Магарбал: сын Гимилькона, правая рука Ганнибала и его лучший военачальник

Карфагенская армия, состоявшая большей частью из наёмников, всегда нуждалась в чётком управлении. Ганнибал никогда не пытался ввести в своём войске единообразие, и каждый отряд наёмников сражался в соответствии с собственными традициями. При этом карфагенский полководец учитывал характерные особенности каждого подразделения наёмников с целью использовать его максимально эффективно. Помимо своих собственных командиров, которые имелись в любом отряде, Ганнибал использовал для командования и управления наёмниками карфагенских офицеров, назначавшихся им из представителей пунийской аристократии. Одним из таких командиров в первые годы Второй пунической войны был Магарбал, сын Гимилькона, ставший едва ли не главным творцом побед Ганнибала.

Осада Сагунта

Впервые Магарбал упоминается в античных источниках при описании осады Сагунта — испанского города, который в 218 году до н.э. штурмовали войска Ганнибала. Однажды внезапное волнение среди непокорных иберийских племён оретанов и карпетанов, которые возмутились слишком активной вербовкой солдат в войска карфагенян и напали на вербовщиков, заставило Ганнибала срочно покинуть лагерь и отправиться на усмирение буйных испанцев. Вместо себя полководец оставил руководить действиями армии офицера по имени Магарбал, о котором Тит Ливий писал:

«А осада Сагунта велась тем временем ничуть не медленнее, так как Магарбал, сын Гимилькона, которого Ганнибал оставил начальником, действовал с такой энергией, что ни свои, ни враги не замечали отсутствия главнокомандующего. Он дал врагу несколько успешных сражений и с помощью трёх таранов разрушил часть стены; когда Ганнибал вернулся, он мог показать ему только что сделанный пролом. Тотчас же Ганнибал повёл войско против самой крепости; произошло ожесточённое сражение, в котором пало много людей с обеих сторон, но часть крепости была всё-таки взята».

Таким на страницах произведений античных авторов впервые предстаёт Магарбал. Интересен тот факт, что карфагенский полководец оставил вместо себя руководить осадой Сагунта не кого-либо из родственников — например, родного брата Гасдрубала или свояка Бомилькара, — а именно Магарбала, что говорит о большом доверии к нему со стороны молодого вождя пунийцев.

Битва при Тицине

После взятия Сагунта и начала Второй пунической войны карфагенское войско, перейдя через Альпы, вторглось в Италию. Ганнибал поручил Магарбалу с отрядом в 500 нумидийских всадников совершать набеги на лояльные Риму народы в долине реки По. При этом Магарбал должен был избегать нападений на галлов и более того — вести переговоры с их вождями, дабы те начали военные действия против римлян. После того как римская армия перешла по мосту через реку Тицин и расположилось лагерем в пяти милях от городка Виктумула, где находились основные силы Ганнибала, тот отозвал к себе Магарбала с его нумидийцами и стал готовиться к битве.

Сражение при Тицине началось со схватки лёгких сил и кавалерии: Сципион выдвинул вперёд велитов и галльскую конницу, а пехоту римлян и союзников расположил за ними. Ганнибал поставил в центр тяжёлую конницу, а на флангах лёгкую, состоявшую из нумидийцев. Лёгкая пехота римлян быстро покинула поле боя, и на какое-то время между собой сражалась только конница, стоявшая впереди обеих армий, причём со временем всадники с обеих сторон всё чаще покидали седло и продолжали сражаться в пешем строю.

Внезапно нумидийцы обошли противника с флангов и нанесли удар в тыл римлян, лёгкая пехота которых обратилась в бегство. Римские кавалеристы сплотились вокруг раненого консула Публия Корнелия Сципиона и отступили вместе с ним в лагерь. Так Ганнибал взял верх в своём первом сражении с римлянами. Хотя ни у Ливия, ни у Полибия нет прямого упоминания о том, что в этом сражении действиями нумидийской конницы по-прежнему руководил именно Магарбал, это вполне вероятно, если принять во внимание решительные действия нумидийцев во время битвы.

