Кем был Михаил Владимирович Родзянко

Являлся непримиримым противником Г.Е. Распутина (в бумагах Распутина обозначается кличкой «Толстопузый»), председатель Временного комитета Государственной думы (1917), активно участвовал в интригах против императора Николая II; вел по телеграфу переговоры со Ставкой, завершившиеся отречением Николая II и созданием Временного правительства, в которое, однако, не вошел; затем оставался во главе быстро утрачивавшего влияние Временного комитета; участвовал в создании белого движения; скончался в полной нищете, после эмиграции в Югославию.

Семья Родзянко происходила из украинской старшины. В 1877 окончил Пажеский корпус в Петербурге. Начал службу в 1877 – 1882 гг. в Кавалергардском полку, в чине поручика вышел в запас. В 1885 г. молодой офицер неожиданно вышел в отставку. Есть сведения, что на решение об отставке повлияло жестокое убийство царя Александра II народовольцами. Родзянко вернулся на «малую родину», в Екатеринослав, и уже здесь начал продвигаться по карьерной лестнице. В 1886 – 1891 гг. он возглавлял дворянство Новомосковского уезда. Некоторое время жил в Новгородской губернии, где был уездным и губернским земским гласным. А затем снова вернулся в Екатеринослав и в 1901 г. стал председателем Екатеринославской губернской земской управы.

В Екатеринославе Родзянко прославился тем, что активно содействовал культурному развитию региона. При нем построен корпус исторического музея, работали различные культурно-просветительные и медицинские общества, например по борьбе с туберкулезом. Родзянко активно проявил себя не только на почве местных земских дел, но и на общеполитическом поприще. В 1905 г. он создал в Екатеринославе «Народную партию Союза 17-го Октября», примкнувшую затем к «Союзу 17 Октября» – одной из главных политических партий дореволюционной России. Родзянко стал одним из основателей «Союза 17 Октября», с 1905 г. стал членом его Центрального комитета и участником всех партийных съездов. Началась блестящая политическая карьера Родзянко

В 1906 г. Родзянко становится членом Государственного Совета (на тот момент высшего законодательного органа) и камергером Двора Его Императорского Величества. А уже в следующем, 1907 г., участвует в выборах в Государственную Думу. Избирается депутатом.

Первая Государственная Дума была созвана в России в 1906 г.  Выборы в Госдуму происходили по сложной системе, большая часть населения (женщины, студенты, военнослужащие) не имели избирательных прав. Государственная Дума являлась представительским органом, законы, одобренные ею, проходили окончательное утверждение в Государственном Совете и только затем вводились в действие царем.

В Госдуме Родзянко стал лидером фракции партии «октябристов», сторонников ограниченной монархии, но в целом лояльных ко двору. В марте 1911 г. Родзянко избран председателем сначала третьей, а затем и четвертой Государственной Думы, и занимал эту должность вплоть до самой революции 1917 г.

Лидер оппозиции в третьей и четвертой Думах, либерал кадет П.H. Милюков в «Воспоминаниях» иронически пишет о своем постоянном оппоненте: «М.В. Родзянко мог бы поистине повторить про себя (став председателем Государственной Думы – М.К.) русскую пословицу: без меня меня женили. Первое, что бросалось в глаза при его появлении на председательской трибуне, было – его внушительная фигура и зычный голос. Hо с этими чертами соединялось комическое впечатление, применившееся к новому избраннику. За раскаты голоса шутники сравнивали его с «барабаном», а грузная фигура вызвала кличку «Самовар». За этими чертами скрывалось природное незлобие. В сущности, Михаил Владимирович был недурным человеком. Его ранняя карьера гвардейского кавалериста воспитала в нем патриотизм, создала ему некоторую известность и связи в военных кругах. Его материальное положение обеспечивало чувство независимости. Особым честолюбием он не страдал, ни к какой «политике» не имел отношения и не был способен на интригу».

