Хозяйка Сталина

Несколько лет назад Росархив выложил в открытый доступ документы Иосифа Сталина. Среди прочих материалов находятся его письма к маленькой дочери Светлане. Они – уникальный штрих к портрету жесточайшего диктатора.

Сын Яков – от первого брака Сталина – ушёл на фронт в самом начале войны и скоро попал в плен. Осенью 1941 года НКВД арестовал его жену Юлю, а Яков пробыл в плену четыре года и всё-таки погиб. Юля два года отсидела в тюрьме. Немцы предлагали Сталину обменять сына на кого-нибудь из их офицеров, он не согласился. Ещё был сын Василий, уже от второго брака. К нему Сталин был требователен и строг. Это легло таким тяжким бременем на юношу, что, стараясь идти вверх по военной лестнице, из Великой Отечественной он вышел алкоголиком. Но до конца жизни своего отца целых четыре года успел покомандовать ВВС Московского военного округа.

Говорят, когда дочь Светлану, его третьего, младшего ребёнка, привезли из роддома, Сталин выглядел самым счастливым человеком на свете. В этот день он, как простой беззаботный джигит, пил хванчкару и танцевал лезгинку. Она родилась в конце февраля 1926 года, и с тех пор как помнила себя, помнила его объятья, табачный запах усов, прогулки в лесу и поездки на море, театры, кинозал в зимнем саду, домашние застолья и целую кавалькаду улыбающихся ей лиц. В них было только одно желание – порадовать малышку. И вот эти письма, которые писал ей лучший и главный человек её детства, её отец.

Письмо к дочери от 5 июня 1934 года: «Здравствуй, Светаночка. Письма получил, видно, не забыла ещё папочку. Это хорошо. Я здоров, но скучаю без тебя. Не стало твоих приказов – вот и скучно мне без них, твоему секретарюшке. Посылаю тебе почтовые карточки – может быть, понравятся. Привет от всех твоих секретарей. Просят не забывать и слать им как можно больше приказов. Целую тебя, хозяюшку мою ненаглядную. Твой папа».

В письмах Сталин называл дочь «хозяйкой», а она его – «секретарём», «секретаришкой». Были и другие «секретари» – эту игру, писала уже взрослая Светлана Аллилуева в 1963 году, её отец придумал сам. Секретарями маленькой Светы звались товарищи Сталина, входившие в их дом. Неизвестно, насколько игра нравилась остальным, но сам Иосиф Виссарионович развлекался ею вплоть до самой войны. Ещё была игра в «приказы»: дочь могла не просить ни о чём отца, она должна была просто приказать ему и остальным секретарям позволить ей что-то, что-то привезти, как-то развлечь. К 1939 году игра в «приказы» маленькой Свете стала надоедать, и она отдала ему такой приказ: «Приказываю позволить мне писать приказы 1 раз в шестидневку».

Письмо-зачёт маленькой Светы, вероятно, тогда учившейся в начальной школе, дата в архиве, к сожалению, не указана: «Вопрос: как Ленин помогал рабочим строить новую жизнь? Ответ: В.И. Ленин устраивал подпольные собрания, и потом, когда Ленин был в ссылке, то он писал рабочим письма. Письма он писал молоком, и в этих письмах он писал о том, как надо строить новую жизнь. Сетанка-хозяйка». Под оценкой «отлично» в этом письме стоят подписи Кагановича, Жданова, Калинина и Сталина.

С ней играли в доме все, её ласкали, баловали, ей угождали, ею восхищались. Все, кроме матери. Уже взрослая Светлана Аллилуева писала, что дело было вовсе не в душевной сухости её родительницы, хотя она и бывала неумолима в своих решениях и недоступна в ласке – дело было в её чрезмерной требовательности к себе и детям. Свою нежность она демонстрировала только к Яше, сыну мужа от первого брака, словно старалась заменить ему все лишения.

В своих воспоминаниях Светлана Аллилуева датирует 1931 годом такое мамино письмо: «Здравствуй, Светланочка! Вася мне написал, что девочка что-то пошаливает усердно. Ужасно скучно получать такие письма про девочку. Я думала, что оставила девочку большую, рассудительную, а она, оказывается, совсем маленькая и, главное, не умеет жить по-взрослому. /.../ Когда мама уезжала, девочка обещала очень, очень много, а оказывается, делает мало. Так ты обязательно мне ответь, как ты решила жить дальше – по-серьезному или как-либо иначе. Подумай как следует, девочка уже большая и умеет думать. Читаешь ли ты что-нибудь на русском языке? Жду от девочки ответ. Твоя мама» – Свете тогда было 5 лет. Записка Светы отцу, датированная 10 мая 1934 года: «Секретарю № 1 тов. Сталину. Приказ № 2. Приказываю тебе позволить мне поехать завтра в Зубалово. Сетанка-хозяйка. Подпись секретаря: И. Сталин, секретарь Сетанки».

