Абрамцево, Монмартр и другие арт-поселения, где знаменитые художники находили вдохновение, сюжеты, друзей и путь к успеху

Какие только места не облюбовывали художники: столичные кварталы, сельская глушь, пляжи, берега рек и озер, заброшенный монастырь и усадьба состоятельного мецената.

Барбизон

Дом художника Милле в Барбизоне Ян Хендрик Вайссенбрук 1900

Где: деревня Барбизон в лесу Фонтенбло под Парижем

Когда: 1830-е — 1860-е

Обитатели: Теодор Руссо, Жан-Франсуа Милле, Шарль-Франсуа Добиньи, Нарсис Диаз, Жюль Дюпре, Констан Труайон, Камиль Коро, Гюстав Курбе.

Подробности: Все началось с любви. Теодор Руссо влюбился в Огюстину, приемную дочь Жорж Санд. Писательница симпатию одобряет и даже обещает приданое в 100 тысяч франков — дело идет к свадьбе! Но у Жорж Санд есть еще родная дочь Соланж. И она не хочет, чтобы такая сумма уплыла из семьи. Соланж пускает слух, будто Огюстина на самом деле влюблена в другого. Сердце Руссо разбито. Он уезжает в глушь — в Барбизон, где уже бывал не раз на пленэрах. И с 1847 года поселяется там навсегда.

Вскоре к Руссо присоединяется Милле со своей большой семьей и другие единомышленники, для которых реалистический пейзаж и сцены из крестьянской жизни становятся главными мотивами в творчестве. Художники селятся в отдельных домах или на постоялом дворе «Белая лошадь». Хозяину приходится даже сделать пристройку для художественных мастерских: конечно, барбизонцы делают наброски на открытом воздухе, но завершают свои картины в студии. Папаша Ганн всегда требует у своих постояльцев предоплату: он быстро сообразил, что у большинства хлынувших сюда художников дела идут не слишком хорошо.

Милле встает пораньше, чтобы сначала поработать в поле, а уж потом браться за кисти. Он очень гордится тем, что он — обычный крестьянин. В Барбизон художники едут за простотой: они не приукрашивают на картинах бедность и тяжелый труд крестьян, а по вечерам, закончив с живописью, ужинают незатейливой похлебкой за столом без свежей скатерти и серебра.

Слава Барбизона пришлась на 1850-е, но и после художники наведывались туда за вдохновением. Впрочем, не только за ним: в это время пейзажи как раз начинают пользоваться спросом у коллекционеров — писать их пробуют все. В Фонтенбло едут со всей Европы и даже из Америки. В 1872 году в Барбизоне всего 300 жителей, 100 из них — художники, а крестьян, за сценами с участием которых они охотятся, — 147.

Бывали в лесу Фонтенбло и импрессионисты, но не задерживались там надолго: их интересовал свет, а в лесу было все же темновато.

«Меня просто поразили Руссо и Добиньи, — вспоминал барбизонцев Ренуар, который в годы безденежья ходил в Фонтенбло из Парижа пешком. — Я сразу понял, что Коро замечательный человек, он не занимается отделкой своих картин, и слава его будет жить вечно. Как Вермер Делфтский, он вне моды. Милле я терпеть не мог, его сентиментальные крестьяне чем-то напоминали переодетых актеров. Всей душой я тянулся к Диазу. Он был доступен моему пониманию… Картины Диаза пахнут грибами, прелой листвой и мхом».

Барбизонцев назовут предтечами импрессионизма. Образы Милле позже будут препарировать Ван Гог и Дали.

Шедевры, написанные в Барбизоне:

Монмартр

Художник на Монмартре. Начало XX века.

Где: холм Монмартр, самая высокая точка Парижа

Когда: 1871 — 1914

Обитатели: Огюст Ренуар, Анри де Тулуз-Лотрек, Эдгар Дега, Поль Сезанн, Пабло Пикассо, Жорж Брак, Сюзанна Валадон, Морис Утрилло, Амедео Модильяни, Теодор Руссо, Поль Синьяк, Андре Дерен, Морис де Вламинк.

Подробности: Пригород Парижа, деревушка посреди большого города, Монмартр стал легендой и прототипом для многих кварталов, где позже обитали, пили, развлекались, спорили и писали художники. Во второй половине XIX века, когда на Монмартре стали селиться художники, это была дикая местность с огородами, колодцами, ничейными полями, где пасли коров и собирали траву для кроликов. Сюда не ездили фиакры — слишком высоко подниматься, поэтому поход в Париж (час ходьбы) оказывался настоящим путешествием. Импрессионисты потянулись в эти дикие места сразу по окончании Франко-прусской войны, потому что жить здесь было недорого и почти как в деревне: колоритные пейзажи, тишина и свобода.

