Слово о Ганнибале

Может показаться удивительным, но в трудах античных историков найдётся немало высказываний, сделанных когда-либо Ганнибалом. Более того, остальные карфагенские государственные деятели и полководцы вместе взятые не оставили в исторических анналах после себя столько изречений, сколько сделал один Ганнибал. В чём же причина?

Вечный враг Рима

Ганнибал был одним из самых опасных противников Рима за всю его историю существования и нанёс римским легионам несколько болезненных поражений, включая знаменитую битву при Каннах. Он 16 лет вёл войну против Рима на территории Италии и при этом не проиграл ни одного крупного сражения. Криком «Hannibal ante portas!» — «Ганнибал у ворот!» римские матери пугали своих детей, заставляя их бежать домой.

Поэтому не приходится удивляться тому, что личность Ганнибала интересовала римских и греческих античных историков куда больше, чем фигура любого другого карфагенянина, и они стремились собрать о его жизни и деяниях как можно больше подробностей. Конечно, многие из них искажены или даже придуманы, но и в этом случае подобные свидетельства позволяют понять характер и мысли знаменитого карфагенского полководца и ощутить дух того времени.

О Ганнибале писали не только историки, но и поэты. Так, Марк Туллий Цицерон использовал в своей «Речи в защиту Луция Корнелия Бальба» стихотворную строку из дошедших до нашего времени лишь в виде фрагментов «Анналов» Квинта Энния — калабрийца, воевавшего во Вторую Пуническую в союзных Риму войсках на Сардинии. Цицерон пишет:

«Ведь наш величайший поэт вовсе не хотел, чтобы знаменитое обращение Ганнибала к солдатам характеризовало этого полководца больше, чем любого другого: «Тот, кто врага поразит, для меня карфагенянин будет, кто бы он ни был, откуда бы род свой ни вёл»».

Другой великий римский поэт, Силий Италик, живший в I веке н.э., написал целую поэму «Пуника», описывающую события Второй Пунической войны, в которой также главенствует фигура Ганнибала.

Впрочем, античные историки написали о Ганнибале больше, нежели поэты. Непосредственными участниками событий Второй Пунической войны, воевавшими против Ганнибала и оставившими описания событий, были такие римские историки, как Квинт Фабий Пиктор или Луций Цинций Алимент. Последний вообще оказался в плену у пунийцев и общался с Ганнибалом лично. Оставил воспоминания о Второй Пунической и Марк Порций Катон Старший, известный фразой «Карфаген должен быть разрушен!» Следует учесть, что труды всех этих авторов сохранились к настоящему времени лишь в виде фрагментов, хотя в своё время их широко использовали для работ о Второй Пунической войне такие известные античные историки, как Тит Ливий или Полибий.

Однако Тит Ливий жил в I веке до н.э. и пользовался только дошедшими до него материалами. В этом плане куда больше повезло Полибию: он застал в живых непосредственных участников Второй Пунической, и не только тех, кто выступал на стороне Рима. Так, он общался с нумидийским царем Масиниссой, который в начале войны служил в армии Ганнибала. Впрочем, даже Полибия трудно назвать беспристрастным историком: его симпатии при описании Пунических войн в конечном итоге были на стороне римлян. Однако не только Полибий цитирует Ганнибала — речи последнего можно встретить в работах многих других античных историков. Что же послужило источником цитат? Ответ на вопрос в своём описании деяний Ганнибала даёт Корнелий Непот:

«Многие историки описывали его войны, но среди них есть два автора, Силен и Сосил Лакедемонянин, которые сопровождали его в походах и жили вместе с ним, пока это угодно было судьбе. Тот же Сосил служил Ганнибалу и как учитель греческой словесности».

Увы, труды Силена и Сосила до наших дней не сохранились. Однако нет сомнений, что ими как первоисточниками пользовались римские и греческие античные историки, которые, хотя и относились к Карфагену с нескрываемой предвзятостью, не могли не воспользоваться свидетельствами хронистов, находившимися рядом с карфагенским полководцем. Помимо Корнелия Непота о своём знакомстве с трудами Сосила и Филина (ещё одного прокарфагенского историка) упоминает все тот же Полибий. Несомненно, были они знакомы Ливию, Диодору Сицилийскому и даже Цицерону, который использовал в речах сведения из работ Силена. Интересные цитаты из речей Ганнибала приводит в «Сравнительных жизнеописаниях» и Плутарх.

Таким образом, помимо вполне естественного интереса, который испытывали античные историки к личности Ганнибала, становятся ясны и источники его высказываний. Самые интересные эпизоды из них приведены ниже. Автор статьи взял на себя труд расположить эти цитаты по хронологии, а также составить описание ситуаций, при которых было сделано то или иное высказывание.