Став руководителем российского парламента, Родзянко сразу объявил себя убежденным сторонником конституционного строя в стране, т.е. введения конституции и демократических свобод, но при сохранении монархии. В то же время Родзянко считал, что Россия должна проводить активную наступательную внешнюю политику. Известна фраза Родзянко, озвученная им после начала Первой мировой войны: следует вести войну «до победного конца, во имя чести и достоинства дорогого отечества». Председатель Госдумы агитировал за максимальное участие земств и общественных организаций в снабжении армии. Интересно, что при этом «спикер» выступал против того, чтобы император Николай II принимал на себя обязанности Верховного Главнокомандующего Русской армией.

С началом войны напряжение в стране нарастало. В этих условиях Родзянко стал едва ли не самым активным критиком власти. В 1915 г. в Думе создали т.н. Прогрессивный блок, который выступал за скорейшие реформы, требовал отставки непопулярных министров. Родзянко превращается в одного из лидеров этого блока и официального посредника между Думой и верховной властью; требует отставки министров: В.А. Сухомлинова, Н.А. Маклакова, И.Г. Щегловитова, обер-прокурора В.К. Саблера и главы Совета министров И.Л. Горемыкина. В 1916 г. Родзянко направил Николаю II знаменитую телеграмму, где он просит императора, в интересах монархии, сменить кабинет министров и создать новый, опирающийся на «народное доверие», с целью объединить усилия властей и общества. Себя в этом «министерстве доверия» Родзянко видел только премьер-министром. При этом он старался удерживаться от открытых политических протестов, действовал через личные контакты, письма, телеграммы.

Самая главная интрига в жизни Родзянко связана с отречением царя Николая II и формированием Временного правительства, когда он чуть было не взял верховную власть, а в результате оказался проигравшей стороной.

С 14 февраля 1917 руководил работой сессии Государственной Думы. В дни Февральской революции постоянно держал связь с Николаем II, ставкой, штабами фронтов и вел. кн. Михаилом Александровичем, которого 25 февраля вызвал по телефону из Гатчины в Петроград. 26 февраля телеграфировал Николаю II: «Положение серьёзное. В столице анархия. Правительство парализовано… Растет общественное недовольство. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство» («Революция 1917», т. 1, с. 39). Понимая что «решается судьба родины и династии», считал необходимым сохранить монархический принцип правления и потому настаивал на даровании «ответственного министерства» (там же, с. 40).

27 февраля дал телеграмму главнокомандующему Северным фронтом ген. Н.В. Рузскому: «Волнения… принимают стихийные и угрожающие размеры. Основы их — недостаток печёного хлеба и слабый подвоз муки, внушающий панику: но главным образом полное недоверие власти, неспособной вывести страну из тяжёлого положения… Заводы… останавливаются за недостатком топлива и сырого материала, …и голодная, безработная толпа вступает на путь анархии, стихийной и неудержимой, Железнодорожное сообщение по всей России в полном расстройстве. На юге из 63 доменных печей работают только 28… На Урале из 92 доменных печей остановились 44… Правительственная власть находится в полном параличе и совершенно беспомощна восстановить нарушенный порядок. России грозит унижение и позор, ибо война при таких условиях не может быть победоносно окончена. Считаю единственным и необходимым выходом из создавшегося положения безотлагательное признание лица, которому может верить вся страна, и которому будет поручено составить правительство, пользующееся доверием всего населения… иного выхода на светлый путь нет, и я ходатайствую перед вашим высокопревосходительством поддержать это моё убеждение перед его величеством, дабы предотвратить возможную катастрофу…» («Отречение Николая II: Воспоминания очевидцев, документы», 2 изд., М„ 1990, с. 224). Ген. Рузский немедленно довёл до сведения царя эту телеграмму, по существу поддержав её.