Огюст Ренуар поселился на Монмартре, когда решил писать большое многолюдное полотно под открытым небом — «Бал в Мулен де ла Галетт». Заодно художник утирал носы монмартрским детям, которые слонялись по улицам без присмотра, был влюблен, искал моделей среди юных швей и прачек и слыл своим даже среди уличных бандитов. Позже он долго жил на аллее Туманов, тоже на Монмартре, чтобы уже его собственные дети дышали свежим воздухом, лазали за грушами в соседний сад и пили парное молоко, которое каждый день брали у соседки. Практически все, что писал Анри де Тулуз-Лотрек, происходило на Монмартре: цирки, кабаре, танцы, певицы и певцы, проститутки, клоуны. Он писал Аристида Брюана, который по ночам обзывал «коровьими мордами» и «шлюхами» разодетых буржуа в кафе «Мирлитон», а по утрам гонял по Монмартру на велосипеде. Сезанн, сменивший с десяток мастерских в Париже, последнюю выбрал на Монмартре, на «Вилле искусств», и здесь написал портрет Амбруаза Воллара, доведя маршана до исступления сеансами позирования (по одним сведениям, сеансов было около 80, по другим — больше сотни). У подножия холма Монмартр будущие импрессионисты и создатели нового искусства собирались вместе в кафе «Гербуа», а потом в «Новых Афинах».

К началу ХХ века Монмартр стал богемным, нищим, артистичным, авангардным, голодным кварталом. Кроме «Виллы искусств» (совсем не вилла, а общежитие с дешевыми мастерскими) здесь собирала художников вилла «Фюзен» — бывшие павильоны Всемирной выставки. Ради Модильяни, для Модильяни, а заодно других нищих авангардистов один доктор-меценат отремонтировал здание, готовое под снос, оборудовал комнаты простенькой мебелью и устроил галерею на первом этаже. Модильяни в то время резал скульптуры по дереву — и по ночам крал шпалы, чтоб днем использовать их как материал.

Юный Пабло Пикассо, конечно, не подозревал, но когда он поселился на Монмартре в «Бато-Лавуар», облупленном общежитии без электричества, с одним краном и одним туалетом на 5 этажей, Монмартр как раз начал превращаться в легенду. В разное время в «Бато-Лавуар» жили Жорж Брак, Анри Матисс, Поль Гоген, целые колонии испанцев и итальянцев. Здесь складывались фовизм и футуризм, здесь у кабаре «Проворный кролик» выставляли котел с супом для голодных художников. Но все они сразу уезжали с Монмартра, как только получали первые большие деньги. Морис Утрилло, писавший улицы знаменитого холма всю жизнь, прожил здесь дольше всех.

Шедевры, созданные на Монмартре:

Улей

«Улей» времен Модильяни. 1918 год.

Где: Париж

Когда: 1902 — настоящее время

Обитатели: Амедео Модильяни, Марк Шагал, Осип Цадкин, Хаим Сутин, Моисей Кислинг, Фернан Леже, Макс Жакоб, Александр Архипенко, Диего Ривера.

Подробности: Свое необычное название знаменитый парижский фаланстер «Улей» получил благодаря форме здания, в котором подобно пчелиным сотам располагались жилые комнаты и мастерские художников.

В начале ХХ века в культурной жизни Парижа случились большие перемены. Во-первых, художники, скульпторы и писатели начали массово перебираться с Монмартра на Монпарнас, превратив последний в новый культурный центр французской столицы. И во-вторых, в космополитический Париж хлынула волна художников-мигрантов, в том числе из России (в основном они были еврейского происхождения, поскольку путь в российские учебные заведения им был заказан). Приезжие живописцы были сильно стеснены в средствах, им не часто хватало денег даже на еду. И «Улей» стал для них идеальным пристанищем.

Здание, похожее на пчелиные соты, появилось в тупике Данциг на юго-западной окраине Парижа благодаря скульптору Альфреду Буше и архитектору Густаву Эйфелю. Последний в 1900 году сконструировал павильон-ротонду для Всемирной выставки в Париже. А Буше купил ее, перенес на Монпарнас и превратил в жилой комплекс для художников и литераторов. В 1902 году «Улей» открыл двери для первых жильцов. Плата за проживание была мизерной, к тому же за долги никого не выселяли. Справедливости ради стоит сказать, что условия жизни в «Улье» оставляли желать лучшего, ведь изначально не предполагалось, что в этом здании будут располагаться жилые комнаты. Крошечные номера чаще всего одновременно служили и мастерскими. Дневное время живописцы и скульпторы посвящали работе, а после отправлялись в импровизированную столовую, организованную русской художницей Марией Васильевой. Здесь за символическую плату в 60 сантимов можно было подкрепиться горячим бульоном, хлебом и мясом, выпить кофе и провести вечер за увлекательной беседой с единомышленниками.

