Неожиданная смена статуса Роберта Дадли и развенчание мифа о непобедимости английских войск в ходе битвы при Зютфене

В декабре 1585 года английские войска высадились во Фландрии — и сразу же угодили в хитросплетения интриг, которые плели голландцы, французы и испанцы. Более того, руководитель экспедиции Роберт Дадли, граф Лестер умудрился поссориться с королевой и внушить ей мысль, что хочет получить корону Фландрии. Такой поворот событий шёл вразрез с планами Елизаветы, которая имела на Нидерланды совершенно иные планы.

Откровенное предложение

6 января 1586 года Лестер со свитой въехал в Гаагу. Граф писал государственному секретарю Френсису Уолсингему:

«Господин секретарь, в прошлый понедельник я прибыл сюда, в Гаагу, где меня очень тепло приняли, все представители сословий собрались приветствовать меня и продемонстрировать свою добрую волю Её Величеству. Во многих речах и театрализованных представлениях, а также на площадях и улицах, где я проезжал, люди как один восклицали: «Боже, храни королеву Англии!». На следующий день генеральные штаты пригласили меня на заседание, и канцлер Леониус (здесь его еще называют Лонгиниусом) произнёс длинную хвалебную речь в мою честь и возблагодарил Её Величество королеву за её великое милосердие, щедрость и доброту, проявленную к его бедной разорённой стране».

Гулянка в трактире «Весёлый уголок» оказалась впечатляющей: зал был набит битком, пиво лилось рекой, хотя, по словам Лестера,

«местные бюргеры в своей извечной скаредности всё думали, как сократить расходы, составив список того, что можно купить дешевле всего».

7 января начался шторм, отрезавший Нидерланды от Англии, и Лестер остался без указаний Уолсингема, лорда-казначея Уильяма Сесила, барона Берли, и королевы. Бывший фаворит занялся очередным объездом земель:

«Я прошу Ваше Величество написать благодарственные письма тем городам, которые достойно приняли меня — это Дордрехт, Роттердам, Делфт. Худший из этих городов подарил мне 1500 аркебуз и присоединил к нашим войскам 700 вооружённых людей».

10 января к Дадли явилась очередная депутация голландской олигархии, которая устами канцлера Леониуса предложила Лестеру ни много ни мало принять бразды правления Нидерландами. Герцог — по глупости или нет, неизвестно — сам написал об этом королеве и сообщил, что он, в принципе, с предложением согласился:

«И так как в мире не было принца, которому они должны были бы повиноваться и подчиняться долгу, кроме Её Величества, они, видя заслугу и доверие, оказанную вашему покорному слуге, попросили меня стать их сувереном (…) Я также очень сердечно поблагодарил их от себя за то, что они так хорошо меня приняли, но, будучи для них чужеземцем, не дал твёрдого ответа на их несомненно лестное предложение, поскольку всё их состояние, как хорошее, так и плохое, будет зависеть от этого ответа. Я сказал, что Её Величество послала меня только для того, чтобы служить им, и поэтому я пообещал, что буду это делать искренне и честно, так, как и велела мне Её Величество».

Проблема заключалась в том, что Елизавета ещё в Англии настраивала Лестера только на одно: ни под каким предлогом не обсуждать с голландцами вопросы их суверенитета и перехода короны от одного монарха к другому. Официально экспедиция отправлялась под видом «братской помощи единоверцам», и Дадли мог лишь «советовать» местным лидерам, как, где и какими силами вести войну. Понятно, что такой режим предполагался временным, и после оказанной Лестером помощи планировалось, что эти территории присягнут Елизавете на верность и станут английскими. При этом королева любой ценой хотела избежать впечатления, что лишает кого-то из правителей их законного владения — а право испанского короля Филиппа II на корону Фландрии она вполне себе признавала. Тайный совет в лице Берли и Уолсингема, наоборот, считал, что надо как можно скорее признать низложение Габсбурга во Фландрии, открыто поддержать суверенитет Голландии и тем самым поставить и Европу, и Елизавету перед свершившимся фактом.