Битва при Тразименском озере

После того как Ганнибал перезимовал со своей армией в долине реки По, перед ним встала задача выбора дальнейшего направления своего похода по италийским землям. Зная, что основные пути в Этрурию перекрыты двумя римскими армиями, он выбрал неожиданный маршрут, лежавший через болотистую местность, залитую весенними водами реки Арно. Преодолев все трудности, Ганнибал вышел в область, расположенную между Фезулами и Арретием, оказавшись в тылу армии Гая Фламиния. Опустошая эту богатую местность, Ганнибал демонстративно двинулся в направлении на Рим.

Консул Фламиний снялся с позиций и немедленно последовал со своим войском вслед за карфагенянами. Его желание поскорее догнать противника по мере продвижения всё росло: карфагеняне жгли и опустошали италийские поля. Ганнибал тем временем двигался по пути, ведущему к Риму, при этом по левую руку от него был город Кортона и горы, а по правую — Тразименское озеро. Дальнейшая дорога представляла собой узкий проход между озером и склоном высокого холма. За этим проходом находилась долина, окружённая холмами, — это место карфагенский полководец и выбрал для засады.

Фламиний подошёл к озеру на закате солнца. На следующий день, едва рассвело, без какой-либо разведки он двинулся через узкую теснину. День был пасмурный, в низине стоял густой туман, ухудшавший видимость. Как только большая часть римского войска прошла узость и вышла в долину, римляне были неожиданно атакованы с разных сторон. Спускавшиеся с возвышенностей пунийцы видели противника прекрасно, так как туман стелился только внизу. Римская армия была уничтожена, за исключением авангарда, который смог прорваться и уйти. В погоню за ними Ганнибал послал Магарбала. Тит Ливий пишет об этом так:

«На следующий день, видя, что им грозит ещё и голод, они сдались на честное слово Магарбалу, гнавшемуся за ними ночью со всей конницей. Он пообещал, если они отдадут ему оружие, отпустить их, оставив каждому что-нибудь одно из одежды. Ганнибал соблюл уговор с пунийской честностью: всех бросил в оковы».

По-иному выглядит эта ситуация у Полибия:

«Тысяч шесть из числа римлян, проникших в долину, одержали победу над стоявшим против них неприятелем; но они не могли ни помочь своим, ни обойти противника, ибо не понимали ничего, что случилось, хотя могли бы оказать делу большую услугу… они сомкнутыми рядами отступили к какой-то деревне в Тиррении. После сражения вождь карфагенян отрядил иберов и копейщиков с Маарбалом во главе, которые и окружили станом эту деревню; терпя тяжкие лишения во всём, римляне сдались неприятелю под условием, что жизнь им будет оставлена. Так завершилась битва между римлянами и карфагенянами, происшедшая в Тиррении. Когда к Аннибалу привели римлян, которые сдались под условием пощады, а равно и прочих пленных, он собрал всех вместе, больше 15 000 человек, и прежде всего объяснил, что Маарбал не имел полномочий даровать неприкосновенность сдавшимся ему римлянам, и затем произнёс против римлян обвинительную речь. По окончании её он роздал пленных римлян своим войскам под стражу, а всех союзников римских отпустил домой без выкупа».

Как обычно, Ливий не упустил случай в очередной раз возмутиться «пунийским вероломством» и сгустить краски до предела: Магарбал у него обещает пленникам не только жизнь, но и свободу. Полибий как источник заслуживает большего доверия: по его словам, Магарбал не обещал римским солдатам свободу в обмен на сдачу оружия, а лишь гарантировал им жизнь.