Шагал приехал в Париж в мае 1911 года и прожил в «Улье» четыре года. На картине «Половина четвертого» он изобразил сцену из своей повседневной жизни: друзья часто навещали художника в его мастерской, чтобы побеседовать или пропустить стаканчик.

Во время жизни в «Улье» Модильяни стал настоящей знаменитостью Монпарнаса благодаря своей страсти к кутежам. Но при этом он умудрялся много работать, часто изображая на портретах коллег, живших с ним под одной крышей — например, Кислинга.

Во время Второй мировой войны «Улей» пришел в запустение, однако его удалось восстановить. И в настоящее время творение легендарного Эйфеля вновь населяют художники и скульпторы. Поселиться здесь непросто: стоимость проживание весьма высока, а кандидатуру каждого потенциального жильца утверждает специальная комиссия.

Шедевры, созданные в «Улье»:

Южная мастерская

Жёлтый дом Винсент Ван Гог Сентябрь 1888

Где: Арль, Прованс, Франция

Когда: 1888 год

Обитатели: Винсент Ван Гог, Поль Гоген.

Подробности: По большому счету, эта коммуна осталась лишь мечтой. Но то, что Южная мастерская просуществовала считанные недели и ограничилась лишь двумя жителями, не помешало ей оставить след в истории живописи.

В феврале 1888 года Винсент Ван Гог отправился из Парижа на солнечный юг в поисках лучшей жизни и живописной натуры. Изнуренный тяжелой зимой, он хотел не только найти новые источники вдохновения, но и поправить здоровье. Винсент ждал, что вскоре к нему присоединится Поль Гоген, который прозябал в Бретани и тоже страдал от различных хворей. Его приезд был лишь первой частью амбициозного плана Ван Гога: он мечтал организовать на Юге коммуну художников, пристанище, «где могли бы подкрепиться на подножном корму бедные, изнуренные парижские клячи». Винсент надеялся, что вскоре к ним с Гогеном присоединятся его брат Тео, Эмиль Бернар, Жорж Сера и Шарль Лаваль. Ван Гог преклонялся перед талантом Гогена и объявил его главой Южной мастерской.

Накануне приезда Гогена в Арль Винсент арендовал небольшой двухэтажный домик и принялся с энтузиазмом его обставлять. Рассказывая Тео о Желтом доме, Ван Гог пишет: «С самого начала я решил оборудовать дом не для себя одного, а с таким расчетом, чтобы у меня всегда можно было кому-нибудь остановиться. <…> Для гостей я отвожу самую лучшую комнату — ту, что наверху, которую попытаюсь, насколько позволят обстоятельства, превратить в нечто похожее на будуар женщины с художественными склонностями».

Гоген не разделял его энтузиазма. Его утомляла плохая погода, безденежье и постоянные ссоры. В декабре он пишет Бернару: «Мы с Винсентом на все смотрим по-разному, и вообще, и в особенности в вопросах живописи. <…> Он романтик, а меня, пожалуй, скорее влечет примитив. Что до цвета, ему ближе хаотичные мазки в духе Монтичелли, а я терпеть не могу мешанину фактуры и т. д.» Не нравился Гогену и сам Арль, который он однажды назвал «самой жалкой дырой на Юге».

Несмотря на то, что идея Винсента не увенчалась успехом и закончилась трагедией с покалеченным ухом, период жизни и работы бок о бок оказался весьма плодотворным для обоих художников.

В Желтом доме Ван Гог жил в самой маленькой, скромно обставленной комнате, живописный образ которой станет одним из самых узнаваемых в мире. В Арле Винсент влюбился в желтый цвет и «солнечные» цветы. К приезду Гогена он украсил стены гостевой комнаты картинами с подсолнухами.

Шедевры, созданные в Арле:

Челси

Ноктюрн в синем и серебряном. Челси Джеймс Эббот Макнейл Уистлер 1871

Где: Челси, район Лондона

Когда: 1870-е — 1910-е

Обитатели: Джеймс Эббот Уистлер, Данте Габриэль Россетти, Уильям Холман Хант, Джон Сингер Сарджент, Уолтер Гривз и Генри Гривс, Стирлинг Ли, Теодор Уорес, Филип Уилсон Стир.

