Европейская война 1543 года: осада Ниццы франко-османской армией

В начале августа 1543 года во Фландрии установилось затишье. Королевская и имперская коалиции «переводили дух» и ожидали окончательного прояснения намерений императора Карла, чья большая армия завершала концентрацию в Южной Германии. В Венгрии османы держали в осаде крепость Эстергом (Гран), запирающую дорогу в Австрию. Теперь европейская война обострилась и в Западном Средиземноморье. Под ударом франко-османской армии оказалась Ницца, важный город Савойского герцогства.

История осады Ниццы известна в подробностях от двух современников. Один из них – испанец Мартин Гарсия Сереседа, воевавший на имперской стороне в Северной Италии. Второй – Пётр Ламбер, господин Круа, глава савойского счётного приказа, человек весьма образованный и беззаветно преданный савойской династии. Его «Записки о жизни Карла, девятого герцога савойского» в части, касающейся осады Ниццы, были, вероятно, составлены позже описываемых событий, не ранее конца 1544 года.

4–14 августа, Ницца

4 августа французский флот вышел из Марселя на Ниццу. Османский флот либо успел возвратиться в Марсель со своей стоянки, либо присоединился к французам в пути. 5 августа соединённый флот прибыл к Вильфранш, составляя до 200 единиц, включая 26 французских галер, 16 французских парусников и 2 больших галеаса. Сообщали, что французские корабли шли под королевскими флагами, а османские без флагов.

6 августа в Ниццу с предложением сдачи был выслан французский герольд «в камзоле чёрного, белого и карминового бархата»; «а больше в тот день ничего не делали». 7 августа начата была высадка «большого числа турков». Из крепости вышел отряд и напал на высаживающихся. Бой длился более часа, но потом отряд отступил в крепость.

Крепость Ниццы тогда состояла из городских укреплений и «замка на скале». За время сборов франко-османских союзников Ниццу удалось усилить 800 солдатами, и всего в крепости собралось 3300 бойцов («а в замке всяких запасов было на два года»). Несколько позже в тот же день 6 августа в крепость с 3 конными и 50 пешими прибыл Паоло Симеоне де Каворре, иоаннит и великий приор Ломбардии, верный вассал герцога Савойи и человек, опытный в военных делах; он получил команду над гарнизоном замка Ниццы. Городским гарнизоном командовал господин Гателар.

Город был окружён, и начаты были осадные работы. 8 августа из Ниццы выходили с вылазкой, но существенно помешать не смогли. 9 и 10 августа союзники строили батареи, копали траншеи и аппроши, и сыпали шанцы.

К 11 августа построена была «ужасающая батарея турецких василисков и французских двойных пушек», и утром 11 августа начата была бомбардировка «со всех сторон». В тот же день высадились французы. По завершении высадки союзники имели у Ниццы армию в 14–16 тысяч пеших и конных (Сереседа: «8 тысяч янычаров» и «8 тысяч провансальцев и итальянцев господина [графа] Энгиен»), и до 60 тяжёлых орудий, в числе которых были 3 больших василиска; артиллерия была обеспечена изрядным количеством боеприпасов.

С французами к Ницце прибыли многие переметчики из числа подданных герцога Савойи, и один из них, Бенеттин Гримо, по прозванью Олива (alias Oliua), попытался пробраться в город с письмами к важным горожанам, коих французский король призывал к сдаче. Но у бульверка Сен-Круа он был пойман Франциском Бова, пьемонтским капитаном, и препровождён в замок, где «без дальнейших проволочек получил верёвку», и, получив время лишь на покаяние и исповедь, через три часа был, «в назидание врагам», повешен на зубцах бульверка Сен-Эльмо.

Как сообщает Ламбер, тогда же, 11 августа, пушечным выстрелом из крепости убит был племянник Барбароссы, командовавший османской артиллерией; оттого Барбаросса был в печали и гневе, и рвал на себе бороду, о чём в крепость сообщил некий Морэ, хорошо знавший турецкую речь и шпионивший в лагере осаждающих. И в тот же день на бульверке Сен-Эльмо погиб Колин Вирелло, изрядный пушкарь, который уже сделал немало точных выстрелов был сброшен со стен разорвавшимся сакром (короткая полукулеврина), из которого стрелял, а вместе с ним был убит ударом казённика в грудь мальчик-невольник, помогавший при пушке.

12 августа на рассвете канонада была возобновлена с трёх сторон из 11 орудий (очевидно, в этот счёт шли лишь крупные), и сделано в тот день было 283 выстрела. И в тот же день к осаждающим прибыли граф Тенде и господин Антибол с ещё одним французским отрядом, кои следующей ночью «учинили тревогу (попытались пробраться в город)», доблестно отражённую.

13 августа была построена четвёртая батарея, и за день было сделано 276 выстрелов, «не считая тех, коих нельзя было посчитать, ибо [пушки] выстреливали все разом». 14 августа обстрел продолжался, и сделано было 317 выстрелов.

15 августа, большой штурм

15 августа, в день Вознесения Девы Марии (el dia de Nuestra Señora de Agosto), обстрел продолжался. Кроме того, около 8 часов утра «120 галер» вышли из Вильфранш к мысу Монборон напротив замка и до 4 часов дня стреляли по замку и по городу. И столь сильна была бомбардировка в тот день, «что казалось, перемешались небо и земля и море».

Артиллерии удалось сделать пролом между бульверком Пейрольер и башней-пятиуголкой (la tour de cinq quayre), и франко-османское войско пошло на приступ.

В ожесточённом бою сравнительно малочисленные защитники искусно отбивались, артиллерия из замка сражалась против двух из четырёх осадных батарей, и в итоге все три попытки приступа в тот день были отражены с тяжёлыми потерями для осаждающих. Королевская сторона потеряла 5 знамён, а османы – 3 знамени. «И [турецкие] знамёна унесли в замок и там вывесили на железном штыре на виду у неприятеля».

К тому же дню относят рассказ о том, что когда гарнизон, де, был близок уже к бегству, некая Катерина Сегурана с несколькими храбрецами преградила солдатам путь и заставила вернуться на позиции.

«Несколько позже часа вечерни» (после 6 часов вечера) галеры отошли к гавани и стали залпами стрелять по городу и со стороны Сан-Доминик – по замку, но, де, так плохо целились, что снаряды перелетали и падали в их собственный лагерь с великим для них ущербом.

Командующие союзников наблюдали за боем с «горы между Ниццей и Вильфраншем» (Монтальбан? Монборон?), и, видя большие потери, решили более не предпринимать штурмов, а усилить обстрел. В крепости о том не знали, и многие савойские и пьемонтские господа с 25 латниками всю последующую ночь охраняли брешь у пятиугольной башни, опасаясь внезапного штурма.

16–22 августа

16 августа осадные батареи вели огонь весь день и сделали 236 выстрелов по городу. 17 августа – 120 выстрелов. Около первого часа следующей ночи предпринята была ложная атака «с великим криком по турецкому обычаю». 18 августа стреляли мало – 20 выстрелов, зато вели новые сапы с четырёх сторон. 19 августа османы построились, как для битвы, но пошли не на приступ, а «в горы», и привели «600 душ от мала до велика», которых загнали на свои галеры. 20 августа по крепости сделано 50 выстрелов; осаждающие работали над сапами и шанцами.

21 августа на рассвете обстрел возобновлён с двух сторон, после полудня был открыт мощный обстрел с шести сторон, и до ночи сделано 183 выстрела. В первом часу осаждающие ночи повели обстрел с трёх сторон, и так плотно, что, «казалось, небо перемешалось с землёй». Были пробиты два пролома «до земли», один у церкви св. Франциска, другой – у моста св. Антония.

Как сообщает Сереседа, ещё 16 августа защитники города, не ожидая себе помощи (письма от маркиза Васто, в которых тот обещал подмогу, успешно перехватывались осаждающими), начали переговоры с осаждающими. Ламбер сообщает, что важные горожане, «видя разрушения и поддавшись на красивые слова изменников [т. е. подданных савойского герцога, бывших на французской стороне]», решились на сдачу утром 22 августа и с наступлением темноты тайно выслали делегацию к французам с условиями, на которых они могут сдаться, и французы всё им обещали исполнить (и, де, не исполнили). И в ту же ночь в Вильфранше, в личном присутствии графа Энгиен и господина Моретт, представители горожан изложили те же условия Хайреддину.

Условия были следующими: ни турки, ни янычары не входят в город; город не разграбляется; горожане и иноземцы, какие здесь оказались, свободны идти, куда пожелают; и – превыше всего – церкви и священнослужители неприкосновенны, за чем обязуются следить французская стража и гарнизон.

Но Паоло Симеоне «и ещё многие» не пожелали сдаваться. И в те же дни «казначей Каррас со многими знатными и многими солдатами», также видя разрушения и бедствия и предвидя падение города, перенесли из складов в замок «весь порох, ядра и другие боеприпасы, какие смогли, и зерно, вино, масло, муку, и прочие съестные припасы, сколько нужно было, и колокола с церквей, и ещё иные вещи». И при сдаче города Симеоне с 400 солдатами и каким-то числом горожан отступил и заперся в замке.

23–28 августа: сдача города и начало осады замка

23 августа французы построились для парадного входа в город, а османы подожгли свои осадные работы и отступили к Вильфранш.

Как пишет Ламбер, «первыми, кто вошли в город, были рыцарь О [chevalier dAulx] и господин Гаспар Кэ, и за ними прочие французы под их большими белыми крестами». Сереседа же сообщает, что «в город вошли [очевидно, первыми] господин Энгиен и другие важные лица, а за ними армия и флот».

Когда французы вступали в город, из замка вышел отряд и поджёг ближайшие дома. Французы же их атаковали и заставили отступить, после чего замок был заблокирован, и начаты осадные работы.

24 августа граф Энгиен «выслал в замок герольда, предлагая уйти женщинам, детям и вообще всем, кто пожелает, и некоторые этим предложением воспользовались», после чего возобновилась ружейная перестрелка. 25 августа не случилось «ничего, достойного упоминания».

26 августа королевские устраивали батареи на площади напротив расположенной в замке церкви св. Иоанна, и также в двух местах у Сан-Эрме, ниже и выше соляного рынка близ гавани. Османы строили свои батареи на склоне горы Борон (Монборон), в виноградниках Каттен-Кэ.

Сереседа уточняет, что батарею напротив церкви св. Иоанна составляли три больших василиска и три двойные пушки, и её направили «на башню Маласуга, что возле ворот замка». Две батареи «на склоне горы, что меж Ниццей и Вильфранш», в составе 9 мощных орудий, направлены были против окон и верков замка.

Днём 27 августа многие женщины и дети ушли (под охраной господина Гаспара Кэ) из Ниццы в Прованс, через реку Вар, разделяющую Прованс и Савойю. 28 августа из города в горы ушла ещё одна большая партия мужчин, женщин и детей.

28 августа — 3 сентября: осада замка

В 7 часов утра 28 августа осаждающие начали бить по замку из трёх кулеврин. Защитники же выпустили через задние ворота Мальбуассон (Мальвуазен) 50 солдат «из отрядов казначея Каррас и других господ», и эти солдаты попытались сжечь «гору сена и соломы» (видимо, снопов), прикрывавшую осадную артиллерию от ружейного огня на площади близ св. Иоанна. И два солдата, каждый из коих имел по огневой гранате, это сделали и вернулись. И ещё позже другие двое солдат пускали огневые гранаты и иные зажигательные вещи с помощью верёвочных пращ и смогли поджечь часовую башню напротив ворот Кармес в замке, и башня сгорела, отчего на ней треснул большой колокол. Той же ночью османы прикрыли свои бульверки и траншеи деревянными закрытиями, и щитами, плетёными из ветвей и виноградных лоз. 29 августа ни защитники ни осаждающие «ничего не делали».

30 августа османы вели артобстрел с Монборон, пытаясь разрушить деревянную платформу, которую построил в замке мастер Гвильен из Марселя, корабельщик, и с которой 25–30 аркебузиров всё время чинили немалый урон в бульверках и траншеях на позициях осаждающих близ св. Иоанна. С позиций же близ св. Иоанна осаждающие били по замку на стороне Королевской башни (tour reale). В тот день батареи сделали только 30 выстрелов.

