Как новогодний рейд Линдера Джеймсона едва не перекроил карту Южной Африки

Рейд Джеймсона

Линдер Старр Джеймсон был 42-летним шотландцем, который работал врачом, а потом администратором в British South Africa Company, принадлежавшей крупнейшему предпринимателю Южной Африки Сесилу Родсу. Собрав отряд добровольцев, 29 декабря 1895 года он объявил о том, что получил письма соотечественников из бурской республики Трансвааль, взывающие о помощи, и отряд выступит в поход, чтобы её оказать. На вопрос о том, есть ли на этот счёт приказ королевы, Джеймсон ответил, что отряд будет сражаться «за доминирование британского флага в Южной Африке». Столь расплывчатый ответ удовлетворил не всех, и часть людей отказалась идти. Утром 30 декабря из небольшого приграничного городка Питсани выступило около 500 человек — полицейские корпорации Родса и волонтёры. Целью рейда был город Йоханнесбург.

До Йоханнесбурга было почти 300 км, и Джеймсон хотел преодолеть это расстояние как можно скорее. Его отряд был полностью конным, а обоз свели к минимуму. Из тяжёлого вооружения имелись лишь восемь пулемётов Максима и три орудия.

Отряд Джеймсона пересёк границу Трансвааля, и начался изнурительный поход. 30 и 31 декабря отряд шёл, делая только 30-минутные периодические остановки. Люди быстро выбились из сил и на привалах мгновенно валились спать, даже не думая о приёме пищи. За 70 часов было пройдено примерно 200 км, то есть средняя скорость движения составляла менее 3 км/ч — не слишком быстро для конного отряда.

В дороге Джеймсон получал послания от различных чиновников, всполошённых известиями о рейде. Он отвечал, что не намерен менять своих планов, так как действует «в ответ на просьбу о помощи от уважаемых жителей Ранда в их желании справедливости и элементарных прав каждого гражданина цивилизованного Государства». В итоге британские власти открестились от Джеймсона и объявили его вне закона. Затем с отрядом встретились два велосипедиста, которые оказались посланниками тех самых «уважаемых жителей Ранда». Они сообщили, что Йоханнесбург (город у подножья Ранда, то есть хребта Витватерсранд, давшего название местности) захватить не удалось, но Джеймсона встретят в Крюгерсдорпе на подступах к городу. Непосредственно в новогоднюю ночь Джеймсон получил нежданный подарок — его отряд захватил в плен зятя президента Трансвааля Пауля Крюгера.

1 января к 15:00 Джеймсон подошёл к Крюгерсдорпу, но вместо своих союзников встретил там вооружённые отряды буров. Буры знали о рейде с самого начала, и есть версия, что проводник рейдеров был их агентом. Осведомлённость противника не оставляла нападавшим почти никаких шансов. Завязался бой, который сразу стал складываться не в пользу Джеймсона — его пулемёты заклинило, так как не было воды для их охлаждения. Ночью люди Джеймсона были вынуждены отойти, перегруппироваться и попытаться совершить обход позиции буров. Помощь из Йоханнесбурга так и не подошла. Донельзя усталые рейдеры попытались ещё раз атаковать, и когда буры открыли артиллерийский огонь, сдались. Потери отряда составили около 50 человек, в том числе 18 убитых. Буры оставили на поле боя четверых.

Даже для тех, кто был погружён в перипетии южноафриканской политики, рейд выглядел весьма странно. На первый взгляд, Джеймсон не просто действовал по собственной инициативе, но игнорировал всё, что шло вразрез с его авантюрой — будь то сообщения британской администрации или тех, кого он собирался спасать. В Йоханнесбурге в те дни действительно было неспокойно, но ничего похожего на восстание не случилось. Однако отряд спешил туда так, как будто там шла схватка не на жизнь, а на смерть, и неясно, попытался ли кто-то убедить рейдеров в том, что их помощь не требуется. Чтобы разобраться в этой истории, начнём с самого начала.

