Эдуар Мане и Берта Моризо: любовь на фоне импрессионизма

Загадка холма Трокадеро

В биографии Эдуара Мане столько загадок и недосказанностей, что запутанная история с холмом Трокадеро — еще не самая эффектная и пикантная. Но именно с этой истории нужно начинать, когда речь заходит о Берте Моризо.

С легкой руки биографа Мане Анри Перрюшо по сети, глянцевым журналам и даже по внушительным изданиям гуляет мистическая и романтическая легенда о том, что Мане еще до знакомства с Бертой увидел ее картину «Вид Парижа с холма Трокадеро» в Салоне. Мане был настолько впечатлен картиной, что написал свою — с того же места: стоя на холме и глядя на Марсово поле. Мане, к слову, достаточно часто обращался к полотнам других живописцев, переосмысляя их идеи и композиции. Но проделывал это с безусловными шедеврами и гениями: Гойей, Рафаэлем, Джорджоне, Тицианом. А тут вдруг начинающая и никому еще не известная художница!

Легенда прекрасна — она очень точно проиллюстрировала бы родство душ и талантов, подтвердила бы, что эти два художника еще до знакомства жили в одной художественной плоскости и дышали одним живописным воздухом, предчувствуя и приближая судьбоносную встречу… Если бы не одна досадная неточность: картина «Всемирная выставка в Париже 1867 года» Мане была написана на 5 лет раньше, чем картина Берты Моризо «Вид Парижа с холма Трокадеро».

Искусствовед Кэтлин Адлер видит в пасторальной (на первый взгляд) картине Берты Моризо настоящую драму: еще год назад, в 1871, в Париже была война, долгая осада города, прошло всего несколько месяцев после подавления Парижской коммуны. Это Париж между прошлым и будущим, всего через 17 лет в этот пейзаж впишется Эйфелева башня. Но женщины, стоящие за забором, отделены от города не только физически, но и эмоционально. Они находятся в защищенном мире, изолированном от мира войны и бизнеса, от мира мужчин.

В рамках Всемирной выставки в Париже в этом году были представлены наряду с техническими и художественные достижения стран-участников. Опальный художник Эдуар Мане бросает вызов судьям Салона и открывает на выставке свой собственный павильон с 50 лучшими картинами, написанными за 10 лет.

И все оказывается запутанней, чем на первый восторженный взгляд. Возможно, в 1872 году Берта Моризо пришла на холм Трокадеро с мольбертом не впервые, и Мане восхищался совсем другим ее видом Парижа, написанным раньше. А скорее всего, все было с точностью до наоборот — и это Берта пришла писать на холм Трокадеро после того, как Мане, переживший рядом с ней в Париже осаду и войну, уехал к своей семье. «Это расположение напоминает Мане. Я понимаю это и я раздражена», — напишет Берта Моризо сестре, работая над этой картиной. Франкоязычная страница Википедии о Берте Моризо утверждает даже, что именно вид на Париж с холма Трокадеро Мане показал арт-дилеру Дюран-Рюэлю в 1872 году, желая познакомить его с творчеством Берты. Дюран-Рюэль был потрясен и быстро продал полотно коллекционеру Эрнесту Ошеде.

Балкон

Как бы там ни было с предчувствиями и предвестниками, первая встреча Эдуара Мане и Берты Моризо состоялась в Лувре в 1868 году. Художник Анри Фантен-Латур познакомил сестер Моризо, Эдму и Берту, с кумиром всех молодых живописцев, этим скандальным и гениальным Мане, о котором говорил весь Париж после «Завтрака на траве» и «Олимпии». Берте 27 лет и она совсем не спешит обзавестись семьей, вызывая нешуточное волнение матери своим свободомыслием и отказывая многочисленным ухажерам. А Мане уже давно женат и воспитывает ребенка, который приходится художнику то ли сыном, то ли братом (подробнее об этой запутанной истории с происхождением ребенка — в биографии Мане, в главе «Женщины»).

Увидев Берту в Лувре, Мане сразу же понял, кто станет моделью для его новой картины. Совсем недавно он задумал написать групповой портрет, взяв за основу «Махи на балконе» Гойи, но одна из героинь никак не находилась. Он сразу предлагает Берте позировать.

Моризо не могла отказать лучшему художнику современности — каждый день сеансы, каждый день находиться в его мастерской, видеть еще незаконченные наброски, понять, наконец, в чем секрет его потрясающей живописи. Она будет приходить сюда, конечно же, с матерью.

Мать сидит в стороне, вяжет и наблюдает изредка за Мане. «Он похож на сумасшедшего», — то ли в шутку, то ли всерьез заметит однажды мадам Моризо. И Мане правда слегка не в себе: он отказывается от завидных заказов, чтобы не пропустить встречи, его бросает в дрожь, он жадно хватается за кисти, стоит Берте повернуться вполоборота или устало присесть в кресло. У него нет сил не писать ее.

