Арминий Вамбери: агент Ее Величества

Он мог стать хорошим талмудистом – как отец, скончавшийся вскоре после его рождения в 1832 году. Появившись на свет в крохотном городке на юге Словакии, мальчик рос в крайней нужде, с пяти лет помогая матери собирать пиявок, которых та поставляла аптекарям. Учился в хедере, потом был отдан в услужение дамскому портному. По ночам самостоятельно штудировал немецкий, венгерский и словацкий языки. В конце концов его – еврея – приняли в монастырскую школу, где он учился и подрабатывал, чистя одежду и сапоги наставникам. Способности нового ученика оценили, но это не избавило его от издевательств: кроме «неправильного» вероисповедания, мальчик с раннего детства хромал, будучи объектом насмешек сверстников.

Юноша быстро выучил латынь, освоил французский, английский, испанский, русский, шведский и датский языки. Революция 1848 года, сопровождавшаяся еврейскими погромами, заставила 16-летнего Арминия перебраться в Пешт. Здесь он зарабатывал на жизнь декламацией на различных языках, давал уроки состоятельным недорослям, здесь же увлекся арабским, турецким и персидским, загоревшись идеей путешествия на Восток. Не в качестве туриста – Вамбери мечтал проверить теорию о тюркском происхождении венгерского языка.

Его приметил известный политик и писатель Йожеф фон Этвёш, при поддержке которого в 1856-м молодой человек прибыл в Стамбул. Жил по привычке впроголодь, читая за гроши классические поэмы в кофейнях и радуясь как ребенок, когда слушатель принимал его за земляка. Как вспоминал сам Вамбери, «к счастью, y одного венгерского эмигранта околел пес, и я занял вакантный пост сторожевой собаки».

Ночью полиглот охранял дом, а днем преподавал. В том числе богатому сановнику, который с помощью его совершенствовал французский язык. Арминий, в свою очередь, отшлифовал здесь свой турецкий, завел полезные знакомства и оброс связями в научных и дипломатических кругах. Вскоре его уже называли Решид-эфенди, и сам Мидхат-паша – великий визирь и отец турецкой конституции – разрешил Вамбери, первому из иностранцев, не принявшему ислам, посещать медресе.

Прошло совсем немного времени, и он на равных участвовал в богословских диспутах с ведущими теологами. И вот уже нищий еврей из австро-венгерской провинции становится секретарем министра иностранных дел Мехмеда Эмина Фуад-паши. Ряд историков на этом основании утверждают, что в течение жизни Вамбери четырежды менял вероисповедание. Сам он это отрицал, хотя это как раз тот случай, когда нет дыма без огня.

Обретя долгожданную финансовую независимость, 26-летний полиглот наконец получил возможность заниматься наукой. В 1858-м в Стамбуле был издан его первый труд – немецко-турецкий карманный словарь, а два года спустя вышел словарь средневекового джагатайского языка, который иногда называют староузбекским. Параллельно Арминия работал в местных архивах, исследуя османские документы по ранней истории Венгрии, за что в 1861-м Венгерская Академия наук избрала его своим членом-корреспондентом. Еще одна ипостась неугомонного Вамбери – журналистская: его корреспонденции регулярно появлялись на страницах газет Австро-Венгрии.

Вернувшись в Будапешт, ученый сразу начал готовиться к новому путешествию – вглубь Азии, в Персию и Бухарский эмират. К тому времени он уже владел узбекским, туркменским и киргизским, разбирался в тонкостях исламской традиции. На этот раз его готова была поддержать Академия наук, хотя представления о Востоке у коллег были весьма своеобразные. Один из них просил Вамбери привезти пару азиатских черепов для изучения, на что президент академии Эмиль Дежефи с усмешкой ответил, что, мол, пожелаем путешественнику привезти домой хотя бы свой собственный череп. Еще более странно выглядело сопроводительное письмо от академии c призывом оказывать его подателю содействие в научной миссии: большинство городов по маршруту Вамбери были для европейцев просто закрыты.

Впрочем, начиналось его второе путешествие вполне цивилизованно. Весной 1862 года ученый из почти родного Стамбула пароходом добрался до черноморского порта Трабзон, а оттуда караванным путем через Эрзурум и Тебриз прибыл в Тегеран. Его главной целью была Средняя Азия, где свободно перемещаться могли лишь караваны дервишей. Образ странствующего проповедника был лучшим прикрытием для экспедиции. Получив у турецкого посла в Тегеране паспорт на имя Хаджи-Мехмед-Решид-эфенди с личной печатью-тугрой и подписью султана, Арминий присоединился к каравану паломников, возвращавшихся из Мекки в Бухару. Сердобольный посольский врач дал путнику на дорожку пилюли стрихнина: в случае разоблачения это избавило бы его от лишних мучений.

Не побывав в Мекке, Вамбери не имел права называться «хаджи» – одно это могло ему дорого обойтись. Но караван с лжедервишем двинулся к Каспийскому морю, через Каракумы в Хиву, оттуда через Кызылкум пришел в Бухару и завершил путь в Самарканде. Трудности путешествия, включая песчаные бури, нехватку воды и трапезу из общего котла грязными руками – ничто по сравнению с постоянной угрозой разоблачения. Один афганец учуял в Вамбери европейца и стал угрожать в Хиве сдать неверного. Арминий сыграл на опережение и по прибытии в город сам направился к хану, снискав милость в его глазах. Получив традиционное благословение от дервиша, хан жаловал ему деньги и осла. От денег путник отказался – дервиш не мог ими обладать, а осел пришелся очень кстати.