Однако на этом несчастья римлян не закончились. Командующий второй римской армии консул Гней Сервилий, поставленный для защиты области вокруг города Аримина, не успевал прийти на помощь Гаю Фламинию, преследовавшему Ганнибала. Поэтому Сервилий отправил впереди себя Гая Центения с 4000 конницы, однако и они опоздали к сражению при Тразименском озере. Ганнибал, узнав об этом, послал против Центения конницу и отряд копейщиков, которых снова возглавил Магарбал. Он встретился с римлянами и в первой же стычке истребил половину из них. Аппиан писал:

«Когда с обеих сторон начался бой, Магарбал, проявив особое рвение, показался на вершине горы над ними и поднял боевой клич. Тотчас же началось бегство римлян и избиение попавших в окружение…»

Уцелевшие всадники укрылись на близлежащем холме и на следующий день сдались Магарбалу в плен. После этих побед Ганнибал снова послал Магарбала наносить ущерб римской экономике: со своими нумидийцами он отправился разорять Фалернскую область.

Канны

Самым ярким эпизодом в походе Ганнибала, несомненно, является битва при Каннах. Относительно роли Магарбала в этом сражении у античных историков наблюдаются разногласия. Аппиан пишет, что «Магарбал, имея под командованием 1000 отборных всадников, оставался в резерве, чтобы помочь, если увидит, что свои попали где-нибудь в затруднительное положение». В ходе боя, по Аппиану, всадники Магарбала атаковали левый фланг римлян.

По-иному описывает роль Магарбала в битве при Каннах Тит Ливий, который пишет, что в карфагенском войске «пехоты в строю было 40 000, конницы — 10 000. Левым крылом командовал Гасдрубал, правым — Магарбал, центром — сам Ганнибал с братом Магоном». Впрочем, оба историка сходятся в том, что в этом сражении Магарбал командовал отрядом нумидийской конницы, действовавшим на правом фланге карфагенян.

С началом сражения римские легионы потеснили центр противника, сознательно ослабленный Ганнибалом, но прорвать его не смогли. Тем временем карфагенская тяжёлая кавалерия, разгромив правое крыло римской конницы, обошла поле боя и обрушилась на левый фланг противника, где конница римских союзников всё ещё продолжала сопротивляться нумидийским всадникам Магарбала. Увязшая в центре пехота римлян была обойдена по флангам ливийскими копейщиками, а карфагенская конница, покончив с вражеской, ударила противнику в тыл. Потери римлян составили более 70 000 человек, в карфагенском войске погибло примерно 6000 воинов. Что происходило дальше, красочно описывает Ливий:

«Все окружавшие победителя-Ганнибала поздравляли его и советовали после такого сражения уделить остаток дня и следующую ночь отдыху для себя самого и усталых солдат; один только Магарбал, начальник конницы, считал, что так нельзя мешкать. «Пойми, — сказал он, — что это сражение значит: через пять дней ты будешь пировать на Капитолии. Следуй дальше, я с конницей поскачу вперёд, пусть римляне узнают, что ты пришёл, раньше, чем услышат, что ты идёшь». Ганнибалу эта мысль показалась излишне заманчивой, но и чересчур великой, чтобы он сразу смог её охватить умом. Он ответил, что хвалит рвение Магарбала, но, чтобы взвесить всё, нужно время. «Да, конечно, — сказал Магарбал, — не всё дают боги одному человеку: побеждать, Ганнибал, ты умеешь, а воспользоваться победой не умеешь».

Так Магарбал произнёс свои пророческие слова, ставшие, пожалуй, самой известной фразой, относящейся ко Второй пунической войне.

Что было бы, последуй Ганнибал совету?

Вот уже более 2000 лет после битвы при Каннах идут споры: почему карфагенский полководец не прислушался к совету своего начальника кавалерии? Что было бы, если бы Ганнибал действительно пошёл на Рим? Например, тот же Тит Ливий, комментируя слова Магарбала, пишет: «Все уверены в том, что однодневное промедление [Ганнибала] спасло и город, и всю державу».