Начало войны и переход через Альпы

В 219 году до н.э. Ганнибал осадил Сагунт, город в Испании, что послужило поводом для начала Второй пунической войны. Однако жители города ожесточённо оборонялись, а накануне прибытия римского посольства даже отважились на вылазку, во время которой отогнали пунийцев от городских стен к их лагерю. Тем временем карфагенского полководца известили о прибытии римских парламентёров. Ганнибал велел передать послам: «Доступ ко мне среди мечей и копий стольких необузданных племён небезопасен, а сам же я в столь опасном положении не считаю возможным вас принять».

Молодой, но хитроумный полководец не только избежал встречи с римскими послами — а общение не входило в его планы, — но и, зная, что римляне тотчас же отправятся в Карфаген, успел отправить к лидерам поддерживающей его политической партии гонцов с письмом. В нём он предупреждал о грядущем визите послов и необходимости подготовиться.

После переправы через Родан армии Ганнибала открылся путь к Альпам. Однако его войско боялось трудностей предстоящего похода и главным образом Альп: о последних карфагеняне знали только понаслышке. Видя это, Ганнибал постарался воздействовать на умы воинов:

«… Да что же такое Альпы, по-вашему, как не высокие горы? Допустим, что они выше Пиренейского хребта; но нет, конечно, такой земли, которая бы упиралась в небо и была бы непроходимой для человеческого рода. Альпы же населены людьми, возделываются ими, рождают животных и доставляют им корм; вот эти самые послы, которых вы видите, — не на крыльях же они поднялись в воздух, чтобы перелететь через Альпы. Доступны они небольшому числу людей — будут доступны и войскам… Неужели же для воина, у которого ничего с собою нет, кроме оружия, могут быть непроходимые и непреодолимые места? Сколько опасностей, сколько труда перенесли вы в продолжение восьми месяцев, чтобы взять Сагунт! Возможно ли, чтобы теперь, когда цель вашего похода — Рим, столица мира, какая бы то ни было местность казалась вам слишком дикой и слишком крутой и заставила вас остановиться? А некогда ведь галлы завладели тем городом, к которому вы, пунийцы, не считаете возможным даже дойти.

Выбирайте поэтому одно из двух: или сознайтесь, что вы уступаете отвагой и доблестью тому племени, которое вы столько раз в это последнее время побеждали, или же вдохновитесь решимостью признать поход конченным не раньше, чем когда вы будете стоять на той равнине, что между Тибром и стенами Рима!»

Убедившись, что воины воодушевлены этим обращением, Ганнибал велел им отдохнуть некоторое время, а затем приказал готовиться в путь.

Во время труднейшего перехода через Альпы осенью 218 года до н.э. войско Ганнибала подошло к настолько узкому месту, что по нему не могли пройти ни слоны, ни даже вьючные животные: обрыв в и без того узком месте стал ещё круче после схода лавины. Сначала Ганнибал искал обходной путь, но после того, как выпал снег, отказался от этого. Войско всё более падало духом, и, чтобы приободрить армию, полководец воскликнул: «Мы найдём дорогу, но если нам это не удастся, мы построим её сами!»

Ганнибал расположил лагерь у самого гребня горы, приказав расчистить лежавший там снег. На следующий день он велел воинам пробивать тропу в скале — единственном месте, где можно было пройти. В течение четырёх дней солдаты прокладывали себе путь над пропастью, и войско двинулось дальше.

От Тицина до Канн

Перейдя Альпы, Ганнибал встретил на своём пути римское войско. Перед битвой при Тицине он устроил показательный поединок между пленными галлами, в котором победитель получал оружие, доспехи и коня, а побеждённый — смерть, которая для храброго воина лучше, чем неволя. Затем полководец произнёс пылкую речь, которую закончил следующими словами:

«У кого есть пристанище, кто в случае бегства может по безопасным и мирным дорогам добраться до родных полей, тому позволяется быть робким и малодушным. Вы же должны быть храбры; в вашем отчаянном положении всякий иной исход, кроме победы или смерти, для вас отрезан. Поэтому старайтесь победить; если даже счастье станет колебаться, то предпочтите смерть воинов смерти беглецов. Если вы твёрдо запечатлели в своих сердцах эти мои слова, если вы исполнены решимости следовать им, то повторяю — победа ваша: бессмертные боги не дали человеку более сильного и победоносного оружия, чем презрение к смерти».