Подробности: Это французские художники искали где жить и работать подешевле — и выбирали Монмартр. Англичане же селились поближе к Темзе, чтоб любоваться движением реки и сезонными эффектами над ее поверхностью. Сегодня Челси — один из самых дорогих и престижных районов Лондона, но в конце XIX века здесь располагались сотни мастерских с общими внутренними двориками, по его улицам ходили вызывающе неопрятные люди, которые не пристегивали воротничков и курили глиняные трубки — всякий без труда опознавал в них художников. Другие были вызывающе эксцентричны: носили кричаще яркие наряды, держали экзотических животных на заднем дворике, без стыда селили у себя молоденьких натурщиц.

В Челси поселился Джеймс Уистлер — и, конечно, советовал этот район молодым живописцам, только прошедшим обучение в Париже. Здесь осели прерафаэлиты Россетти и Хант, а вслед за ними бесчисленные подражатели и последователи.

Англичане обожают объединяться в клубы: с уставом, членством и регулярными собраниями. Даже у натурщиц в Челси был свой клуб! Ну, а художники, пожившие в Париже, бывавшие на Монмартре и заставшие первые выставки импрессионистов, тем более должны были прийти к этой мысли. Английский «Arts club» открыли в 1890 году, и он существует до сих пор: за несколько месяцев составили список потенциальных членов, нашли дом со студией, сочинили устав, решили быть богемным (так и записано в уставе) заведением, закупили старую мебель (в том числе большой обеденный стол) и создали две мастерские, для рисования с натуры и для работы над эскизами. И, конечно, здесь позаботились о совместных ужинах.

Главной целью артклубовцев было создание такого пространства, где можно было бы проводить совместные выставки молодых художников, но и поесть вместе в Челси было решительно негде — поэтому ужины были важной частью стратегического плана клуба. Когда 10 лет спустя «Arts club» переехал в новое здание, в нем уже открылись бильярдная, боулинг, беседка во дворе и вскоре начали дважды в год проводиться балы. Именно балы стали основным источником дохода клуба — на них стремились попасть все блестящие лондонские музыканты, известные театральные артисты, поэты и писатели. Членов клуба становилось все больше — принимали городских и сельских художников, их количество перевалило за полторы сотни. Но сегодня их длинные имена мало о чем говорят любителям искусства и даже знатокам — со смертью Уистлера и Ханта масштаб деятельности художников Челси обмелел. Филипп Хук, автор книги «Завтрак у Sotheby’s» рассказывает: «…когда Роджер Фрай стал искать художников, которых он мог бы показать на своей второй знаменитой Выставке постимпрессионистов в 1912 году вместе с Пикассо, Браком и Матиссом, Огастес Джон отказался участвовать. Из тех, кто принял приглашение (Спенсер Гор, Дункан Грант, Ванесса Белл и Уиндем Льюис), — ни один не жил в Челси». Здесь больше не было авангардного искусства.

Шедевры, созданные в Челси:

Община назарейцев

Немецкие студенты (Художники-назарейцы) Карл Павлович Брюллов 1820-е

Где: Рим, здание монастыря ирландских францисканцев Сант-Исидро на холме Пинчио

Когда: сентябрь 1810 — июнь 1812

Обитатели: Фридрих Иоганн Овербек, Франц Пфорр, Иоганн Конрад Готтингер, Йозеф Винтергерст, Людвиг Фогель, Йозеф Зуттер, Вильгельм фон Шадов, Петер фон Корнелиус.

Подробности: В 1806 году Наполеон в своем победном шествии по Европе получает власть над всей Германией. На фоне царящей смуты творческие натуры обращаются к утраченным идеалам прошлого: группа немецких и австрийских художников, восхищавшихся Рафаэлем, Микеланджело, Фра Анжелико, Перуджино, Дюрером, Гольбейном и Кранахом, основывает общину, уезжает в Италию и живет, будто в сказке о Спящей Красавице.

У истоков движения — сдружившиеся на почве неприятия классицизма студенты Венской академии художеств Иоганн Фридрих Овербек и Франц Пфорр. Вдохновленные старинными картинами в Бельведере (Вена) и репродукциями только что вышедшей книги «Истории итальянской живописи» братьев Рипенхаузен, они провозглашают отказ от клонирования порочных мифологических сюжетов и обращение к чистым идеалам в искусстве. Достойные ориентиры — христианские доктрины, каноны Возрождения, исторические примеры.