Отечественный историк И. Ш. Шифман поддерживает эту точку зрения:

«Какими бы расчётами ни руководствовался Ганнибал, они оказались ошибочными и привели его к поражению и гибели. Весь последующий ход событий свидетельствует: если у Ганнибала и была когда-нибудь реальная возможность добиться окончательной победы, то только сразу же после Канн и только прямым ударом на Рим. После Канн, которые стали действительно переломным пунктом в ходе войны, Ганнибал, вероятно не желавший рисковать плодами столь блестящей победы и, судя по всему, не имевший определённого плана военных действий, не сумел захватить главного — стратегической инициативы — и потерял всё».

Согласны с этими доводами и многие другие историки. Попробуем разобраться в этом вопросе. Магарбал видел ситуацию следующим образом: со своим отрядом нумидийцев он стремительно подойдёт к Риму и будет дожидаться там прибытия основной армии Ганнибала. Однако здесь необходимо учесть, что после битвы при Каннах войско Ганнибала нуждалось в отдыхе. Несмотря на сравнительно небольшие по сравнению с римлянами безвозвратные потери, в армии карфагенян имелось немало раненых. Требовал времени сбор и делёж трофеев. Также было необходимо произвести погребение погибших, которое каждый отряд наёмников осуществлял согласно традициям своего народа. Вряд ли карфагенская армия двинулась бы в походе ранее, чем через несколько дней после победы при Каннах.

Но насколько быстро карфагенское войско добралось бы до Рима? Тит Ливий приводит слова Магарбала, который, обращаясь к Ганнибалу, говорит: «Через пять дней ты будешь пировать на Капитолии». Столь короткий промежуток времени не может не вызывать сомнения. В своей книге «Ганнибал» Питер Габриэль пишет:

«Историк Джон Лазенби отмечает, что в Италии армия Ганнибала на марше проходила всего девять миль в день. Правда, иногда его армия могла пройти 10–15 миль в день».

В чем причина такой невысокой скорости передвижения? Габриэль даёт ответ и на этот вопрос:

«Тормозили движение племенные отряды, которые составляли порядка 40% армии Ганнибала в Италии. Галлы, к примеру, держали большие стада, чтобы иметь свежее мясо и молоко. По словам Ливия, племена настаивали на том, чтобы брать с собой свои стада, что, естественно, влияло на скорость передвижения армии. У римлян основу походного рациона составляло зерно, а потому римскую армию не сопровождали большие стада крупного и мелкого скота. Галльский обычай брать с собой семью и имущество был вторым фактором, влияющим на скорость перемещения карфагенских армий. Повозки, являвшиеся основным транспортным средством племён, ехали медленно. Запряжённые волами, они могли в день проехать не более 8–9 миль. О такой же скорости движения армии Ганнибала в Италии говорит и Бахрах».

Часто можно встретить и такие возражения против предложения Магарбала немедленно двигаться на Рим: у Ганнибала не было осадных машин, и он не умел штурмовать города. Однако это не совсем так: осадные машины в войске карфагенян были. Например, Аппиан пишет, что после Канн Ганнибал, «придя в область, подвластную римлянам… опустошил её и пододвинул осадные машины к Петелии». Были в войске Ганнибала и опытные карфагенские инженеры, под руководством которых построить новые осадные машины не составило бы труда.

Имелся у Ганнибала и опыт захвата городов: можно вспомнить Сагунт, который он взял приступом в 218 году до н.э. Однако осада этого относительно небольшого города затянулась на полгода, а Рим был значительно крупнее. Расстояние от Канн до Рима составляет почти 300 километров. С учётом упомянутой Габриэлем средней скорости движения карфагенского войска, оно бы шло от Канн до Рима не менее месяца. У римлян, которые, несомненно, узнали бы, что Ганнибал движется в сторону их столицы, была бы масса времени, чтобы подготовиться к штурму и собрать новое войско.

Необходимо помнить и то, что во время похода по Италии Ганнибал в поиске провианта для армии был вынужден постоянно находиться в движении, да и все свои главные победы над римлянами он одержал во время переходов, пользуясь своим талантом правильного выбора мест сражений и устройства засад. Что было бы, вздумай Ганнибал осадить Рим? Он неизбежно вынужден был бы разбить там свой лагерь и приступить к планомерной осаде, которая затянулась бы на долгий срок. Тем временем он был бы окружён римскими войсками, которые лишили бы его каналов поставки провианта и вербовки пополнений. Будучи привязанной к Риму, армия Ганнибала, лишённая продовольствия и подкреплений, постоянно несла бы потери и в итоге растаяла бы, как снег под лучами солнца.

Собирался ли Ганнибал вообще штурмовать Рим? Никто из множества римских и греческих античных историков не пишет о том, что Ганнибал планировал захват Рима. Если вспомнить, что в их распоряжении имелись работы прокарфагенских историков и биографов Ганнибала, то, будь там упомянуто о подобных планах, разве не написали бы об этом Полибий, Ливий или кто-то ещё? Вряд ли бы они обошли молчанием такой немаловажный факт.

Сама цель войны, как её видел карфагенский полководец, лежала для него в совсем иной плоскости. Он стремился подорвать могущество Римской республики, а не уничтожать Рим. Именно поэтому Ганнибал с самого начала войны развернул в Италии активную дипломатическую деятельность, в результате которой на его сторону перешли многие союзные и подвластные Риму племена и города-государства Южной Италии и Сицилии, в том числе такие богатые и могущественные, как Капуя, Тарент и Сиракузы. Однако большинство союзников-италиков остались верны Риму.

Ганнибал никогда не планировал осаждать Рим. Это противоречило его военно-политическим планам и здравому рассудку полководца. Именно поэтому он после сокрушительного поражения, которое нанёс римлянам при Каннах, не только не двинулся на вражескую столицу, но и отправил туда своего посла Карталона. Он надеялся на заключение мирного договора в расчёте на то, что Рим согласится на территориальные уступки и ограничение своих притязаний. Однако Сенат оказался непреклонным: война продолжилась, и Рим в итоге оказался победителем.

После Канн

После своей самой значительной победы над римлянами Ганнибал, убедившись, что Рим не собирается заключать с ним мир, двинулся из Апулии в Самний, а затем в Кампанию. Он намеревался осадить Неаполь, нуждаясь в этом приморском городе для сообщения с Карфагеном и Испанией. Однако, убедившись в прочности стен Неаполя, Ганнибал повернул от него к богатой Капуе, которая в итоге перешла на его сторону. Другие кампанские города не спешили этого делать, более того, в сражении при Ноле Ганнибал потерпел неудачу, не сумев взять город. Затем он двинулся к Ацерре, жители которой покинули город, который Ганнибал разграбил и сжёг, после чего осадил Казилин.

Местного кампанского населения в Казилине тоже уже не было, но по иной причине. Напуганный добровольной сдачей Капуи, римский гарнизон Казилина боялся повторения этой истории и здесь. Никаких веских причин для обвинений горожан в измене у римлян не было, а всего лишь, как пишет Тит Ливий, «кампанцы их подозревали, а они боялись кампанцев». Этой боязни оказалось достаточно для того, чтобы однажды ночью легионеры перебили всё население города от мала до велика. К тому же, по словам Ливия, римлян хватало «для защиты такого небольшого города, защищённого стенами, а с одной стороны рекой, их было достаточно, и даже слишком много: не хватало хлеба».

Когда авангард Ганнибала, состоявший из гетулов (кочевой народ берберского происхождения в северо-западной Африке) подошёл к Казилину, его встретили безлюдные стены и запертые ворота. Вождь гетулов Исалк посчитал, что население покинуло и этот город, подобно жителям Ацерры, и приказал разбивать ворота и ломать засовы. Внезапно ворота распахнулись, и две стоявшие наготове римские когорты стремительно атаковали карфагенский авангард. Гетулы, явно не готовые к такому нападению, были отброшены, шедший вслед за ними Магарбал со своим отрядом также не смог сдержать натиска римских легионеров. Однако вскоре подоспели основные силы Ганнибала, и римляне снова укрылись в городе.

До наступления холодов взять Казилин штурмом не удалось, и армия Ганнибала отправилась на зимовку в близлежащую Капую. С приходом тепла карфагеняне вернулись к Казилину, но уже не пытались идти на приступ, а взяли город в кольцо блокады, дожидаясь, пока его обессиленные защитники сами не сдадутся. Так в итоге и произошло. На этом упоминания о Магарбале в античных источниках прерываются — дальнейшая судьба его неизвестна.

Заключение

При описании походов Ганнибала в начальный период Второй пунической войны Магарбал упоминается античными историками значительно чаще, чем все остальные офицеры Ганнибала, среди которых было немало его родственников (родной брат Магон Барка, дядя Бомилькар, племянники Гисгон и Ганнибал), а также друзей (Магон Самнит, Ганнибал Единоборец и др.).

В этих битвах Магарбал выступал не только в роли начальника конницы Ганнибала. При осаде Сагунта он командовал всем карфагенским войском, в походах по Италии он руководил самостоятельными рейдами нумидийцев на сохранившие верность Риму земли, во время битв он находился то в арьергарде, то в авангарде армии, после побед преследовал во главе отдельных отрядов отступающего противника и т.д. Фактически в этих событиях Магарбал был наконечником копья карфагенской армии, выступая в роли универсального командира там, где Ганнибалу был необходим опытный офицер, на которого можно было полностью положиться.

Лестный эпитет в адрес Магарбала оставил историк Питер Габриэль, описывая битву при Каннах: «Гасдрубал командовал испанской и галльской конницей, а Магарбал, возможно, величайший начальник конницы в этой войне, командовал нумидийцами».

То обстоятельство, что после описания осады Казилина имя Магарбала более ни разу не упоминается в трудах античных историков Полибия, Тита Ливия и Аппиана, выглядит очень странно. Впрочем, Секст Юлий Фронтин в своих «Стратегемах» пишет о некоем Магарбале:

«Магарбал, направленный карфагенянами против восставших африканцев, знал, что это племя жадно к вину. Он примешал к большому количеству вина мандрагору, являющуюся чем-то средним между ядом и снотворным. Затем он завязал лёгкую стычку и намеренно отступил; после этого он глубокой ночью покинул в лагере кое-какой обоз и всё отравленное вино, и притворно бежал. Захватив лагерь, варвары на радостях с жадностью распили вино со снадобьем, а когда они лежали вповалку, как мёртвые, Магарбал вернулся и часть перебил, часть взял в плен».

Но тот ли это Магарбал, что был вместе с Ганнибалом в Италии? Фронтин в своей работе практически никогда не указывает временной период, когда происходил тот или иной описываемый им эпизод. При этом надо учесть и тот факт, что бунты африканцев против владычества Карфагена происходили регулярно, начиная с V–IV вв. до н.э. — следовательно, нет никакой гарантии, что в данном случае речь идёт именно о восстании африканцев во время Второй пунической войны, в подавлении которого мог участвовать Магарбал, сын Гимилькона. Но даже если Фронтин пишет именно о нём (среди прочих карфагенских имён Магарбал встречается куда реже, нежели Гамилькар, Ганнибал, Гасдрубал или Магон), то возникают следующие вопросы: как он, будучи в Италии в войске Ганнибала, оказался в Африке? И что было с ним потом? Увы, ответы на них мы вряд ли узнаем.

Наиболее вероятным всё-таки будет предположение, что во время осады Казилина или вскоре после этого с Магарбалом что-то произошло. Тит Ливий пишет о меткой стрельбе защитников Казилина, в результате которой Ганнибал потерял «потерял какую-то часть воинов, и притом самых отважных, поражённых меткими стрелами со стен и башен». Вероятно, Магарбал погиб в какой-то стычке или умер от раны или болезни. Судя по его предыдущим деяниям и той высокой степени доверия, которое постоянно оказывал ему Ганнибал, останься Магарбал после осады Казилина в живых, он был бы упомянут античными историками ещё не единожды.

Продолжение: Гасдрубал, сын Гискона: обреченный на гибель