Когда картина «Балкон» появилась в Салоне 1869 года, по залам быстро разнесся шепот «роковая женщина», а знакомые намекали Берте, что художник написал ее совсем некрасивой. «Я там скорее странная, чем некрасивая», — признавалась Моризо сестре.

Фиалки

Образованная и умная, чаще молчаливая и сдержанная, слишком независимая и талантливая, Берта знает цену собственному стилю и индивидуальности. На ее живопись уже трудно оказать прямое влияние — и Мане просто освобождает ее от сомнений и направляет в поисках. А вот сам без нее обходиться уже не может.

В 1970 году в мастерской художника появляется юная ученица, 20-летняя Ева Гонсалес — отличный повод позлить Берту и доказать самому себе, что сможет запросто заменить ее любой другой натурщицей и музой. Но не тут-то было — портрет Евы не удается, целых 40 сеансов, а он как будто картонный, ему не хватает жизни и естественности. Мане в ярости — и мстит, конечно, Берте. Изо всех сил расхваливая усердную Еву, он даже ставит ее Берте в пример.

В одном из писем сестре Берта напишет: «Кажется, все, что сделано у меня, решительно лучше, чем у Евы Гонсалес. Мане слишком откровенен для того, чтобы можно было ошибиться, я уверена, что ему все очень понравилось, но я только вспоминаю, что говорил Фантен: «Он всегда находит хорошими картины тех людей, которых любит».

Похвалы и любовь Мане придают Моризо сил и уверенности: художник восхитится однажды ее умением вписывать фигуру в пейзаж — и Берта подарит ему эту картину.

Веер

Берта Моризо была единственной женщиной в «банде Мане» — так стали называть молодых художников, которые бросали вызов традиционной живописи и Салону (это их через несколько лет назовут «импрессионистами»). Она не могла по вечерам вместе с художниками-мужчинам приходить в кафе Гербуа, где ее друзья спорили о судьбе и предназначении искусства, но с удовольствием принимала их с этими же спорами в родительском доме и выходила с ними на пленэры.

В 1870 году темы для вечерних бесед стали другими — началась война, а потом изнурительная осада Парижа. Мане и Дега по вечерам приходят в дом Моризо, но говорят все больше о способах обороны и возможностях Национальной гвардии, куда оба записались добровольцами. Частым гостем в доме Моризо становится и брат Мане — Эжен. В городе царят голод и болезни, люди едят кошек и втридорога покупают ослиное мясо — в эти годы ни Моризо, ни Мане ничего не напишут.

Последний подарок

В 1873 году Берте исполнится 32 года — и она поймет: рядом с ней есть человек, за которого она может выйти замуж и остаться при этом верной своему призванию. Эжен Мане, брат Эдуарда, стал для нее почти родным за последние несколько лет, с ним легко и весело, он понимает и ценит ее живопись. Он тоже Мане.

Все смелее в семьях Моризо и Мане идут разговоры о свадьбе. И вся романтическая история о страстной, невозможной любви между Эдуаром и Бертой еще могла бы казаться выдумкой, если бы не две красноречивые картины — «Букет фиалок» и последний портрет Берты, написанный в 1874 году.

«Букет фиалок» — это робкое и еще нервное многоточие, которое Мане ставит в этом романе, не веря до конца в его завершение. Картину он отправляет Берте, как обиженный влюбленный возвращает подарки, напоминающие об ушедшем счастье. На ней фиалки с первого портрета Берты и веер — со второго, на листе бумаги надпись «Мадемуазель Моризо».

Последний портрет Берты Моризо Мане написал в год ее свадьбы с Эженом, на руке Берты кольцо, а вся ее фигура — это отстранение, резкое движение назад, серьезное и настойчивое. Рукой она навсегда закрывается и ставит точку в этих долгих и отчаянных отношениях. Сразу после свадьбы Берта напишет сестре: «Я вышла замуж за прекрасного, честного молодого человека. Думаю, он искренне меня любит. Я долго гонялась за иллюзиями, которые не сделали меня счастливой, теперь начинается настоящая жизнь».

Эжен стал прекрасным мужем, он не только позволял Берте заниматься живописью, но и параллельно со своей юридической практикой стал ее помощником и менеджером: носил мольберт, следил за развешиванием картин на выставках, писал длинные и подробные письма о выставке импрессионистов, о критиках и друзьях, когда Берта из-за беременности не могла присутствовать здесь лично. Через 4 года после свадьбы у Берты и Эжена родилась дочь Жюли, которая стала лучшей моделью Моризо и открыла для нее новый смысл живописи: сиюминутное делать вечным.

После написанного

Женщина с ребенком на балконе Берта Моризо 1872

И все-таки Берта Моризо попала в список мастеров, которые оказали влияние на Эдуара Мане и у которых он заимствовал мотивы. В 1872 году Берта написала женщину и девочку у забора, а в 1873 Мане повторит эту композицию в одном из своих шедевров. «Как же все-таки мастерски она умеет вписывать фигуру человека в пейзаж!"