В июне 1810 года идеалисты создают объединение наподобие старинных гильдий: «Братство Святого Луки» названо в честь апостола — покровителя живописцев. После исключения Овербека из Венской академии «за неспособность» художники отправляются в Рим и с сентября 1810 года занимают опустевший при Наполеоне монастырь Святого Исидора, основанный в XVI веке монахами-францисканцами. Друзьям на тот момент лет по 20, и они со всем юношеским пылом отдаются задуманной игре в прошлое. Они носят национальную немецкую одежду по моде былых времен: береты, бархатные камзолы, кружевные воротнички, плащи, у некоторых даже имеется шпага. А во многом из-за прически «alla nazarena» — прямой пробор и длинные волосы, подобно Христу из Назарета, — их называют «назарейцами». Кстати, такую прическу носил и обожаемый ими Альбрехт Дюрер.

Овербека внутри общины называют Священником, Пфорра — Мастером. Назарейцы скромны и благочестивы. Они работают только в кельях, не изучают анатомию по трупам, не рисуют обнаженную женскую натуру, и, если нужно изобразить персонажа в пышных одеждах, позируют друг другу. Вместо светской жизни — работа, молитвы, пешие прогулки и вечерние диспуты в трапезной. Назарейцы в нарочито высокопарной манере обсуждают работы друг друга, дискутируют о философии и литературе. Настольная книга — труд Вильгельма Вакенродера «Сердечные излияния монаха-любителя искусства». После смерти Пфорра от туберкулеза в 1812 году друзья оставляют монастырь, но история объединения назарейцев продолжается. Впереди — плодотворные годы в Риме, успех и работа в родной в Германии, освобожденной от Наполеона. Лишь Овербек до конца своих дней останется верен Риму и старинной немецкой одежде, столь насмешившей когда-то Карла Брюллова.

Самая известная работа назарейцев — картина Овербека «Италия и Германия». Облики дам «рафаэлевский» и «дюреровский», цвета волос, венки из повелики и лавра, стили одежды — все подчинено идее символического союза двух разных культур. И, хотя работа была создана уже после «монастырского» периода назарейцев, ее истоками является диптих Пфорра «Суламифь и Мария» 1811 года, вдобавок к той же идее символизирующий и дружбу основателей Братства, Овербека и Пфорра. Овербек уже тогда начал работать над парным к картине Пфорра произведением, однако не завершил работу после смерти друга. Спустя годы он вернулся к этому сюжету и создал ныне знаменитую картину.

Шедевры, созданные в общине назарейцев:

Арт-колония художественного объединения «Мост»

Купальщики среди камышей Эрих Хеккель 1909

Где: Морицбургские озера

Когда: 1905−1911

Обитатели: Эрнст Людвиг Кирхнер, Эрих Хеккель, Карл Шмидт-Ротлуф, Фриц Блейль, Макс Пехштейн.

Подробности: Похоже, нудизм придумали именно здесь. Нудизм как антиурбанистическую, антииндустриальную философию. Для художников, членов объединения «Мост», и природа была не просто природа, и обнаженная натура — часть творческого манифеста. Бывшие студенты архитектурного факультета, они уже не мальчишки, им по 26−29 лет.

Каждое лето участники группы «Мост» уезжают на Морицбургские озера, живут посреди леса в здании старой пивоварни, целыми днями купаются нагишом с натурщицами. А приезжая в Дрезден, готовятся к зимним выставкам. Обнаженное тело в неклассических позах и ракурсах, нарочито неидеальная красоты, раздражающая откровенность, свойственная плакату или гравюре безобъемность — все эти находки экспрессионистов должны были вызвать в зрителе неконтролируемое первобытное чувство собственного звериного происхождения. Страшного, но истинного. Участники «Моста», освобождая собственные тела и наблюдая за другими, ищут свой путь к спасению.

Любимая модель Кирхнера, Хеккеля и Пехштейна в эти годы — девятилетняя девочка Франци. Лина Франциска Ферманн была двенадцатым ребенком в семье местной швеи, итальянки-эмигрантки, жила в убогом доме рядом с железнодорожным вокзалом, а лето проводила с дрезденскими художниками, бегала, смеялась, купалась и нежилась на солнце. Есть версия, что ее мать была знакома с любовницей Кирхнера — и таким образом экспрессионисты заполучили самую искреннюю, раскрепощенную, юную, неиспорченную цивилизацией и социальными нормами модель. Хеккель разбавлял масляные краски водой и растворителем до акварельного состояния, Кирхнер накладывал толстые, непроницаемые слои ярких красок, чтобы передать спонтанные движения, внезапные перемены мимики, безудержную энергию неугомонной Франци.