В тот же день 27 февраля Родзянко возглавил Временный Комитет Государственной Думы, от имени которого издал приказ войскам Петроградского гарнизона и обратился с воззваниями к населению. В одном из них говорилось: «Временный Комитет Государственной Думы при тяжёлых условиях внутренней разрухи, вызванной мерами старого правительства, нашёл себя вынужденным взять в свои руки восстановление государственного и общественного порядка. Сознавая всю ответственность принятого им решения, Комитет выражает уверенность, что население и армия помогут ему в трудной задаче создания нового правительства, соответствующего желаниям населения и могущего пользоваться доверием его» («Революция 1917», т. 1, с. 43). Ночью с 27 на 28 февраля во все города России им были разосланы телеграммные сообщения об образовании Комитета, с призывом соблюдать спокойствие.

28 февр. Родзянко, находясь в Таврическом дворце, приветствовал полки Петроградского гарнизона, перешедшие на сторону Гос. Думы. «Михаил Владимирович очень приспособлен для этих выходов: и фигура, и голос, и апломб, и горячность… При всех его недостатках, он любит Россию и делает, что может, т.е. кричит изо всех сил, чтобы защищали Родину…»,- вспоминал этот день В.В. Шульгин («Дни. 1920», 1990, с. 1971 1 марта Родзянко телеграфировал Рузскому о переходе правительств. власти к Врем. К-ту Гос. Думы. Участвовал в переговорах К-та с лидерами исполкома Петрогр. Совета РСД о составе Врем. пр-ва. К-т решил, что Николай II должен немедленно отречься от престола в пользу сына при регентстве брата царя — Михаила Александровича. Переговоры с царём должен был вести Родзянко (вместо него поехали А.И. Гучков и В.В. Шульгин).

1 марта в 23 ч. Николаю II ген. Рузским была доложена телеграмма ген. М.В. Алексеева, в к-рой он предлагал царю опубликовать Манифест с признанием необходимости создать «мин-во, возложив образование его на пред. Гос. Думы Родзянко, из лиц, пользующихся доверием всей России» («Отречение Николая II…», с. 231). Ранним утром 2 марта царь подписал Манифест. С 3 ч. 30 мин. до 7 ч. 30 мин. утра 2 марта по прямому проводу состоялся разговор Родзянко с Рузским: «…ненависть к династии дошла до крайних пределов, но весь народ, с кем бы я ни говорил, выходя к толпам и войскам, решил твёрдо — войну довести до победного конца.. К Гос. Думе примкнул весь Петроградский и Царскосельский гарнизоны; то же повторяется во всех городах: …везде войска становятся на сторону Думы и народа, и грозные требования отречения в пользу сына, при регентстве Михаила Александровича, становятся определённым требованием… Прекратите присылку войск, т.к. они действовать против народа не будут. Остановите ненужные жертвы… я сам вишу на волоске, и власть ускользает у меня из рук; анархия достигает таких размеров, что я вынужден был сегодня ночью назначить Врем. пр-во. К сожалению, Манифест запоздал; …время упущено и возврата нет… переворот может быть добровольный и вполне безболезненный для всех, и тогда всё кончится в несколько дней…» (там же, с. 233-35). Родзянко просил содержание разговора доложить государю. Через неск. часов (в 10 ч. 15 мин.) ген. Алексеев известил всех командующих фронтами о разговоре Родзянко с Рузским: «..династический вопрос поставлен ребром, и войну можно продолжать до победоносного конца лишь при исполнении предъявленных требований относительно отречения от престола в пользу сына при регентстве Михаила Александровича. Обстановка, по-видимому, не допускает иного решения».» (там же, с. 237).

2 марта в середине дня Николай II в телеграмме на имя Родзянко сообщал, что «готов отречься от престола» в пользу сына Алексея при регентстве вел. кн. Михаила Александровича (там же, с. 240). Однако затем царь передумал, узнав от врача, что болезнь сына неизлечима, и около 12 ч. вечера подписал Акт отречения от престола в пользу брата.

