Как Малахов курган стал символом севастопольской обороны и героизма

Почему именно Малахов курган стал символом севастопольской обороны и героизма? Если вы посетите Севастополь и поднимитесь на курган, то легко увидите с его вершины море – Южную бухту. Тогда Малахов курган находился на восточной окраине Севастополя. Тот, кто владел курганом, мог держать под огнём Корабельную сторону – значительную часть простирающегося внизу города, с сухими доками и складами. От уровня моря до вершины Малахова кургана примерно 97 метров. Сейчас к вершине ведёт широкая и удобная каменная лестница, но полтора века назад на крутые склоны холма приходилось карабкаться без неё…

Севастополь задумывался и строился как база флота, поэтому к началу Крымской войны почти не имел защиты с суши, которая уже много десятилетий принадлежала России. Пять линий мощных батарей направляли свой огонь прежде всего в море, против турецкого флота, а на суше было только старинное Северное укрепление 1818 года, несколько оборонительных казарм, открытых стенок и выемок на месте будущих бастионов. Под руководством военного инженера Тотлебена, поистине гения фортификации, буквально на пустом месте как можно скорее создавались новые укрепления – по большой части земляные. Прежде чем строить, сначала надо было где-то найти инструмент – не было даже лопат, кирок и мешков. Из-за каменистого грунта даже землю надо было приносить с собой, хвороста для укреплений (туров и фашин) тоже не было. Однако на Малаховом кургане быстро выстроили двухъярусную каменную башню, с которой из пушек и ружей можно было бы обстреливать прилегающую местность, которую прорезали глубокие, часто труднопроходимые балки и овраги, затруднявшие переброску войск.

В сентябре 1854 года высадившиеся в Крыму английские, французские и турецкие войска подходили к южной и восточной стороне Севастополя. Основные силы русской армии, чтобы не быть отрезанными, после сражения на Альме отступили вглубь Крыма к Бахчисараю. Ирония судьбы – англичанам предстояло штурмовать город, основанный шотландцем Томасом Маккензи, контр-адмиралом русского флота. Возможно, выбери союзники вместо обстоятельной подготовки к осаде решительную атаку почти незащищённой Северной или Южной стороны (чего опасался Тотлебен), история первой обороны Севастополя завершилась бы куда раньше. Однако из-за собственной нерешительности союзники упустили отличный момент, посчитав севастопольские укрепления гораздо более серьёзными, чем они тогда были на самом деле. Промедление позволило русским усилить артиллерию Южной стороны вдвое.

Утром 17 октября 1854 года началась первая бомбардировка Севастополя. Против 34 орудий защитников кургана союзники выставили 122 – почти вчетверо больше. По описанию очевидцев, земля шаталась от яростной перестрелки. Всего за день сухопутной артиллерией союзников было выпущено около 9000 снарядов и ещё 50 000 флотом (англичане стреляли чуть больше французов), на что русские ответили 20 000 выстрелами. Конечно, по меркам последующих мировых войн это количество может показаться несерьёзным, но не будем забывать, что для тяжёлых орудий середины XIX века скорострельность в один выстрел за минуту-две считалась хорошей.

В этот день именно на Малаховом кургане был смертельно ранен адмирал Корнилов – неприятельское ядро раздробило ему левую ногу. Перед тем как потерять сознание, адмирал успел сказать: «Отстаивайте же Севастополь». Часть пушек Малахова кургана была уничтожена, разбит каменный парапет, прислугу орудий пришлось отвести назад, но и французы понесли большие потери – прямым попаданием был взорван склад боеприпасов, а батареи на горе Рудольфа принуждены к молчанию. Часть кораблей флота тоже сильно пострадала, почти не навредив русским. Англичане поставили свои батареи более продуманно – они могли поражать даже фланги и тыл русских укреплений, и добились почти полного уничтожения 3-го бастиона. Однако упорным трудом русские за ночь успевали восстановить то, что разрушалось днём. Поэтому штурм пришлось отложить – хотя шансы на успех, как считал Тотлебен, опять-таки были, просто союзники о них не знали. В память Корнилова Малахов курган стал по велению императора Николая I называться Корниловским бастионом.