Намного позже, когда Эрнст Людвиг Кирхнер уже вернулся с войны и прошел несколько курсов лечения от нервного срыва, а Франци выросла, родила двух дочерей и работала в местной типографии, художник решил навестить любимицу мостовцев. Она вспоминала годы, проведенные на озерах, как самые прекрасные в своей жизни.

Летняя колония мостовцев существовала всего несколько лет — в 1911 они все постепенно переберутся в Берлин. Их захлестнут ужас одиночества, амбиции, возможности, поглотят каменные джунгли (или асфальтовые джунгли). Каменные джунгли — мировоззренческое, страшноватое выражение, появившееся в то же время, что и нудизм экспрессионистов.

Шедевры, созданные на Морицбургских озерах:

Скаген

Столовая отеля «Брёндум», 1890-е. Во фризе столовой — портреты художников, постоянных и периодических участников скагенской коммуны, а на стенах — картины, которыми постояльцы часто расплачивались за проживание.

Где: рыбацкий поселок Скаген

Когда: 1876 — 1900-е

Обитатели: Педер Крёйер, Мария Крёйер, Микаэль Анкер, Анна Анкер, Фриц Таулов, Вигго Юхансен, Кристиан Крог, Оскар Бьёрк.

Подробности: Городок Скаген — самая северная точка Дании, мыс, на котором встречаются Северное и Балтийское море. В конце XIX века — даже не город, а рыбацкая деревня с одной-единственной гостиницей, где можно остановиться приезжим. Художники Анна и Микаэль Анкер были владельцами гостиницы «Брёндум» и собрали здесь своих друзей.

Анна Брёндум в этой гостинице родилась, здание принадлежало ее семье уже больше ста лет — его строили как ферму, переделывали в продуктовый магазин и гостевой дом. Анна страстно хотела рисовать, но женщин в Академию искусств в Копенгагене не принимали, она усердно срисовывала иллюстрации и картинки в книгах, пока в Скаген не зачастил настоящий художник. Пораженный длинными пляжами и глубоким северным светом, Микаэль Анкер приезжает в Скаген сначала сам, потом — с друзьями, дает Анне уроки, а потом женится.

Мари и Педер Крёйеры приехали в это место по приглашению Микаэля, снимали домик на лето, гуляли по пляжам и долго разговаривали с Анкерами по вечерам. Именно Крёйеру пришла идея звать в Скаген знакомых художников, выходить всем вместе на пленэры, рыбачить, противостоять издалека принятым в академии традициям (как и везде в Европе, полотна на исторические темы и неоклассицизм здесь считались единственным приемлемым для художника путем к славе и признанию). Пройдет несколько лет, Крёйеры купят и обустроят здесь собственный дом, в «Брёндуме» откроется «Вечерняя академия», а из Копенгагена сюда начнут направлять студентов на летнюю практику.

Революция в северном искусстве совершалась здесь, в Скагене, медленно и бескровно. Художники, чьи картины часто были выкуплены коллекционерами еще до того, как успели высохнуть краски, художники, которых не поносили столичные критики, уверенно писали с натуры гулкие пейзажи и умных женщин в белых платьях практически одновременно с французскими импрессионистами. Мечта о коммуне в Скагене тоже была родом из Франции — многие из будущих скагенских «северных энтузиастов» жили и учились в Париже, прислушивались и перенимали опыт общежитий и пьяных споров об искусстве. Но устроили все по-своему: провинциальная суровая, ветреная местность, полное отсутствие модных скандальных развлечений располагали к мирной революции.

Скагенская гостиница стала музеем еще при жизни Крёйера и Анкеров, художники сами создавали совет директоров. В гостиничном саду на частные пожертвования и деньги государственных фондов отстроили галерею по проекту одного из членов коммуны — и отправили туда картины прямо из мастерских.

Шедевры, созданные в Скагене:

Абрамцево

На лодке. Абрамцево Василий Дмитриевич Поленов 1880

Где: Усадьба Абрамцево (Московская область)

Когда: 1870 -1890-е

Обитатели: Илья Репин, Василий Поленов, Виктор и Аполлинарий Васнецовы, Михаил Нестеров, Валентин Серов, Константин Коровин, Михаил Врубель.