В Герате местный царек заподозрил в «дервише» англичанина, но тот продемонстрировал свой паспорт и даже заставил обидчика извиниться, ссылаясь на фразу из хадиса: «Кто правоверного даже в шутку назовет неверным, сам станет неверным». Между тем опасность выдать себя заставляла контролировать каждый шаг. Зная за собой привычку жестикулировать при разговоре, что на Востоке неприемлемо, Вамбери забинтовал руку, сославшись на сильную боль. Не менее сильным был страх заговорить во сне на каком-нибудь европейском языке.

И все-таки один явный прокол мог стоить самозванцу жизни. Услышав однажды игру небольшого оркестра на военном параде, Вамбери непроизвольно стал притопывать в такт мелодии. Заметивший это сын афганского эмира Якуб Хан подозвал незнакомца и прямо сказал: «Вижу, ты ученый человек, но так делают только европейцы». Путешественник стал отнекиваться – визави не поверил ни слову, но решил не губить путника. Вояж завершился в марте 1864-го, и в том же году вышла книга «Путешествие по Средней Азии», переведенная на все европейские языки, в том числе и на русский.

На родине его приняли весьма странно. С одной стороны, имя соотечественника гремело в газетах, с другой – государственные мужи и официальная наука его словно не замечали. «Многих смущало, что венгр, которого повсюду в Европе принимают с таким почетом, – какой-то бродяга без роду, без племени и к тому же еврей», – подчеркивал Вамбери. Признание, как это часто бывает, пришло издалека: Лондонское Географическое общество пригласило Вамбери сделать доклад о своем путешествии. Он согласился и попросил Венгерскую Академию наук оформить «командировку»: денег на лекционный тур у вчерашнего дервиша не было, а гонорар за книгу он еще не получил. Ученые мужи задумались и потребовали рукописи в залог.

Доклад прошел на ура, Вамбери был признан крупнейшим исследователем Средней Азии и получил предложение остаться в Лондоне: у Британской империи были свои виды на этот регион, эксперт экстра-класса очень бы пригодился. И тут он срочно понадобился Отечеству. Будапештский университет расщедрился на ставку профессора восточных языков. Назначение требовало санкции императора Франца-Иосифа: так Вамбери стал первым профессором-некатоликом. Впрочем, ректор прямо признался, что если бы не императорский указ – не видать востоковеду этого места. Достаточно того, что его пять лет не утверждали в звании полного профессора, а действительным членом академии он стал лишь через 12 лет.

Тем не менее Вамбери преподавал в университете 40 лет – с 1865-го по 1905-й – и написал за эти годы более 20 книг о Средней Азии, которые и по сей день являются настольными для специалистов по этому региону.

Ученый по-прежнему часто бывал в Британии – в этой стране ему всегда были рады. Причины радости стали известны лишь в 2005-м, когда Британский национальный архив рассекретил документы, свидетельствующие о сотрудничестве Вамбери с секретной службой Ее Величества. В 1889 году профессор был представлен королеве Виктории как «искренний и преданный друг» и зван к ней на обед в Виндзор. Когда подошло время трапезы, слуга с горячей водой для мытья рук куда-то исчез, и ее принес Вамбери внук королевы – принц Уэльский Георг. Это крайне впечатлило ученого. «Мне, нищему еврею, прислуживал английский принц!» – вспоминал он.

Его вероисповедание – тема отдельного исследования и постоянный предмет споров биографов. Некоторые утверждают, что Вамбери последовательно принимал католичество, ислам, протестантизм и англиканство, но сам он всегда подчеркивал равноудаленность от любой религии. При этом от своего происхождения урожденный Герман Бамбергер никогда не отказывался, называя антисемитизм позором Европы.

Известно, что ученый симпатизировал сионистскому движению и дружил с Теодором Герцлем. Будучи знатоком Османской империи, в состав которой входила Палестина, Арминия консультировал Герцля по многим вопросам. Он даже организовал встречу Герцля с султаном Абдул-Хамидом II, окончившуюся, правда, безрезультатно. Это не помешало султану весьма лестно, по словам Вамбери, отозваться о сионистском лидере: «Этот Герцль выглядит совершенным пророком‚ вождем своего народа». Действительно ли Абдул-Хамид так считал или просто был по-восточному вежлив, мы вряд ли узнаем.

Таких экстраординарных путешествий, как в молодости, Вамбери больше не предпринимал, хотя работоспособность и выдающиеся лингвистические способности сохранил до конца жизни. Так, например, он мог диктовать сразу двум машинисткам на разных языках. Филолог-полиглот, владевший десятками языков, историк и этнограф Вамбери был одним из основателей и президентом Венгерского географического общества и членом Совета директоров Венгерской Академии наук.

Вопреки поговорке, природа не отдохнула на сыне гения. Рустем Вамбери стал крупным юристом и политиком, одно время занимал должность посла Венгрии в США. Не был обделен Вамбери и учениками, многие из которых считаются крупнейшими востоковедами – например, гебраист и исламовед Игнац Гольдциер или арабист Дьюла Германус. Работая до последнего дня, Арминия тихо ушел осенью 1913-го, завещав похоронить себя без официальной церемонии и напыщенных речей. Как подобает настоящему дервишу.