Алмазы и золото

К концу XIX века Великобритания сумела собрать под своим флагом значительную часть Южной Африки. Как писал Артур Конан Дойль, две независимые бурские республики Трансвааль и Оранжевая были окружены британскими владениями, как «косточка в персике». Впрочем, границы были довольно условными. По обеим их сторонам жили похожие друг на друга люди (преимущественно голландского происхождения), у многих имелись родственники и друзья за границей. Жизнь была патриархальной и завязанной на сельском хозяйстве. По площади Трансвааль значительно превышал Англию, но насчитывал всего около 150 000 жителей.

Два важных события взорвали этот пасторальный мир. В конце 1860-х годов в долине реке Оранжевой стали находить алмазы. В 1873 году рядом с богатейшим месторождением был основан город Кимберли. Территорию, лежавшую за реками Оранжевая и Вааль, прибрала к рукам британская Капская колония, несмотря на то, что эти две реки считались границей. Вскоре фирма De Beers Сесила Родса полностью завладела месторождением Кимберли и стала фактически контролировать мировой алмазный рынок.

В 1886 году произошло не менее судьбоносное открытие — оказалось, что хребет Витватерсранд прорезан многочисленными золотоносными жилами. Началась одна из самых масштабных «золотых лихорадок» в истории. Рядом с Витватерсрандом (или просто Рандом, то есть «хребтом») быстро вырос город Йоханнесбург: в 1890 году там жило 26 303 человека, а в 1896 году – уже 102 078.

Рандлорды

Чтобы разобраться в дальнейших событиях, нужно серьёзно вникнуть в то, как была устроена золотодобыча в районе Ранда. Первые золотодобывающие компании в Йоханнесбурге работали открытым способом. Простой и дешёвый метод не требовал больших капиталовложений и быстро позволял выйти в прибыль, поэтому первые десять лет существования Ранда были временем шальных денег и подъёма местных богачей — рандлордов.

Через несколько лет была произведена более подробная геологоразведка, которая показала, что местные запасы золота превосходят всё то, о чём могли помыслить самые смелые умы. Первые старатели просто ковыряли вершину айсберга, а под ногами у них находились примерно две трети всех разведанных мировых запасов золота. Золотые жилы не стояли вертикально в породе, а находились под углом к вертикали, с глубиной становясь всё более пологими — есть версия, что они соответствуют руслам древних горных рек. Это означало, что компании, ведшие добычу открытым способом, даже не застолбили за собой свои месторождения. Как правило, они выкупали землю, где золото приближалось к поверхности, и ещё участок на 250-350 м к югу. Жилы же уходили гораздо дальше на юг, и именно там, южнее, на большой глубине находились основные залежи.

Это была чрезвычайно важная информация. Во-первых, по Йоханнесбургу давно циркулировали слухи о том, что Ранд вот-вот иссякнет. Этим слухам был положен конец, что позволило привлечь к разработкам действительно крупный бизнес. Во-вторых, все районы, где можно было вести добычу открытым способом, уже были заняты, и крупные компании начали выкупать земли дальше к югу от первоначальных месторождений. Так появилась вторая, а потом и третья линия шахт. Вторая линия почти полностью принадлежала Rand Mines Limited, а третья линия — Consolidated Gold Fields of South Africa (CGF). Последняя компания принадлежала Родсу.

Эти гиганты индустрии имели свои проблемы. Мелкие компании, работавшие открытым способом, начинали получать прибыль почти сразу и могли финансировать из неё расширение добычи. Глубокая разработка была устроена совсем иначе — прежде чем достичь золотоносных жил и начать получать прибыль, нужно было изрядно вложиться. Одно бурение шахты глубиной 250 м требовало не менее 250 000 фунтов стерлингов. Шахта глубиной в 900 м могла обойтись уже в 650 000 фунтов. В то время никто просто не инвестировал в золотодобычу столь большие средства — для сравнения, весь доход Трансвааля от золотодобычи составлял примерно 1,2 млн фунтов (больше, чем у США и Австралии). После завершения строительства шахты её ещё нужно было осушить — на это иногда требовались даже не месяцы, а годы.