Подробности: Старинную подмосковную усадьбу Абрамцево, которая приобретёт славу «русского Барбизона» и «родины русского модерна», в 1870-м году купила молодая супружеская пара — промышленник и меценат Савва Иванович Мамонтов и его жена Елизавета Григорьевна. Мамонтовы интересовались искусством, были щедры и хлебосольны, и очень скоро их загородный дом наполнился гостями — художниками, артистами, литераторами. Многие не просто приезжали в гости, а становились завсегдатаями, могли жить в Абрамцеве или снимать домик неподалёку целое лето, приезжали с семьями, с детьми, вливались в весёлый усадебный быт. Здесь сочиняли и играли домашние спектакли (из которых выросла профессиональная Частная опера Саввы Мамонтова), где декорации писали Поленов и Коровин, где застенчивый Виктор Васнецов неожиданно для себя самого играл Мефистофеля, а юный Валентин Серов — соблазнительную танцовщицу. Здесь общими усилиями проектировали, строили, украшали церковь в древнерусском стиле, где по окончании отделки первым будет венчаться Василий Поленов, встретивший свою судьбу, Наталью Якунчикову, тоже здесь, в Абрамцеве. Здесь взрослые будут с удовольствием участвовать во всех детских забавах — Поленов организует для детей хозяев и завсегдатаев всамделишний речной флот, Репин будет играть в казаков-разбойников, Васнецов придумает сказочную «Избушку на курьих ножках» — она и церковь Спаса Нерукотворного в Абрамцево станут первыми произведениями русского модерна.

И всё же наименование «русский Барбизон», как и большинство аналогий, грешит неточностью: в отличие от французского Барбизона, знаковыми для Абрамцева стали не пейзажи. Нет, конечно, живописные виды запечатлевали и Поленов, и Репин, и Васнецовы, и Серов. Но по-настоящему знаменитыми из написанных в Абрамцеве стали картины в иных жанрах: «Богатыри» Васнецова, «Видение отроку Варфоломею» Нестерова, «Девочка с персиками» Серова. При этом все три картины не могли быть написаны более нигде, настолько они проникнуты сказочным духом Абрамцева (кстати, его предыдущим хозяином был сказочник Аксаков) и связаны с местными реалиями. Васнецов говорил, что идея «Богатырей» посетила его, когда он вглядывался в мощные абрамцевские дубы, лошади на картине — из абрамцевских конюшен (конные прогулки и скачки были здесь любимым развлечением), а у Алёши Поповича — кроткое лицо сына Мамонтовых Андрея. Михаил Нестеров увидел с террасы абрамцевской усадьбы «русскую, русскую осеннюю красоту», которую превратил в фон для «Видения отроку Варфоломею», а болезненную большеглазую девочку, с которой писал отрока, после долгих мучений нашёл в окрестностях Абрамцева. Валентин Серов писал «Девочку с персиками» в абрамцевской гостиной, а позировала ему 12-летняя Верушка, дочь Саввы Ивановича и Елизаветы Григорьевны.

Шедевры, созданные в Абрамцеве:

Артель «Вербовка»

Наволочка с абстрактным орнаментом. Работа крестьян села Вербовка по эскизам Ольги Розановой.

Где: село Вербовка Каменского уезда Киевской губернии, Российская империя (ныне Каменский район Черкасской области, Украина)

Когда: 1910 — 1917

Художники: Казимир Малевич, Александра Экстер, Надежда Удальцова, Ольга Розанова, Нина Генке-Меллер, Любовь Попова, Иван Клюн, Иван Пуни и другие.

Подробности: Супруга предводителя дворянского собрания Киевской губернии Наталья Давыдова организовала в фамильной усадьбе мастерскую, где три десятка народных мастериц отшивали сумки, пояса, подушки, коврики и прочие аксессуары и предметы домашнего обихода. Особенностью артели было то, что эскизы для сельских вышивальщиц создавали, помимо прочих, и прогрессивные современные художники (хотя далеко не все там появлялись персонально — лишь предоставляли свои проекты). Супрематические композиции, вышитые главным образом на шелке, затем прикреплялись к готовым изделиям, украшая их по принципу современных принтов.

Председателем артели стала ученица Казимира Малевича Нина Генке-Меллер. В 1915 году Наталья Давыдова пригласила в Вербовку художницу Александру Экстер, а позже к ним присоединился и сам Малевич. В ноябре художники «Вербовки» организовали в московской галерее Лемерсье первую «Выставку современного декоративного искусства Южной России», имевшую грандиозный успех у публики. «Беспредметные арабески гораздо уместнее в декоративном искусстве, нежели в раме под названием картины», — считал критик-искусствовед Яков Тугендхольд.

Через два года в салоне Клавдии Михайловой в Москве состоялась «Вторая Выставка декоративного искусства», ставшая и последней. После Октябрьской революции усадьба Давыдовых в Вербовке была разграблена, а собрание эскизов и вышитых полотен признано идеологически сомнительным и уничтожено. Сегодня сохранились лишь единичные экземпляры, созданные руками сельских мастериц.