31 августа весь день осаждающие стреляли по Королевской башне (85 выстрелов). 1 сентября – то же самое, 86 выстрелов. Стрелки́ же в верхних боях этой башни сильно вредили осаждающим; «и больше [стрелкам] мешала сильная жара, чем канонада». 2 сентября обе стороны «ничего не делали», а лишь стреляли из аркебуз и ремонтировали укрепления. То же самое – и 3 сентября. Но уже следующей ночью османы подвезли к св. Иоанну 7 больших пушек и 1 василиск.

1–9 сентября: имперская выручка

Тем временем имперский корпус спешил на выручку Ницце.

1 сентября корпус вышел из Асти. 3 сентября около полудня авангард корпуса – генерал Колонна с испанцами – вошел в Чева. Лишь ненамного отставал кортеж Карла, герцога Савойского. 7 сентября после полудня в Чева пришёл маркиз Васто со своим двором и с частью итальянской пехоты. Маркиз тут же отослал 2 итальянских отряда и испанский и немецкий отряды в Альба, и, дождавшись остальной итальянской пехоты, утром 9 сентября маркиз вышел из Чева во главе авангарда, который составила испанская пехота. На следующий день за авангардом последовали немцы и итальянцы под началом герцога Савойского.

В те же дни из Испании в Геную «в три дня и ночи» примчался Андреа Дориа, с июля действоваший с испанских баз со своим флотом в 26 галер. Придя в Геную 6 сентября во главе 30 галер, Андреа Дориа, «не давши гребцам ни дня отдыху», направился в Альбенга и далее к Порто-Маурицио. С флотом Дориа прибыли из Орана до 1500 испанцев, ветеранов Тлемсенского похода, под началом полковника Сантильяна «и ещё пяти капитанов».

Флот Джанетино Дориа, прикрывавший Геную, также сместился к Альбенга (расстояние до Вильфранш вдоль берега – до 115 км; дальность дневного перехода средиземноморской галеры в среднем около 75 км) и Алассио (примерно 105 км до Вильфранш).

4 сентября с рассвета велась ружейная стрельба. Потом «внезапно» был открыт артогонь по башне Борро (Borreau) в замке. Дело было в том, что ночью к османам сбежал некий «турок господина Бельгар» (слуга? пленный?) и рассказал, что в той башне расположен пороховой склад, что «частично было правдой». Но обстрел, не причинив урона, был внезапно же прекращён. В бомбардировке 4 сентября работали 6 пушек калибром 80 фунтов, и с Монборон – 3 кулеврины «в 30 ладоней длины с ядром как у полупушки [т.е. 20–25 фунтов]». В тот день сделано было 318 выстрелов.

5 сентября обстрел перенесли с замка на земляной бульверк Малебуш и на «район ворот справа от моста», и стреляли из 5 орудий (очевидно, речь только о тяжёлых), сделав 147 выстрелов. А кроме того, вёлся ружейный огонь с разных сторон, «подобный граду». В час вечерни господин Энгиен вновь призвал защитников сдать замок, предлагая всем свободный выход с добром, а иначе, де, после взятия замка все без пощады будут перевешаны и передушены. Защитники вновь ответили резким отказом. К первому часу ночи осадные батареи усилили 7 орудиями (тяжёлыми).

6 сентября с рассвета огонь открыли 7 больших пушек (grans canons) и 2 василиска «с ядрами по 120 фунтов»; сделано 267 выстрелов.

Первые дни сентября: франко-османское командование

В первых числах сентября франко-османское командование было в затруднении. Несмотря на все бомбардировки, замок Ниццы упорно оборонялся. Построен он был на скале, и вести здесь подкопы и мины было по меньшей мере трудно. Артиллерия замка господствовала над городом и вела огонь «с великим уроном для людей, как врагов, так и своих [местных]». Надежды на измену в замке не оправдались: как сообщали через Венецию, «семерых священников из Ниццы», замышлявших сдать замок, разоблачили и повесили на стенах.

Франко-османская армия то и дело терпела перебои в снабжении – французский король, заручившись военной помощью султана на юге, бросил все возможные ресурсы на войну на севере. И потому не только случались задержки с деньгами и продовольствием для османских союзников, но и собственные войска бывали вынуждены одалживаться порохом и ядрами у османов. Впрочем, и османы не имели в этом походе такой добычи, на какую привыкли рассчитывать в Западном Средиземноморье.