По мнению ряда авторов, осада Севастополя стала «предвидением» современной войны. Впереди основных укреплений, в неглубоких окопах на ничейной земле, лежали наиболее меткие стрелки, выбивавшие осаждающих, особенно артиллеристов. Англичане жаловались, что стоило только поднять голову над парапетом, как почти наверняка в ней возникала дыра. Некоторые стрелки попадали даже в поднятый палец!

Обычно Крымская война описывается как типичный пример «отсталости царской России», но так было не во всех случаях. Солдатам союзников преграждали путь не только архаичные засеки, но и современные средства войны – проволока, пороховые мины и камнемётные фугасы с новейшими взрывателями. Для точной стрельбы шагами вымерялись расстояния до окружающих предметов. Создавались сильные комбинированные посты из 15–20 человек. С каждого такого поста сапёр слушал, что делают вражеские «коллеги», а матрос-артиллерист корректировал действия пушек.

14 ноября сильная буря («Великий Ураган», как назвали её англичане) потопила множество кораблей союзников в Балаклавской бухте, сорвала палатки, дождь со снегом затопил траншеи. Огонь батарей по городу ослабел. Пользуясь передышкой, Малахов курган и другие ключевые укрепления начали готовить к круговой обороне, пороховые погреба на холме прикрыли траверсами.

Впереди Малахова кургана лежали небольшие высоты, в том числе т.н. холм Канробера, названный по имени французского главнокомандующего. Этот холм и местность вокруг него на пять месяцев стали ареной яростных боёв. К концу февраля 1855 года русские смогли выбить французов, возведя буквально под носом у них три укрепления – Селенгинский и Волынский редуты, Камчатский люнет.

Резонный вопрос – неужели за почти год обороны Российская империя не могла послать войска на помощь осаждённой крепости? Однако результат войны во всех подробностях виден только из XXI века: мы знаем, что вот здесь и здесь русские войска испытают такие-то и такие-то проблемы, что союзники пойдут туда-то и так-то. Ничего из этого во время самой войны ещё не знали, даже сама высадка в Крыму была под вопросом. Русские военные смотрели на карты – и видели, что империя крайне уязвима для возможных атак от Финляндии до Кавказа. Почти нигде не было достойных крепостей, могущих задержать вторжение. Британская (не будем забывать, что тогдашняя империя простиралась далеко за границы сегодняшнего Соединённого Королевства) и Французская империи, две сильнейшие державы мира, и поодиночке-то представляли собой немалую угрозу, а вместе с Османской империей и Сардинией (с января 1855 года) – тем более. Швеция, Пруссия, Австрийская империя, казалось, в любой момент тоже могут присоединиться к коалиции. Поэтому огромные силы – более 678 тысяч человек пехоты, кавалерии и артиллерии только действующей армии, а с запасными, иррегулярными и внутренними войсками – почти полтора миллиона (около 1366 тысяч) человек, более 500 кораблей флотов вынуждены были не столько воевать, сколько зорко караулить соседей, выжидать новых атак союзников и просто охранять более 2000 км западных и южных границ европейской части России. То же в миниатюре повторилось и в Крыму – удобных мест для высадки было слишком много, а дорог мало, и русские войска, выйдя из Севастополя, рисковали быть обманутыми ложным десантом, пока противник высадился бы ближе к почти беззащитному городу.