Из разговора Родзянко с Рузским (в присутствии Г.Е. Львова) по прямому проводу 3 марта в 5 ч. утра: «…чрезвычайно важно, чтобы манифест об отречении и передаче власти вел. кн. Михаилу Александровичу не был опубликован до тех пор, пока я не сообщу вам об этом… весьма возможна гражд. война С регентством великого князя и воцарением наследника цесаревича помирились бы может быть, но воцарение его как императора абсолютно неприемлемо- После долгих переговоров с депутатами от рабочих удалось придти только к ночи сегодня к нек-рому соглашению, к-рое заключается в том, чтобы было созвано через нек-рое время Учред. Собр. для того, чтобы народ мог высказать свой взгляд на форму правления… провозглашение императором вел. кн. Михаила Александровича подольет масла в огонь, и начнется беспощадное истребление всего, что можно истребить. Мы потеряем и упустим из рук всякую власть, и усмирить нар. волнение будет некому. При предложенной форме — возвращение династии не исключено (там же, с. 242-43).

3 марта участвовал в переговорах с вел. кн. Михаилом Александровичем и настаивал на его отказе от престола по воспоминаниям Шульгина («Дни. 1920», М., 1990, с. 276). Р. был последним, с кем советовался вел. князь перед тем, как подписать Акт об отказе принять престол.

i (1)После передачи власти Врем. пр-ву Родзянко возглавлял Врем. К-т Гос. Думы — Представит, орган, «необходимый, чтобы эта власть в случае кризиса не миновала суждений Врем. К-та о составе власти» («Буржуазия и помещики в 1917 г.». Стенограммы Частных совещаний членов Гос. Думы, М-Л., 1932, с. 266). Оправдывая свою позицию в февр. дни, Родзянко в 1919 писал: «Конечно, можно было бы Гос. Думе отказаться от возглавления революции, но нельзя забывать создавшегося полного отсутствия власти и того, что при самоустранении Думы сразу наступила бы полная анархия и отечество погибло бы немедленно… Думу надо было беречь, хотя бы как фетиш власти, к-рый всё же сыграл бы свою роль в трудную минуту» (Родзянко М.В., указ. соч., с. 41). Был сторонником продления срока полномочий Гос. Думы как нар. представительства до окончания войны. Являлся инициатором проведения, а также бессменным пред. Частных совещаний членов Гос. Думы (с 22 апр. по 20 авг. 1917), призванных, по его мнению, нести «слово правды» народу и указывать «на то, как надо вести гос. корабль» («Буржуазия и помещики В 1917 г.», с. 21).

Родзянко считал, что агр. вопрос необходимо решать на Учред, Собр. Весной и летом 1917 получал письма от помещиков, в к-рых одни обвиняли его в пособничестве рев-ции, другие выражали надежду, что его авторитет и популярность защитят их при проведении зем. реформы. Через него стремились оказывать давление на Врем. пр-во, в частности в решении зем. вопроса. Так, 17 марта Родзянко выразил недоверие кн. Львову по поводу распоряжения мин. земледелия о порядке реквизиции хлеба у землевладельцев с посевной площадью не менее 154,5 га, требовал его отмены и передачи решения вопроса на места. 16 марта Родзянко выступил в печати с воззванием к крестьянам и землевладельцам об интенсивном засеве полей «во имя лучшего обеспечения армии хлебом» (см.: Чаадаева О.Н., Помещики и их Орг-ции в 1917 г., М-Л., 1928, с. 55).

7-22 мая Родзянко присутствовал в Ставке на 1-м Всерос. съезде Союза офицеров армии и флота. 1 июня избран во врем. к-т «Лиги рус. культуры». Летом Родзянко и А.И. Гучков основали Либерально-респ. партию. Выступая на Гос. совещании в Москве 14 авг., Родзянко заявил, что «руководящей идеей Февр. рев-ции была патриотич, идея» победы над герм. милитаризмом («Гос. совещание», с. 103). Р. обвинял Врем. пр-во в развале армии, экономики и гос-ва. Гл. причину слабости власти он видел в отказе пр-ва сотрудничать с Гос. Думой. 22 авг. обратился к А.Ф. Керенскому с письмом от имени Частного совещания членов Гос. Думы о необходимости отменить закон о хлебной монополии. В авг. вошёл в Совет обществ, деятелей.