В начале нынешнего столетия украинский искусствовед и исследователь Татьяна Кара-Васильева начала поиск в архивах музеев и частных собраниях эскизов художников, сотрудничавших с артелью, чтобы воссоздать коллекцию вербовской вышивки.

Найденные экспонаты она передала реставратору и мастеру вышивки Валентине Костюковой, доценту кафедры художественного текстиля Киевского государственного института декоративно-прикладного искусства и дизайна. Вместе со своими учениками она реконструировала авангардные эскизы, по которым работали сельские мастера из Вербовки.

В результате на свет появились 30 панно, вышитых в технике полтавской и художественной глади по проектам Александры Экстер, Казимира Малевича, Любови Поповой, Надежды Удальцовой, Ольги Розановой и других. Первый раз работы увидели свет в 2010 году на выставке «Возрожденные шедевры» в Киеве, после чего неоднократно экспонировались и в других городах.

Внизу — вышитые панно по эскизам Казимира Малевича (1, 2) и Александры Экстер (3, 4). Реконструкция утраченных произведений артели «Вербовка».

Утвердители нового искусства в Витебске

4 декабря 1919 года К двухлетней годовщине Комборбеза (Комитета по борьбе с безработицей) группа учащихся ВНХУ под руководством Казимира Малевича декорировала здание Белых казарм в Витебске в духе супрематизма.

Где: на базе Витебского народного художественного училища (ВНХУ)

Когда: 1920 — 1922

Обитатели: Казимир Малевич, Вера Ермолаева, Эль Лисицкий, Николай Суетин, Нина Коган, Ефим Рояк, Дмитрий Санников, Илья Чашник, Лев Юдин, Давид Якерсон и другие.

Подробности: В ноябре 1919 года в Народную художественную школу Витебска по приглашению ее ректора Веры Ермолаевой прибыл из Москвы многообещающий и свободомыслящий художник Казимир Малевич. Поначалу он воспринимал происходящее как страшный сон. «Пришлось собраться и уехать в Витебск; последний производит на меня впечатление ссылки; совершенно неожиданно приехали люди из Витебска, вытащили меня из-под опеки угрожающего холода и темноты», — писал Малевич, имея в виду грядущую зиму в Москве, где-то и дело возникали проблемы с обеспечением: как дровами, так и элементарным продовольствием.

Унывал он недолго. Основатель и тогдашний руководитель учебного заведения Марк Шагал поначалу видел в Малевиче свежую кровь и надежду на исправление плачевного положения дел в школе. Но кровь в Малевиче бурлила настолько рьяно, что он в течение буквально двух месяцев собрал вокруг себя почитателей из числа учеников и преподавателей и создал из них авангардное художественное объединение, чем вынудил Шагала оставить дела и покинуть Витебск. «Еще один преподаватель, живший в самом помещении Академии, окружил себя поклонницами какого-то мистического „супрематизма“. Не знаю уж, чем он их так увлек», — с раздражением вспоминал он о событиях тех дней.

19 января 1920 года кружок юных супрематистов под управлением Малевича выбрал название «Молодые последователи нового искусства» (Молпосновис), спустя десять дней — «Последователи нового искусства» (Посновис), а с уже февраля закрепилось окончательное наименование — Уновис («Утвердители нового искусства»). Позже возникли филиалы объединения в Москве, Одессе, Оренбурге, Перми, Самаре, Саратове и Смоленске.

В художественной деятельности и манифестах уновисцы основывались на принципах, отраженных в теоретических трудах Малевича: «От кубизма к супрематизму», «От кубизма и футуризма к супрематизму», «От Сезанна к супрематизму» и так далее. За время деятельности группа провела по три выставки в Витебске и Москве, по одной — в Берлине и Петрограде.

Сфера интересов членов Уновиса не ограничивалась непосредственно живописью, скорее — меньше всего живописью: устав объединения предусматривал агитационное, литературное, живописное, архитектурное и строительно-техническое отделения. Задачи они решали соответственные: художественное оформление зданий, рабочих столовых, трамваев и даже вагонов; создание иллюстраций к литературным произведениям, а также разработка костюмов и декораций к театральным постановкам. В Латышском клубе Витебска прошли показы футуристической оперы «Победа над Солнцем» и «Супрематического балета», поставленные и сыгранные членами Уновиса.

В мае 1922 года состоялся первый и последний выпуск ВНХУ: восемь из десяти выпускников имели членство Уновиса. А в конце года Малевич сотоварищи переехал в Петроград, где организовал и возглавил Государственный институт художественной культуры. Но и ГИНХУК просуществовал лишь до 1926 года. Как и Уновис, продолжавший деятельность на его базе.

Шедевры, созданные в Витебске: