как когда-то Временное правительство, не устраивала никого — ни левых, ни правых. Офицеры и казаки подумывали о диктатуре. И в ночь на 18 ноября небольшой казачий отряд арестовал Авксентьева и других эсеров, входивших в правительство. Проще говоря, произошел государственный переворот. Колчак в нем не участвовал, но власть досталась именно ему. Он стал Верховным правителем России.

Колчак сразу же заявил: «Я не пойду ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности. Главной своей целью ставлю создание боеспособной армии, победу над большевизмом и установление законности и правопорядка, дабы народ мог беспрепятственно избрать себе образ правления, который он пожелает, и осуществить великие идеи свободы, ныне провозглашенные по всему миру».

В будущем Верховный правитель обещал созыв Национального собрания. А пока установилась обычная военная диктатура. Вряд ли в тех условиях могло быть по-другому.

«Кругом либо воры, либо трусы»

На фронте главные события происходили с марта по июнь 1919 года. В марте началось наступление на Волгу. Поначалу оно шло успешно. Но красные перебросили основные силы на Восточный фронт, получив там огромное преимущество и в людях, и в военной технике. В мае они начали контрнаступление. Колчак оставил Поволжье и уступил стратегическую инициативу.

В августе армия Колчака ушла с Урала, но на два месяца сумела закрепиться в районе Тобола. Однако в октябре оборона выдохлась и красные прорвали фронт под Петропавловском. В ноябре колчаковцы оставили Омск. Началась агония.

Колчак всегда был нервным человеком. Теперь вспышки гнева стали регулярными и приводили подчиненных в ужас. Он бросался стаканами и чернильницами. Разговаривая, резал подлокотник кресла ножом.

Верховный правитель понимал, что потерпел поражение. На этот раз — главное в жизни.

«Дело не в законах, а в людях», — сокрушался он. «Все гниет. Я поражаюсь, до чего все испоганилось». «Что можно сделать, если кругом либо воры, либо трусы, либо невежи!»

Конечно же, Колчак упрощал. Дело было не только в людях, хотя все отмечали, то окружение Верховного правителя никуда не годилось. «Тут нет ни одного, кому я бы доверил управление мелочной лавкой, а не только государством», — писал английский полковник Уорд. Заметим, что самого Колчака полковник чрезвычайно ценил.

Предательство чехов

Но главная проблема в том, что Колчак оказался слабым Верховным правителем. Больше всего он ненавидел бардак, но как раз с ним и не смог справиться. Казачьи атаманы и военные власти творили на местах жуткий произвол. Грабеж и насилие над мирным населением превратились в норму. Крестьяне отвечали сопротивлением: сначала пассивным — дезертирством, а потом и активным — восстаниями.

12 ноября поезд Колчака выехал из Омска в направлении Иркутска. Когда он подъезжал к Иркутску, власть в городе захватил эсеро-меньшевистский «Политцентр». А железную дорогу контролировали чехи. Они думали лишь о том, как самим поскорее добраться до Владивостока. И выдали Александра Колчака новой иркутской власти в обмен на обещание беспрепятственного проезда.

Эсеры и меньшевики, как водится, быстро уступили власть большевикам. В это время к Иркутску подошли остатки колчаковских войск и потребовали выдать им адмирала. В ответ на ультиматум большевики оперативно расстреляли Колчака.

Спорный вопрос, исходил ли приказ о расстреле от Ленина. Едва ли это имеет большое значение. Понятно, что большевики все равно казнили бы Колчака — чуть раньше или чуть позже Адмирал сознательно выбрал свой путь и прошел по нему до конца, не прося пощады и ни о чем не жалея.