Получалась довольно противоречивая картина. Мелкие фирмы процветали, имея среднюю прибыльность на уровне 37%. Крупные компании, несомненно, тоже могли бы достичь таких показателей и превратить прииски Ранда в настоящие «фабрики золота», но пока они терпели одни убытки. В их глазах вина за это лежала на правительстве Трансвааля. Председатель Rand Mines Лайонел Филлипс говорил:

«Я чувствовал, что ряд предприятий, в которых я и другие люди участвовали, не окупятся — не потому что мы недостаточно вложили в них сил, а потому что у нас плохая администрация».

Трансвааль

Правительство Трансвааля, возглавляемое тогда президентом Паулем Крюгером, было очень далеко от забот золотопромышленников. «Золотая лихорадка» грозила уничтожить привычный образ жизни буров. Алмазы и золото привлекли множество ойтландеров («иностранцев») — преимущественно из Великобритании, её доминионов и колоний. В 100-тысячном Йоханнесбурге в 1896 году половину населения составляли белые, 15 000 из которых родились в Великобритании, 15 000 — в Капской колонии, 9000 — в других европейских странах. Собственно буров в городе жило чуть более 6000. По культуре город был почти полностью английским.

Приток ойтландеров стал реальной угрозой культуре и независимости буров, и Крюгер начал проводить крутые меры. Право голосовать и быть избранным стали давать через 4 года, а потом и через 14 лет проживания. Иностранные компании начали душить налогами. Тогда ойтландеры вспомнили о старом английском правиле — нет налогообложения без представительства. В фольксраате (парламенте) Трансвааля никто не представлял их интересов, между тем он регулярно выпускал законы, невыгодные добывающей отрасли. Средством фискального давления стала динамитная монополия. Динамит составлял 12-20% затрат на разработку, при этом у динамитной монополии была альтернатива. Точно так же правительство могло бы ввести налог на цианид, необходимый для извлечения золота из золотоносной породы, но его использовали преимущественно мелкие компании, занятые в добыче открытым способом. Фольксраат отклонил этот налог, упорно желая, чтобы налоговое бремя легло именно на крупные фирмы.

Динамит был лишь одним из источников недовольства. Цены на продовольствие и рабочую силу были высокими, а алкоголь — излишне доступен. На шахтах была очень слабая трудовая дисциплина, понедельник и вторник негласно считались «похмельными» днями, и обычай допускал не выходить на работу в эти дни. Работодатели смирялись, так как рабочие руки были дефицитом. Отдельной проблемой стали коммуникации. От Йоханнесбурга шли две железные дороги: одна — в сторону британской Капской колонии, другая — в сторону португальской гавани Лоренсу-Маркиш. Крюгер старался заставить рандлордов пользоваться второй линией и всячески препятствовал функционированию первой. К тому же, тарифы на перевозки были благоприятными для мелких компаний.

Заговор

Одним словом, крупный капитал имел немало поводов для недовольства бурской республикой. Историки спорят только по вопросу об основном мотиве этого недовольства. Что же спровоцировало заговор — бизнес-интересы или политические расчёты?

Инициатива исходила от крупных золотодобывающих компаний Йоханнесбурга, а, точнее, от тех, кого бы мы сейчас назвали топ-менеджерами. В ноябре 1895 года Джеймсону пришло письмо с жалобами на притеснения, которое подписали Лайонел Филлипс (председатель Rand Mines Ltd), Джон Хэммонд (высокопоставленный инженер Consolidated Gold Fields), полковник Фрэнсис Родс (брат Сесила Родса и менеджер CGF), Чарльз Леонард (адвокат, представлявший Rand Mines, и политик, выступавший от лица ойтландеров) и некоторые другие.

Сам Сесил Родс, конечно, должен был знать об этом письме. Золотые прииски Трансвааля оставались единственным его активом, который он не контролировал политически, и убрать строптивое бурское правительство с пути было бы логичным шагом. Но Родс не был просто алчным капиталистом, а мечтал о большем. Будучи премьер-министром Капской колонии, он работал над созданием Федерации на юге Африки на правах доминиона Великобритании. Федерацию Родса планировалось связать с Каиром железной дорогой и трансконтинентальным телеграфом, и это не была пустая маниловщина — уже был создан таможенный союз, в который вошли британские колонии и Оранжевая республика. Трансвааль и тут стоял на пути мистера Родса.