Хайреддин же, формально исполняя приказ «подчиняться королю и его представителям как самому султану», делал это с большим количеством оговорок и проволо́чек. Помимо того, Хайреддин считал зазорным для себя быть под началом «молодого и неопытного» графа Энгиен, имевшего с собой слабое войско («а обещали ему, придёт с добрым войском сам дофин»); а потому командование на французской стороне фактически перенял более авторитетный у османов капитан Полен. Но всё равно, как вспоминал Монлюк: «Турки наших дюже презирают… Барбаросса гневен и говорит резко и ядовито, когда наши вынуждены занимать у него порох и ядра».

Впрочем, король Франциск всё равно считал присутствие османского флота весьма полезным в военном отношении, и был готов мириться с капризами строптивого союзника, и ценил его едва ли не больше герцога клевского. И, как писал «капитан Полен» королевскому посланнику в Венеции: «Великий господин вспоминает о том [султан о французской денежной помощи] с большим удовольствием».

6 сентября Хайреддин в очередной раз написал королю (и отдельно – дофину), напоминая, что если король желает, чтобы флот султана ему и далее служил, следует прислать денег и продовольствия, а иначе, де, его величество да благоволит изъявить удовольствие его, Хайреддина, службою, и разрешит ему возвращаться в Константинополь.

На этот раз приходилось считаться с тем, что в сравнительной близости к Ницце появились имперские войска (передовой отряд полковника дель Сангве в те дни достиг Монако, до 13 км от Ниццы по современной дороге), и более того, пришли вести, что сам маркиз Васто с крупными силами спешит из Пьемонта на выручку Ницце.

Как доносили из Венеции, Хайреддин немало выговаривал союзникам, и напоминал, что ему обещали, что никто из Италии на помощь Ницце не двинется, и возмущался, что подход имперских сил обнаружен тогда уж, когда были они совсем рядом.

В итоге порешили осаду прекратить, а османскому флоту предложили зимовать в Вильфранш. Однако Хайреддин это предложение отверг, и в конце концов местом зимовки выбран был Тулон.

7–11 сентября: осада снята

Утром 7 сентября османы сняли свои флаги с укреплений и ушли в Вильфранш, а французы около середины дня (a lapres disner) подняли на укреплениях два своих флага, один «весь серый (?)» (toute grise; возможно, всё же белый), а другой – с белым крестом, а ближе к вечеру (a lheure de soupper) – ещё один, «цветами белый, синий, алый и жёлтый, в середине белый крест». Ночью же французы стали снимать артиллерию, а чтобы заглушить эти звуки, «подняли ложную тревогу» (имитировали приступ). Защитники из замка энергично отвечали, и в итоге огневого боя, длившегося «всю ночь», у осаждающих были разбиты 14 орудий.

8 сентября утром османы вернули на укрепления напротив св. Иоанна один свой флаг, но ничего против замка не делали, а лишь выгребали в городе продовольствие и ценности, а награбленное сносили на свои галеры. На прованской стороне «французы и провансальцы» (les francoys et prouencaulx) делали то же самое. Осаждающие грузили на корабли артиллерию, а ружейная перестрелка не прекращалась вовсе.

9 сентября на восходе солнца французы из отряда господина Антибол «подожгли весь город» (видимо, на отходе). Защитники же вышли из замка и боролись с огнём, но притом перебили «французов и турков, которые оставались в городе» (отставшие мародёры?).

Этот грабёж, разорение и пожар в некоторых изложениях относят на 23–24 августа, что очевидно неверно, и обвиняют в нём османов, хотя и в XVI веке были французы (например, маршал Вьельвиль), возлагавшие вину на солдат из королевской армии.

В тот же день 9 сентября, около 10 часов утра, отряд в 50 имперских конных под началом господина Монримон (Monterymont; очевидно, из полка дель Сангве) застал у Barry Vieulx (топоним, означающий, видимо, что-то вроде Старой пристани) последние королевские отряды, занятые погрузкой пушек на корабли. Имперцев обстреляли с галер, прикрывающих погрузку, но безрезультатно, и в итоге все разошлись восвояси – французы в Вильфранш на свои галеры, провансальцы – через реку Вар в Прованс.