11 января разыгрался новый шторм. Он продолжался пять недель, и связь с Лондоном опять прервалась. Лестер не мог больше держать голландцев в неизвестности, поэтому согласится на титул генерал-губернатора Соединённых провинций и отправил Уильяма Дэвисона в Лондон, чтобы объяснить своё решение:

«Они ожидают, что я буду обладать тут абсолютной властью и авторитетом, губернатор одного города сообщил мне, что я стану тем же, кем был покойный Оранский».

Скандал в самых верхах

Получив первые письма от Лестера, Елизавета пришла в ярость, ведь она и в разговорах, и в письмах постоянно твердила, что никакого титула от голландцев он принять не может. Более того, отправив экспедицию, королева сразу же затеяла тайную переписку с Филиппом II и, чтобы подстраховаться на всякий случай, сообщила, что это частная экспедиция её подданных, которой она воспрепятствовать не могла — такие дипломатические манёвры были вполне в духе Елизаветы. А теперь получалось, что Лестер своим глупым и честолюбивым решением разрушил всю её игру! Теперь, по мысли королевы, Филипп II вполне мог организовать вторжение в Ирландию или Англию, а финансы Елизаветы после недавнего подавления восстания в Ирландии находились в плачевном состоянии.

Не обошлось без бурных объяснений с Уолсингемом и Берли, в головы которых, по воспоминаниям современников, летели гребни и посуда. По итогам бурного обсуждения было решено срочнейшим образом отправить к Лестеру в Нидерланды специального представителя Томаса Хениджа и очень жёсткое письмо королевы, гласившее:

«Принимая во внимание последние известия, согласно которым граф Лестер, вопреки нашим указаниям, весьма презрительно к ним отнёсся и принял от голландцев предложение генерал-губернаторства, сделанное ему генеральными штатами, и что подобный презренный образ действий, совершаемый вопреки нашим указам, даёт нам причину думать, что у графа нет к нам справедливого благоговейного уважения, которые испытывают к нам все наши верные подданные, особенно видя это неуважение со стороны того, кого мы подняли из грязи и вознесли в глазах всего мира, и такой большой благосклонности от нас не имел ни один подданный — мы, понимая, что ничто больше не может затронуть нашу репутацию, выражаем открытое и публичное презрение к нашему неверному подданному и посылаем к нему уважаемого сэра Томаса Хениджа предъявить ему официальное обвинение в указанном неуважении, а также для исправления положения дел и оправдания себя перед христианским миром».

Буквально перед самым отъездом посланника Уолсингем получил письмо от Лестера, в котором тот клялся в верноподданнических чувствах к королеве и просил денег, поскольку

«цены в здешних краях непомерно высоки и наше войско изрядно поиздержалось».

Разъярённая Елизавета запретила любое финансирование корпуса Лестера до тех пор, пока не будет окончательно определён его статус.

Хениджу предписывалось выступить на заседании генеральных штатов с заявлением от имени королевы и сообщить, что она не может разрешить своему подданному принять пост генерал-губернатора и абсолютного правителя Нидерландов. Во время чтения её письма Лестер должен был стоять рядом с Хениджем в простом платье без шпаги и кинжала.

Переждав бурю, Уолсингем и Берли постарались донести до королевы свою мысль: Лестер, конечно, сглупил, тут никто не спорит, но Роберт Дадли ни в коей мере не посягал на корону Филиппа II, ибо в 1581 году голландцы издали Акт об отречении, низвергнув испанского короля с престола Нидерландов. Соответственно, народ Соединённых провинций в лице своего главного представительного собрания, генеральных штатов, вправе сам решать свою судьбу. По сути, должность генерал-губернатора предоставил графу не какой-нибудь принц или князь, а сам голландский народ. А глас народа — глас Божий. Таким образом, Уолсингем и Берли впервые высказали идею главенства выборного правления вопреки божественному назначению и тем самым сформировали идею Голландской республики.

Военные неудачи

Прибытие Лестера во Фландрию ничего кардинально на фронтах англо-испанской войны не изменило. Миф о профессионализме английских войск рассеялся очень быстро. В июне 1586 года пал Граве, а граф так и не смог оказать ему помощи. 28 июня настал черёд Венло, что позволило войскам испанского наместника Нидерландов Алессандро Фарнезе подойти вплотную к Слёйсу. Англичане смогли ответить только захватом Акселя.