Зубалово – дом в Подмосковье, неподалёку от станции Усово, где прошло детство дочери Сталина. До революции имение принадлежало младшему Зубалову, нефтепромышленнику из Батума. Сталину эта фамилия была известна как раз оттуда, там Зубаловы держали нефтеперегонные заводы. Вместе с Микояном Сталин сколачивал подпольные кружки среди рабочих этих заводов и организовывал стачки. После революции по всей России осталось множество брошенных усадьб, Подмосковье не было исключением. Сталин, Микоян, Ворошилов, Шапошников и ещё несколько семей старых большевиков присмотрели для себя дома в Зубаловских землях. Для своей семьи, правда, Сталин выбрал самую скромную усадьбу. Всем бытом и порядком в ней заведовала его жена Надежда Аллилуева. 

В детских воспоминаниях Светланы Аллилуевой это место радужно и почти совершенно. Если отнять от фамилий всех людей, живших или бывавших тут, их тогдашнее политическое и социальное значение, останется просто гостеприимный дом. В лучших традициях – с долгими застольями, песнями, чаепитиями, детским смехом, играми, качелями, походами за грибами, ковырянием в огороде и готовкой припасов на зиму. Светлана описывала детство так, словно никакой подковёрной игры не было, да и как она могла тогда бы её разглядеть. Разве что поблёскивающее в углу гостиной пенсне Берии – оно с самого начала мерцало для неё пугающе. После самоубийства Надежды Аллилуевой Сталин покинул усадьбу Зубалово, и впредь они бывали тут только на выходных и в каникулы, а постоянно жили дети в новой квартире в Кремле. Для отца же была построена дача в Кунцево. О причине смерти матери шестилетняя Света знала то же, что и все: аппендицит.

Он часто брал дочь в свет. В Большой и Малый театры, во МХАТ и театр Вахтангова. В правительственных ложах её сажали в первый ряд, откуда она смотрела хиты тех времён, типа «Горячего сердца», «Егора Булычова», «Любови Яровой» и «Платона Кречета». Света видела и хорошо знала оперы – «Борис Годунов», «Садко», «Сусанин». Ещё было много кино, и его она любила намного больше. В Кремле был собственный кинозал в помещении бывшего зимнего сада. Туда все отправлялись после девяти. Даром, что время недетское, маленькая Света шлёпала впереди партийной процессии по безлюдным аллеям, а заключала колонну машина охраны. Она, растопырив глаза на экран, смотрела кино, а отец с целой комиссией важных друзей решал актуальные вопросы пропаганды, возносил и ломал чьи-то судьбы. Впрочем, часто просто смотрел фильм «Волга, Волга».

Записка отцу, датированная 29 июня 1934 года: «И. Сталину. Приказ № 3. Приказываю тебе показать когда-нибудь, что делают в «ЦК». Подпись: Сетанка-хозяйка. Строго секретно с нарочным». Подпись Сталина: «Слушаюсь. Секретарь Сетанки И. Сталин». Есть мнение, что Сталин видел в своей дочери будущего крупного партийного работника, важного функционера, но, кажется, она ещё со школы демонстрировала совсем другие задатки. Она спасла арестованного в 1940 году полномочного посла СССР в Японии Михаила Славуцкого. Её школьная подруга, дочь Славуцкого Алла, передала через Свету письмо Сталину о своём отце. По словам Аллы Славуцкой, на седьмой день после этого её отца отпустили. Правда, Свете с тех пор было запрещено принимать какие бы то ни было письма. После знакомства с режиссёром Алексеем Каплером в свои 17 лет она открыла Хемингуэя и Олдингтона, навсегда полюбила Гумилёва, Ахматову и Ходасевича, что сильно отдалило ее от партийных интересов. Рассчитывая, что дочь станет образованным марксистом, Сталин велел ей закончить истфак МГУ, но вышло совсем наоборот.

Письмо к дочери от 8 августа 1939 года: «Здравствуй, моя хозяюшка! Оба твои письма получил, хорошо, что не забываешь папочку. Сразу ответить не мог: занят. Ты, оказывается, побывала на Рицце, и при этом не одна, а с кавалером. Что же, это недурно. Рицца место неплохое, особенно если с кавалером, моя воробушка… Когда думаешь двинуться в Москву? Не пора ли? Думаю, что пора. Приезжай в Москву числу к 25 августа, или даже к 20-му. Как ты об этом думаешь – напиши-ка. Я не собираюсь в этом году на юг: занят, не смогу отлучиться. Моё здоровье? Я здоров, весел. Скучаю чуточку без тебя, но ты ведь скоро приедешь. Обрати внимание! Ты пишешь мне: “целую тебя крепко-крепко-прИкрепко”. Это неправильно. Надо писать: “целую тебя крепко-крепко-прЕкрепко”. Запомни это и не допускай больше неправильностей, моя маленькая радость. Целую тебя, моя воробушка, крепко-прекрепко. Твой секретарюшка бедняк Сталин».

После смерти Надежды Аллилуевой Сталин жил отдельно от детей, но всё равно почти ежедневно в обед они виделись. Следовали обязательные расспросы об учёбе, проверка тетрадей, в конце недели, как и положено, он расписывался в дневниках Светы и Васи, пока тот не перешёл учиться в лётную спецшколу. Выговоры Света получала только по поводу внешнего вида. Сталин не терпел, когда она, повзрослевшая, носила короткие платья, и ругал за любовь к беретам: «Что это за блин? Не можешь завести себе шляпы получше?»

Письмо Светы своему секретарю, написанное 1 мая 1941 года: «Дорогой мой секретарюшка! Спешу вас уведомить, что ваша хозяйка написала сочинение на “отлично”. Таким образом, первое испытание сдано, завтра сдаю второе. Кушайте и пейте на здоровье. Целую крепко-крепко 10 000 раз папочку!!! Секретарям привет. Хозяйка». Резолюция отца гласила: «Приветствуем нашу хозяйку! За секретарей – папа И. Сталин».

Их отношения в те дни уже стали обрушаться. Время, проводимое вместе – то, что было счастьем для маленькой Светы, – для взрослеющей Светланы и её стареющего отца становилось невыносимой пыткой. Оказывалось, что поговорить не о чем, что вместо тепла и покоя – раздражение и желание разбежаться в разные стороны. Война сделала его ещё более закрытым. Зимой 1942 года, читая то ли английский, то ли американский журнал – один из тех, что можно было взять у отца в кабинете, – она наткнулась на статью о нём. Кроме прочего, там говорилось, как о давно известном факте, что жена Иосифа Сталина покончила с собой в ночь на 9 ноября 1932 года. И тут уж мысли, которые до той поры всегда находилось чем отвлечь, стали выстраиваться в чёткие вопросы, вспомнился недавний арест жены брата Яши, зазудели, зажужжали подозрения. В марте 1943-го арестовали Алексея Каплера по обвинению в шпионаже, и Света понимала, что вовсе не в том его преступление – он ухаживал за ней, а кто-то из её окружения доносил об этом отцу, он был намного старше её.

К ней стало приходить отравляющее прозрение: что отец не всегда был прав и честен, что кровь её страны и на его руках, когда друзья семьи исчезали один за другим, она поняла, что он легко перешагивает через близких, в конце войны узнала, что он смог отказаться от собственного сына. Со временем она чётче стала видеть предельное ожесточение отца против всех и пыталась спорить с ним. Он и её назвал антисоветчицей, вполне серьёзно намекая, что она может за это поплатиться, если продолжит в том же духе. С весны 1943 года в Зубалово въезд ей был закрыт, как и её брату Василию, который во время войны устраивал там шумные вечеринки. И Света выросла.

В выложенном архиве отсутствуют письма Сталина к сыну Яше. К нему он питал только холод и был недоволен всем – от характера и скромных успехов сына до его переезда в Москву и женитьбы. В первое время после переезда Яша очень горько переживал отцовское равнодушие, был момент, когда отчаяние и обида накрыли с головой, и он попытался застрелиться на кухне их кремлёвской квартиры. Но только ранил себя. На что отец крикнул торжествующе: «Ха, не попал!» И есть всего лишь одно письмо к Васе, довольно надменное: «Здравствуй, Вася! Письмо получил. Живёшь, говоришь, паршиво? Как так? Это не годится. Живи как следует и не скучай, а то буду бить, прости господи. Жму руку. Твой Сталин». Читаешь, и такое чувство внутри вырастает, словно это письмо адресовано было всему советскому народу.