Но и это ещё не всё. Существует предположение, что нити заговора вели к правительству Великобритании, и их держало в руках министерство по делам колоний. Лондон должно было беспокоить сближение буров с немцами — ходили слухи, что Крюгер особенно благоволит немецким промышленникам. 27 января 1895 года (в день рождения кайзера Вильгельма II) он выступил на банкете, много рассуждая о лояльности немецких колонистов.

Так или иначе, предполагаемая схема, в которую были вовлечены местные бизнесмены во главе с Сесилом Родсом и, возможно, отдельные британские политики, заставляет сделать несколько оговорок. Во-первых, трудно определить удельный вес экономических и политических соображений. И то, и другое было слишком тесно сплетено, тем более что у разных участников превалировали разные интересы. Если Родс хотел видеть «Юнион Джек» над Йоханнесбургом, то рандлордам больше требовались благоприятные для бизнеса реформы, чем смена подданства. Хотя вышеизложенная версия выглядит наиболее стройной, в ней есть противоречия. Если Родс интриговал, то странно, что объектом его интриг были промышленники Йоханнесбурга, а не другие министры Капской колонии или политики в Лондоне. Странно и то, что он нашёл понимание у ойтландеров, которые не были заинтересованы в проектах Южноафриканской федерации и связали судьбу своего движения с внешними силами.

Возможно, у всех этих нестыковок есть одно простое объяснение: никакого заговора в итоге не получилось, и Джеймсон действовал на свой страх и риск, желая подтолкнуть события в нужном направлении. Известно, что существовала договорённость о том, что его отряд выступит между 28 декабря и 4 января. Потом что-то пошло не так, и городок Питсани, где находилась ставка Джеймсона, стали забрасывать сообщениями о том, что всё откладывается. Возможно, ойтландеры не могли договориться о флаге, который они поднимут над Йоханнесбургом в случае успеха.

Последствия

Так или иначе, новый 1896 год Джеймсон встретил в седле, а вскоре оказался за решёткой. Крюгер решил выдать его и других британцев лондонскому правосудию, а себе оставить лидеров ойтландеров. Он ясно давал понять, что судьба последних зависит от спокойствия и лояльности жителей Йоханнесбурга. Таким образом, восстание в Трансваале было предотвращено. В то же время против англичан восстало племя ндебеле, так как на его территории после рейда почти не осталось полицейских Родса — в нынешнем Зимбабве это восстание называют первой войной за независимость.

Родс лишился поста премьер-министра Капской колонии, но, в целом, он и другие участники дела пострадали мало. Джеймсон отсидел символический срок в британской тюрьме, став для нации настоящим героем. В 1904 году он уже сам будет премьер-министром Капской колонии, а позже станет одним из основателей Южно-Африканского Союза. Мечта Родса о федерации воплотится.

Германский кайзер Вильгельм II, в тот период лелеявший планы войны европейских держав против Великобритании, отправил Крюгеру телеграмму:

«Я выражаю Вам мои искренние поздравления с тем, что Вы и Ваш народ без обращения к помощи дружественных держав преуспели своими собственными энергичными действиями против вооружённых банд, вторгшихся в вашу страну в качестве нарушителей мира, и сумели восстановить спокойствие и поддержать независимость страны против внешней агрессии».

Выражение «без обращения к помощи дружественных держав» ясно намекало на то, что за такой помощью можно будет обращаться к Германии. Более того, одним из главных последствий рейда Джеймсона стала перемена общественных симпатий. Прежде ойтландеры могли выставлять себя жертвами произвола и деспотизма со стороны правительства Крюгера. После новогодней истории 1896 года уже Крюгер выглядел в глазах общественности лидером маленькой, но гордой нации, противостоящей непомерным британским аппетитам. Рейд Джеймсона помог бурам привлечь поддержку накануне англо-бурской войны 1899-1902 годов. Один из бурских командиров Ян Смэтс вспоминал:

«Рейд Джеймсона был настоящим объявлением войны… И это так, несмотря на последующие 4 года перемирия… агрессоры консолидировали свой альянс… обороняющиеся, с другой стороны, молча и сурово готовились к неизбежному».