Дороги Крыма, за исключением шоссе вдоль южного берега, к началу войны находились «в первобытном состоянии», во время дождей и зимней распутицы делаясь непроходимыми. Союзники, особенно англичане, хлебнули немало горя из-за ужасающей организации транспорта (негде было достать даже дров) и медицины. Жертвами эпидемий стали даже Сент-Арно и Раглан – командующие французами и англичанами соответственно. Только продовольствия британский фронт требовал 112 тонн в день, а всего одна 13-дюймовая мортира потратила за осаду более сотни тонн снарядов. Однако весной 1855 года между Балаклавой и Севастополем заработала железная дорога на конной тяге – семь миль пути было построено меньше чем в семь недель. С этого момента союзники окончательно получили преимущество в доставке людей и грузов, и падение Севастополя стало только вопросом времени.

Мощность бомбардировок нарастала. 19 марта на Камчатском люнете ядром оторвало голову контр-адмиралу Истомину. В конце марта из-за недостатка пороха на 5–6 выстрелов по люнету приходилось отвечать одним. В июне французы сосредоточили огонь около 550 орудий и отбросили русских с передовых позиций к Малахову кургану.

Однако штурм Севастополя 18 июня – в годовщину битвы при Ватерлоо – был отбит. Убедившись, что с наскока укрепления всё ещё не взять, французы принялись копать целую сеть непрерывных траншей, всё ближе и ближе подходя к кургану. 20 июня был ранен Тотлебен – и его идеи о создании на Малаховом кургане системы перекрёстного огня не успели воплотиться. 10 июля на кургане был смертельно ранен адмирал Нахимов. Всё больше и больше батарей возникало напротив кургана – а защитники упустили драгоценное время для усиления контрбатарейной борьбы.

16 августа в сражении на Чёрной речке сорвалась попытка отвлечь внимание осаждающих от Севастополя, а на следующий же день, 17 августа, началась бомбардировка Малахова кургана. Разрывные снаряды быстро крушили высохшие от жары земляные укрепления. Ночью усиливался навесной огонь и стрельба из винтовок (штуцеров) – поэтому быстро восстанавливать укрепления и заменять повреждённые орудия стало невозможно. Потери русских войск в несколько раз превосходили потери атакующих.

5 сентября началась шестая и самая сильная бомбардировка Севастополя. Только на Малахов курган с трёх сторон обрушился огонь 110 тяжёлых орудий, включая 40 мортир. Укрепления буквально ровнялись с землей. Несколько раз англичане и французы имитировали начало штурма, вынуждая обороняющихся выдвигать резервы, увеличивая потери. Только за сутки было выпущено более 50 000 снарядов, из них около 30 000 разрывных.

В 12 часов дня 8 сентября французы с криками «Да здравствует император!» бросились на штурм Малахова кургана. Атака была настолько стремительной, что гарнизон, укрывшийся для обеда от града осколков и пуль, оказался застигнут врасплох. За полчаса жестокого рукопашного боя французы захватили почти весь курган, но тут подошли русские резервы. Обе стороны снова и снова били в упор картечью и ружейными залпами, атаковали в штыки… Земля между укреплениями была завалена грудами тел. Только в начале третьего часа Малахов курган окончательно пал…

Всех погибших при последнем штурме Малахова кургана похоронили в общей могиле в районе батареи № 127 и тыльной части бастиона. На могиле поставили сначала деревянный крест, затем, в 1872 году – памятник с надписью: «Памяти воинов русских и французских, павших на Малаховом кургане при защите и нападении 27 августа 1855 г.» С противоположной стороны сделали надпись на французском:

«8 Septembre 1855. Unis pour la Victoire, Reunis par la Mort. Du soldat с`est la gloire, Des braves с`est le sort» – «8 сентября 1855. Сошедшиеся для победы, объединены смертью. В этом – слава солдат и судьба храбрецов».

Пожалуй, это один из немногих случаев, когда и победители, и побеждённые были абсолютно достойны друг друга. В 1960 году памятник, сильно пострадавший в годы Великой Отечественной войны, был восстановлен. В мае 1905 года, была закончена ещё одна необыкновенная работа – панорама «Оборона Севастополя» кисти Франца Рубо. Она также посвящена памяти тех, кто сражался и умирал в Севастополе.