9 авг. телеграфировал ген. Л.Г. Корнилову: «Совещание обществ, деятелей приветствует Вас, верховного вождя рус. армии. Совещание заявляет, что всякие покушения на подрыв вашего авторитета в армии и России считает преступными… В грозный час тяжёлого испытания вся мыслящая Россия смотрит на Вас с надеждой и верою» (Тев-ция 1917″, т. 4, с. 33). Однако по отношению к корниловскому движению занял позицию «сочувствия, но не содействия», говоря, что Гос. Думу можно будет «привлечь к орг-ции власти в случае успеха» (цит. по кн.: Деникин А.И.., Очерки рус. смуты. Борьба ин. Корнилова. Авг. 1917 — апр. 1918, М., 1991, с. 32). После поражения корниловского выступления заявил: «Никогда ни в какой контрреволюции не участвовал и во главе фронды не стоял. О всех злобах дня я узнал только из газет и сам к ним не причастен. А вообще могу сказать одно: заводить сейчас междоусобия и споры — преступление перед Родиной» (там же, с. 64).

После первых же дней революции М.В. оказался почти одиноким: большинство депутатов либо прекратило посещать Таврический дворец, либо вовсе бежало из столицы. А потом все покатилось под откос. И карьера, и жизнь.

В дни Октябрьского вооруженного восстания находился в Петрограде, пытался организовать защиту Временного правительства. После Октябрьской революции перебрался на Дон и при Л.Г. Корнилове, а затем при А.И. Деникине пытался воссоздать Совещание членов Государственной Думы (всех 4 созывов). Однако успеха не имел, т.к. в глазах белой гвардии был запятнан ролью в дни Февральской революции. В 1920 эмигрировал в Югославию.

Красные ненавидели всех «бывших». 500 тысяч рублей было обещано тому, кто живым или мертвым доставит в Смольный бывшего председателя Государственной Думы.

Родзянко ушел на Дон, и даже там пытался созвать совещание членов всех 4-х Государственных Дум для создания «опоры власти» и выработки нового пути развития России. Однако новые пути для России в тот период уже решались не словопрениями, а в «классовых сражениях» гражданской войны. В качестве беженца в армии генерала Корнилова Родзянко участвует в первом Кубанском походе и бежит в Югославию.

Белые считали Родзянко одним из виновников революции и крушения монархии. С большим трудом Родзянко удалось перебраться в Югославию. Есть сведения, что в поезде его узнали и избили бывшие белые офицеры, как «виновника всех бед». Здоровье Родзянко было подорвано. Но и в Югославии, в стране, которая стала вторым домом для большой части белоэмиграции, он вряд ли мог чувствовать себя комфортно. Со стороны монархистов была устроена ожесточенная травля Родзянко. Барон Врангель заметил: «Нам нужно было указать на кого-нибудь как виновника революции, и мы избрали вас».

24 января 1924 г. в местечке Беодра в Югославии, далеко от родины умер бывший глава 3 и 4 Государственных Дум России, Михаил Родзянко, умер в полной нищете, и хоронили его на деньги югославского правительства, которое вообще симпатизировало белой эмиграции. В Югославии нашли приют и другие видные персоны царской России, не принявшие Россию большевистскую, например, генерал барон Врангель.

Родзянко входил в плеяду политиков, пытавшихся пересадить на просторы огромной имперской России европейский конституционализм. Династия Родзянко не прервалась в связи с революцией, а продолжилась в эмиграции. На родине политического деятеля его вспоминали и вспоминают эпизодически, и большей частью в негативном свете. В 1989 г. в село Всехсвятское Новомосковского района неожиданно приехал внук бывшего владельца этих земель – Владимир Родзянко. Интересно, что он стал епископом Русской православной церкви в Вашингтоне. Побывав на земле предков, епископ Владимир призвал жителей построить церковь и сохранять память о своем земляке. Призыв этот услышан не был.