22 сентября 1586 года произошло сражение, которое окончательно показало, кто есть кто. В начале месяца англо-голландская армия Лестера и Джона Норриса (заместителя Дадли, командовавшего кавалерией) осадила стратегически важный город Зютфен, который защищал испанский полководец Франсиско Вердуго, прошедший путь от простого мушкетёра в терциях Его Христианнейшего короля до полевого маршала (маэстро дель кампо). На описываемый момент Вердуго был полковником и имел под началом гарнизон в следующем составе:

• полк испанской пехоты (500 солдат);
• полк валлоноской пехоты (700 солдат);
• полк немецкой пехоты (400 человек);
• полк рейтаров (300 человек);
• 200 милиционеров городского ополчения;
• 500 пионеров, которые не только занимались сапёрными работами, но и обслуживали батарею из восьми орудий.

То есть всего 2600 человек и восемь пушек. Проблема гарнизона заключалась в том, что припасы были на исходе, и их срочно требовалось пополнить.

Силы Лестера составляли 3600 пехотинцев, 1400 ирландских кернов (гэльских бойцов-пехотинцев) и галлогласов (наёмников), а также 3000 кавалеристов. Алессандро Фарнезе срочно отправил в Зютфен большой обоз с зерном, который охранял эскорт из 2500 человек, в том числе 1000 испанцев, 600 лёгких всадников-итальянцев и албанцев, под командованием Альфонсо Феликса де Авалоса Акино-и-Гонзага по прозвищу Ганнибал.

Небольшое отступление. Конец сентября в Голландии — это сезон дождей, повсюду сырость и грязь. Испанцы четвёртый месяц не получали жалования, поизносились и были злы. Англичане также страдали от дождей, но не отступали. Они разошлись во мнении по поводу того, как проводить осаду: Лестер настаивал на быстром штурме, а Норрис и начальник ирландского отряда Стэнли предлагали ограничиться блокадой. В конце концов остановились на втором варианте. Отметим, что Зютфен стоял на реке Изель и был окружён рвом, который из-за дождей наполнился водой.

Узнав об обозе, англичане решили атаковать его на подходе к городу. Когда ранним утром 22 сентября из тумана появилась лёгкая испанская кавалерия, керны и тяжёлая кавалерия Норриса атаковали итальянцев и албанцев и заставили их отойти к основным силам, которые уже успели выстроиться в каре. Первыми под удар попали ирландцы, по которым две испанские шеренги прошлись словно катком. Если керны на лошадях смогли скрыться, то пехотинцы-галлогласы понесли тяжёлые потери. Далее испанское каре, держа обоз в центре, против всех законов тактики атаковало и опрокинуло рейтаров Норриса. Атаку английских пикинеров на испанцев возглавил сэр Филипп Сидней, которому удалось немного поколебать строй противника, однако вскоре он получил пулю в ногу. Англичане дрогнули и побежали. В бою погиб Ганнибал Гонзаго. Граф Эссекс повёл своих мушкетёров в бой, однако все три атаки захлебнулись. Испанцы показали настоящий мастер-класс по маневрированию и перестроению в ходе подвижного боя.

В войсках Лестера поднялась паника. Англичане срочно отступили от города, бросая вооружение, инженерные и продуктовые припасы. Вдобавок по ним со стороны города неожиданно ударил гарнизон Вердуго. Обоз беспрепятственно вошёл в Зютфен, и испанцы, по сути, одним ударом сняли блокаду. Современники характеризовали битву при Зютфене как «одну из самых удачных операций, которую когда-либо видели во Фландрии».

Главным же последствием поражения при Зютфене стало бегство из армии не только солдат, но и офицеров. В январе 1587 года Уильям Стенли с ирландцами, которым не платили уже почти год, сдал Девентер и перешёл на испанскую службу. Одновременно другой английский отряд под командованием Ричарда Йорка также перешёл на испанскую сторону почти в полном составе. Армия Лестера начала разваливаться на части.

Продолжение следует: Сколько стоила британской казне экспедиция графа Лестера в Нидерланды и почему англичанин потерял важный порт Слёйс