Американские индейцы и Первая мировая война

Ввиду малочисленности они не могли оказать серьёзной поддержки в боях, но пригодились в качестве связистов-шифровальщиков. История знаменитых «говорящих с ветром» началась не на просторах Тихого Океана, а в окопах Шампани и Пикардии.

Индейцы в армии США до Первой мировой войны

Отношения между аборигенным населением североамериканского континента и европейскими колонистами с самого начала были довольно сложными. Войны, сопровождавшиеся резнёй мирного населения с обеих сторон, сменялись периодами добрососедских отношений с интенсивным культурным обменом. По мере роста численности белых поселенцев индейские племена отходили всё дальше на запад.

К середине XIX века территория США уже простиралась от Атлантического до Тихого океана, а индейская проблема, так остро стоявшая в XVIII веке, уже никого особо не беспокоила. Индейцы оказывали спорадическое сопротивление переселенцам на землях к западу от Миссисипи, но бесповоротно изгнать их со своей территории они уже не могли.

От конфронтации с бледнолицыми многие племена перешли к взаимовыгодному сотрудничеству, а индейская кавалерия рассматривалась многими политиками, по словам историка Брюса Уайта, как эквивалент французских спаги из Алжира, индийцев на британской службе или даже русских казаков. Индейские отряды привлекали для рейдов на территорию противника во время Гражданской войны, а после 1866 года даже возникли планы создания специальных отрядов из индейцев внутри армии США.

Споры по поводу подобных соединений продолжались два десятка лет. По мнению многих военных и политиков, подобные меры способствовали бы распространению среди индейцев английского языка, христианства, привычек и образа жизни белого населения. Сами индейцы, правда, не выказали особого энтузиазма в этом вопросе, предпочитая обживать территории резерваций, куда они были вытеснены в результате формирования новых штатов и притока переселенцев. Да и офицеры, как отмечает Уайт, с удивлением обнаружили, что многие индейцы – плохие наездники и стрелки, и «…медленно перенимая достоинства белых солдат, они довольно быстро научаются их порокам, особенно пьянству и азартным играм». В результате к концу XIX века планы по инкорпорированию индейских подразделений в армию были оставлены, а армейская жёсткость скорее оттолкнула многих индейцев от государства и общества, нежели способствовала их политической и культурной ассимиляции.

Несмотря на то что индейцы принимали участие в испано-американской войне 1898 года на Кубе и Филиппинах (например, в знаменитом кавалерийском полку Теодора Рузвельта), всякие планы по созданию отдельных индейских подразделений в 1900–1913 гг. традиционно отвергались военным министерством.

Призыв индейцев в армию США в 1917–1918 гг.

Ситуация изменилась в годы Первой мировой войны. После объявления Соединёнными Штатами войны Германии споры о создании отдельных индейских военных формирований вспыхнули с новой силой. Сторонниками сегрегации, т.е. создания этнически чистых подразделений, выступили чиновники из государственных служб по делам индейцев, тогда как первое в США «Общество американских индейцев», тон в котором задавали переселившиеся из резерваций в города рабочие и бизнесмены, внезапно выступило резко против этого. По мнению представителей общества, образ индейца как какого-то наездника-дикаря с западной границы необходимо было разрушить, поэтому они настаивали на включении индейцев в обычные части. Индейцы не дикари, а обычные граждане, и потому не нуждаются в каком-то особом обращении с ними – таким был их политический лозунг.

Дело осложнялось ещё и тем, что примерно треть индейского населения США как раз не имела статуса полноправных граждан, а для остальных подтвердить его официальными бумагами было проблематично. Однако отсутствие гражданства у новобранцев не останавливало ни добровольцев, которые сами явились на призывные пункты (это немало удивило армейских офицеров), ни государственных чиновников, которые проводили принудительную мобилизацию.

Особыми проблемами были расовые предрассудки самих индейцев, которые были резко настроены против службы в «цветных» отрядах для американских негров, а также неграмотность или во многих случаях полное незнание английского языка выходцами из резерваций. Объяснить призывникам, куда их, собственно, призывают, за что они собираются воевать, и почему вообще должны это делать, было непростой задачей, поскольку пропагандистских материалов на языках индейцев не существовало. Впрочем, как с удивлением и радостью отметили многие журналисты и чиновники, уровень патриотизма у индейцев и без этого был чрезвычайно высоким. Скорее, плохое владение языком затрудняло обучение в тренировочных лагерях, но, как решило командование, это не должно было стать препятствием для военной службы. Кроме того, из плохо или не говоривших по-английски индейцев были сформированы трудовые отряды для работы в тылу.

В конце концов к сентябрю 1918 года из 11 308 американских индейцев, зарегистрированных правительством для несения военной службы, командование взяло на военную службу 6509 человек, что составило около 13% всех взрослых мужчин-индейцев США. После сентября 1918 года зарегистрировалось ещё 5500 индейцев, но сколько из них было в результате призвано, остаётся неизвестным. Однако ещё существовали, как говорилось выше, добровольцы – их точное число, которое колеблется в пределах 6000–8000, подсчитать трудно. Историки, как признаётся исследователь Томас Бриттен, скорее склонны преувеличивать общее количество попавших в армию индейцев до 20–30% взрослого мужского населения. Кроме того, есть сообщения тогдашней прессы, что какое-то количество индейцев США переходило границу и записывалось в канадскую армию.