По некоторым сообщениям современников, французские войска («провансальцы»), уходившие в Прованс, делали это с такой спешкой и так старались уклониться от любых столкновений с имперской конницей, что на переправе через Вар «многие потонули», а также были брошены две «поломанные пушки».

Имперская же конница вошла в Ниццу, где была торжественно встречена горожанами.

11 сентября к городу подошли 7 отрядов имперской пехоты (очевидно из полка дель Сангве), почти все – стрелки «в добром порядке». Франко-османский флот ушёл к Тулону.

10–15 сентября: Альбенга — Алассио — Порто — Маурицио — Ницца

10 сентября после полудня маркиз Васто с испанцами был в Альбенга, а герцог Савойский со своими отставал лишь ненамного. Из Альбенга авангард прошёл берегом в Алассио, где стоял Джанетино Дориа с 21 галерой.

Днём 12 сентября имперский авангард достиг Порто-Маурицио (тогда в генуэзских владениях; «40 миль от Ниццы» и около 80 км по морю); арьергард под началом герцога Савойского достиг Альбенга.

К этому моменту имперское командование знало, что франко-османская армия ушла от Ниццы. Фрагата, высланная маркизом ещё из Алассио, удостоверилась в том, что флот союзников ушёл во французские порты. Тогда маркиз приказал генералу Колонна возвращаться с его корпусом в Пьемонт, а сам вместе с герцогом Савойским отправился в Ниццу на галерах Андреа Дориа. Часть оставшихся войск также погрузили на корабли в Порто-Маурицио и Альбенга, а часть отправили в Ниццу берегом.

И ещё 13 сентября, в день отбытия маркиза и герцога в Ниццу, капитан Сан-Мигель и ещё три капитана ушли с их отрядами, и в тот же день, 13 сентября, прибыли в местечко Кусавила, и 14 сентября убыл Колонна со всеми остальными испанскими отрядами, и «в тот же день» из Альбенга ушли Чезаре да Наполи с его отрядом и немецкие отряды.

Как сообщает Ламбер, маркиз и герцог с частью войск прибыли в Ниццу (через Вильфранш) 13 сентября. Здесь маркиз допросил капитанов передового полка, воевода которого, дель Сангве, по неизвестной причине не двинулся дальше Монако, пока франко-османская армия стояла в Ницце, и не использовал якобы имевшуюся у него «возможность без большого риска проникнуть в Ниццу» с помощью местных проводников. И до того бывший в немилости дель Сангве, таким образом, не поправил своих дел и был выслан в Неаполь.

Имперские вельможи не остались в Ницце, а поспешили обратно в Пьемонт, пополнив припасы крепости и оставив в Ницце 5 отрядов пехоты (Сереседа: 7 отрядов итальянцев под началом архиепископа Лени). Маркиз и герцог погрузились на галеры Андреа Дориа и вышли в море.

В ночь после выхода, около полуночи, флот Дориа, обогнув мыс Сен-Оспис (Сан-Осписро; близ нынешнего Сен-Жан-Кап-Феррат) , попал во внезапный сильнейший ветер с востока, который понёс корабли на рифы, и никакие усилия матросов и солдат не могли спасти положение. В итоге погибли четыре галеры: две добрые галеры Андреа Дориа, «Кондесса» и «Девиза», и «Капитана» из отряда маркиза Терранова и «Гата де Чигала», и на иных поломаны были мачты, и смыло до 40 невольников-гребцов и 10 солдат, и в темноте никого спасти не удалось. (Впоследствии одну из галер удалось поднять целой).

Маркиз и герцог остались целы и, вернувшись в Вильфранш, отправились в Порто-Маурицио по сухопутью и оттуда, на ждавших там галерах Джанетино Дориа, – в Геную. После того флот Джанетино Дориа отослали на Майорку и Менорку – бороться с магрибскими пиратами.

К 20-м числам сентября имперский корпус вновь собрался в Пьемонте, и начата была подготовка к осаде Мондови.