В первом серьёзном сражении с римлянами Ганнибал одержал победу, а заодно и убедился в превосходстве своей кавалерии над римской. Это позволило ему и в дальнейшем успешно использовать это преимущество.

Летом 217 года до н.э. в битве у Тразименского озера Ганнибал снова нанёс поражение римлянам. После сражения он принял решение отпустить всех пленных римских союзников по домам без всякого выкупа: «Я пришёл воевать не с италийцами, но с римлянами за освобождение италийцев». Эти его слова и поступки отчасти возымели действие и позволили карфагенянам перетянуть на свою сторону несколько италийских городов и областей, чего, однако, было явно недостаточно для победы в войне.

Осенью того же года противостоящие Ганнибалу римские легионы были разделены между Фабием Максимом Кунктатором, прозванным за осторожность и неторопливость в решениях Медлительным, и бывшим начальником его конницы Марком Минуцием. Поровну поделили и конницу, и вспомогательные отряды союзников и латинов. Лагерь Минуций пожелал иметь тоже отдельный от Фабия.

Ганнибал, узнав о размолвке между римскими полководцами, заманил легионы Минуция в засаду и нанёс удар в тыл римлян. Видя это, Фабий Максим устремился на помощь и прорвался со свежими силами к Минуцию, чем спас его самого и войско. Ганнибал, увидев, как Фабий с неожиданной для него энергией прокладывает себе путь к Минуцию, дал сигнал войску отступать в лагерь. На обратном пути он заметил по поводу Фабия Максима, оказавшегося не таким уж и медлительным:

«Ну вот вам, пожалуйста! Ведь я не раз предсказывал, что эта туча, обложившая вершины, в один прекрасный день разразится грозою с ливнем и градом!»

В августе 216 года до н.э., накануне битвы при Каннах, Ганнибал созвал воинов и обратил их внимание на то, что местность удобна для действий карфагенской конницы, уже доказавшей превосходство над римской. Затем он продолжил:

«Поэтому, прежде всего, возблагодарите богов; ибо уготовляя нам победу, они завели неприятеля в такие места. Потом благодарите и нас за то, что мы довели неприятеля до необходимости принять битву, ибо он не может более уклониться от неё и вынужден принять сражение в условиях, бесспорно выгодных для нас. Но, мне кажется, не подобает теперь обращаться к вам с пространною речью, ибо вы бодры духом и горите желанием боя. Пока в борьбе с римлянами вы были не опытны, я должен был это делать; тогда я держал к вам пространные речи, изобилующие примерами. Теперь, когда в трёх столь важных сражениях, следовавших одно за другим, вы одержали решительные победы над римлянами, неужели какая-либо речь способна поднять дух ваш сильнее, чем сами подвиги ваши?»

Воодушевив таким образом своих воинов, Ганнибал приказал возвести частоколы и расположиться лагерем на том же берегу реки, где находилась стоянка римлян, и приготовиться к битве.

В день сражения Ганнибал в сопровождении военачальников поднялся на невысокий пригорок и вёл наблюдение за противником, который строился в боевые порядки. Один из его офицеров по имени Гискон, ошеломлённый, как и все прочие, зрелищем огромного римского войска, негромко сказал товарищам, что число римлян кажется ему просто поразительным. Ганнибал, услышав это, спокойно ответил:

— Но есть вещь ещё более поразительная, Гискон, и ты её проглядел!

— Что же это?

— А то, что среди такого множества людей нет ни одного, которого бы звали Гисконом!

Шутка была совершенно неожиданной. Все рассмеялись и, спускаясь с холма, пересказывали её каждому встречному, так что смех всё ширился, и даже сам Ганнибал не мог сдержать улыбки. Увидев это, карфагеняне приободрились, считая, что лишь глубочайшее презрение к неприятелю позволяет их полководцу так спокойно смеяться и шутить перед лицом опасности. Уверенность Ганнибала оказалась вполне оправданной, и он одержал в этот день одну из величайших побед в истории античности.

В ходе битвы римский консул Луций Эмилий Павел упал с раненого коня. Ближайшие к консулу всадники один за другим спешивались и бросались ему на помощь. Увидев это, все остальные римские кавалеристы решили, что была подана общая команда, и вступили в бой с карфагенянами в пешем строю. Ганнибала такое развитие событий вполне устроило: «На мой вкус, это ещё лучше, чем если бы они сами сдались в плен».

Череда поражений и измен

Захваченный Ганнибалом при помощи измены в 209 году до н.э. город Тарент Риму вернул не кто иной, как всё тот же Фабий Максим — и также при помощи измены. Узнав об этой опасности, Ганнибал поспешил с войском к стенам города, однако, когда он находился всего в 40 стадиях (около 7,5 км) от Тарента, ему сообщили, что город уже пал. Огорчённый потерей важнейшего для него города, Ганнибал сказал: «И у римлян есть свой Ганнибал: хитростью мы взяли Тарент, и такою же хитростью его у нас отобрали».

После битвы при Метавре в 207 году до н.э., в которой римлянами был разбит Гасдрубал Барка, шедший к Ганнибалу на помощь с войском, римский Консул Гай Клавдий приказал бросить перед вражескими постами голову Гасдрубала. Он также освободил двоих пленных карфагенян и отправил к Ганнибалу рассказать о том, что произошло. Ганнибал, увидев голову брата, произнёс: «Узнаю несчастье Карфагена».

Известие о гибели брата и всего его войска ясно дали понять Ганнибалу, что шансов на победу в Италии у него больше нет. Угроза поражения Карфагена в войне становилась неминуемой. Осенью 203 года до н.э. Сципион высадился в Африке и в нескольких битвах последовательно нанёс карфагенянам поражения. Совет старейшин Карфагена послал гонцов к Ганнибалу с призывом немедленно вернуться для защиты города. Не сдерживая эмоций, Ганнибал воскликнул:

«Уже без хитростей, уже открыто отзывают меня те, кто давно уже силился меня отсюда убрать, отказывая в деньгах и солдатах. Победил Ганнибала не римский народ, столько раз мною битый и обращённый в бегство, а карфагенский сенат своей злобной завистью. Сципион не так будет превозносить себя и радоваться моему бесславному уходу, как Ганнон, который не смог ничего со мной сделать, кроме как погубив Карфаген, только бы погрести под его развалинами мой дом».

После окончания Второй Пунической войны Ганнибал, попавший в опалу в Карфагене, нашёл приют у царя государства Селевкидов Антиоха III, став его военным советником. В 193 году до н.э. в Эфес прибыло римское посольство, которое должно было ещё раз попытаться решить с Антиохом III спорные вопросы и прежде всего добиться его невмешательства в греческие дела.

В этом посольстве участвовал и Сципион, который при встрече с Ганнибалом поинтересовался, кого из полководцев тот считает лучшим. Ганнибал ответил, что лучшим из полководцев считает Александра Македонского, вторым Пирра, а третьим — себя. На вопрос Сципиона, что бы Ганнибал сказал, если бы не был побеждён Сципионом, Ганнибал ответил: «Тогда бы не третьим, а первым считал я себя среди полководцев». Такой неожиданный ответ Ганнибала можно трактовать как достойную оценку побед великого римского полководца, однако при этом он не умаляет и собственных заслуг.

Готовясь к войне с Римом, Антиох III устроил в присутствии Ганнибала смотр своей огромной армии во всей роскоши: с золотыми и серебряными значками, дорогим оружием и всякого рода украшениями. «Не считаешь ли ты, — спросил он Ганнибала, — что всего этого достаточно для римлян?» Ганнибал немедленно ответил: «Достаточно, вполне достаточно для римлян всего этого, хотя они и очень жадны». Смысл иронии Ганнибала вполне понятен: он видел, что войско Антиоха III не готово сражаться с римлянами, что сам царь не прислушивается к его советам, и был уверен, что Антиоха III в этой схватке ждёт поражение. И в этом он не ошибался.

После долгих странствий около 186 года до н.э. Ганнибал нашёл убежище на берегу Мраморного моря, у царя Вифинии Прусия. Как прежде Антиох, царь Вифинии был доволен тем, что заполучил себе в советники выдающегося военного и государственного деятеля. Однажды Ганнибал посоветовал Прусию вступить в некое сражение, однако тот ответил, что гадание на внутренностях жертвенных животных было неблагоприятным. Не утерявший чувства юмора и к старости, Ганнибал язвительно спросил у Прусия: «И что же, ты больше доверяешь куску телячьего мяса, чем старому полководцу?»

Однако вскоре римлянам стало известно местопребывание Ганнибала. В 183 году до н.э. римский сенат отправил к Прусию своего посланника Тита Фламинина, который потребовал у вифинского царя выдачи Ганнибала. Безвольный Прусий согласился и указал римлянам путь к убежищу карфагенского полководца. Тот, узнав о требовании Тита, решил покончить с собой, выпив яд. Взяв чашу, Ганнибал произнёс свои последние слова:

«Снимем наконец тяжёлую заботу с плеч римлян, которые считают слишком долгим и трудным дождаться смерти ненавистного им старика».

С этими словами великий полководец расстался с жизнью, которую всю без остатка посвятил борьбе против Рима.