Индейцы в боевых частях

Что же делали индейцы на фронте? На этот вопрос постарался ответить лейтенант Дж. Р. Эдди, до призыва бывший инспектором резервации племени кроу в Монтане. Как пишет Брюс Уайт, лейтенант Эдди убедил командование отослать опросный лист в 15 000 боевых подразделений Американского экспедиционного корпуса. Лейтенант полагал, что индейцы должны проявить себя как отличные разведчики, и оказался прав. Отзывы были разными, но большинство командиров, в подразделениях которых вообще были индейцы, выделили такие их качества, как выдающаяся храбрость, отличная выносливость, острота чувств (в том числе чувство направления и ориентирования в темноте), умение отлично передвигаться по-пластунски, сидеть в засаде, бегать, неслышно красться. Кроме того, было отмечено, что индейцы стоически переносят плен, отлично маскируются, распознают и запоминают приметы местности, которую многие из них могут зарисовать во время разведки.

На опросный лист Эдди потом ссылались многие исследователи, но лейтенант, видимо, составил его таким образом, чтобы получить нужные ему ответы. В результате командование лишний раз убедилось, что индейцы именно такие, какими им полагается быть (т.е. сильные, ловкие, быстрые разведчики с западного фронтира). Любопытно, что немцы, столкнувшиеся с индейцами, опасались скорее их варварства и дикости. Видимо, в обоих случаях стереотипы, навеянные литературой и пропагандой, сыграли свою роль.

Самую интересную работу сделали те индейцы, которые попали на должности телефонных операторов и стали передавать информацию на своих языках, таким образом шифруя её и делая устойчивой к перехвату. Сведения о подобном использовании солдат-индейцев собрал и представил Томас Бриттен.

Бриттен пишет, что уже на исходе войны, в октябре 1918 года, командир 142-го пехотного полка придумал использовать индейцев в качестве телефонистов. Поскольку полк занял оставленные немцами окопы, то подключение сохранившихся от противника телефонных проводов могло быть опасным из-за перехвата сообщений. Но выбора не было, а для минимизации риска было решено привлечь двух солдат из племени чокто, поскольку, как писал командир полка, «…было невероятно, чтобы фрицы смогли перевести разговоры на этом языке». Опыт 142-го полка был признан очень удачным, а несколько индейцев прошли специальную подготовку для передачи военных сведений на их языках по телефону.

Главная сложность, как указывает Бриттен, состояла в том, что многие индейские языки очень отличались от английского построением фраз – например, были инкорпорирующими, т.е. все члены предложения или его отдельные смысловые части сливались в одно очень длинное слово. Это сильно затрудняло дословный перевод сообщений с английского и обратно. Индейцам пришлось изобретать для замещения английских военных терминов и выражений свои собственные. Так, «третий батальон» превращался в «три зернышка кукурузы», пулемёт в «быстро стреляющее маленькое ружьё», потери становились «скальпами», а газовая атака оказывалась «плохим воздухом».

Кроме чокто, телефонистами работали команчи, шайенны, осейджи и сиу. Ветераны Первой мировой войны, служившие вместе с индейцами-телефонистами, вспоминали: «[Индейцы] страсть как любили поболтать по телефону по-осейджски. Мы любили воображать, смогут ли немцы вообще понять хоть что-нибудь». Некоторые ветераны-индейцы, например Пол Пикотт из народа сиу, вообще заявляли, что «…только благодаря парням-индейцам удалось выиграть войну!.. Они попали на фронт… Говорили по-индейски по-телефону… И война закончилась!»

Индейцы-ветераны после войны

В словах Пола Пикотта был свой смысл. Многие из индейцев, несмотря на формальное обращение в христианство, всё ещё оставались приверженцами традиционных верований их народов. Война воспринималась многими как сакральное действо, которое можно было выиграть не только делом, но и словом.

Когда в 1919 году демобилизованные солдаты-индейцы вернулись домой, их встретили не только государственными флагами и цветами, но и правильно проведёнными церемониями, включающими песни и танцы в традиционных костюмах. В честь ветеранов были сочинены новые песни, которые стали священными для многих индейских родов на Великих равнинах. Всё это придало локальному и племенному чувству невиданную в течение долгого времени силу, поскольку на протяжении десятилетий многие обряды и церемонии индейцев были под прямым запретом или порицались властями.

Традиции многих племенных групп были обновлены, дополнены новыми рассказами и песнями, а также неожиданно в некоторых случаях получили подпитку от патриотической пропаганды США. Во многом это способствовало большей интеграции аборигенов континента в англо-американское сообщество, на чём так настаивали деятели «Общества американских индейцев».

Интеграция была закреплена актом Конгресса в 1919 году, согласно которому все индейцы-ветераны Великой войны получили американское гражданство, а в 1924 году абсолютно все индейцы США наконец стали гражданами государства, в котором родились и выросли. Историки до сих пор спорят, можно ли считать эти законы своеобразным «подарком» индейским народам за их патриотизм, или же эти акты вписываются в более широкий процесс эмансипации ранее ущемлённых в своих правах социальных групп.

Продолжение следует: