Пенджаб и Первая мировая война: неистощимая казарма Британской империи

Однако милитаризация и мобилизация сопровождались зачастую восстаниями местного населения. Так, в Индии давно существовавшее движение за независимость использовало любую возможность для борьбы против колониальной администрации. Провинция Пенджаб, расположенная на северо-западе Индии, дала больше всего ресурсов для ведения войны и одновременно стала местом восстания, оказавшегося частью большого «Заговора «Гадар».

Мобилизация ресурсов Пенджаба

Провинция Пенджаб в тех границах, какие существовали накануне Первой мировой войны, возникла в 1859 году, после того, как к землям завоёванного британцами в 1849 году сикхского государства был прибавлен город Дели с округой. Столицей провинции был город Лахор (Лагор), в самой провинции были как земли под прямым британским колониальным управлением, так и территории, сохранявшие номинальную самостоятельность — так называемые Punjab Native States. Население этой богатой провинции в 1911 году составляло около 20 млн человек, из которых примерно 11 млн были мусульманами, 6,7 млн — индуистами, а 2 млн — сикхами, прежними владыками этой земли.

Как указывает историк Тан Тай Йонг, из 683 149 индийских военнослужащих, непосредственно участвовавших в боях Первой мировой войны, 349 688 были набраны именно в Пенджабе. На 1918 год посредством займов и прямых пожертвований собрали среди населения провинции 92 млн рупий (примерно 700 тыс. фунтов стерлингов). Однако на эту провинцию выпали и самые большие потери: не только тысячи солдат не вернулись с фронтов Великой войны, но и почти 5% населения провинции погибло во время пандемии печально знаменитой «испанки» — вируса гриппа, унесшего многие миллионы жизней по всей планете.

Достичь подобных впечатляющих успехов удалось путём сращивания военной и гражданской администрации, чего не было ни в одной другой провинции Британской Индии — весь субконтинент дал столько же войск, сколько один Пенджаб!

В начале войны правительство Индии срочно снарядило и отправило во Францию две дивизии — Лахорскую и Маратхскую (Мирутскую). Затем воинские контингенты постоянно направлялись в Восточную Африку на борьбу с отрядами Леттов-Форбека, а также в Месопотамию и Палестину. Было решено: раз Лондон требует всё больше людей, необходимо увеличивать численность подразделений индийской армии на родине — пехотный туземный полк с 912 до 1000 человек, кавалерийский до 700. Количество самих полков также увеличивалось, что требовало новых рекрутов. Основная тяжесть набора должна была неминуемо лечь на Пенджаб.

Набор рекрутов шёл хорошо. В начале войны многие записывались в войска, потому что индийцам представлялось просто интересным посмотреть на таинственную Европу, о которой они знали по рассказам побывавших там земляков и которую представляли британцы из администрации вице-короля Индии. Потом, после увеличения цен на продовольствие и промышленные товары, запись в армию представлялась рекрутам лучшим выбором из возможных — армия давала одежду, кров и еду.

Традиционная система набора в армию зависела от центров набора, которые были, во-первых, довольно малочисленны и, во-вторых, целиком зависели от местной племенной и религиозной обстановки. Например, как указывает Тан Тай Йонг, сикхи из Равалпинди не могли записаться в этом городе в армию, потому что местный армейский пункт принимал только мусульман, и потому сикхам надо было ехать в Амритсар, чтобы попасть на военную службу. Кроме того, сельские старосты в удалённых от городов местностях иногда никак не были связаны с армией и потому даже не задумывались, что можно предложить своим односельчанам такую возможность. Потому очень быстро ресурсы местностей, в которых индийцы по традиции шли на военную службу, были исчерпаны, и надо было искать новые схемы привлечения рекрутов.

Наблюдатели отмечали и другие проблемы. Например, набор рекрутов производился офицерами разных полков, которые отбирали добровольцев, прежде всего, для своего подразделения. Рекрутёры порой вступали в борьбу, стараясь отбить друг у друга потенциальных новобранцев, чем вносили в умы крестьян большое смятение. Такую тактику можно было понять, ведь от количества записавшихся в армию у рекрутёров зависело их продвижение по службе. Но вот увеличению численности армии это мало помогало. Кроме того, солдаты из дивизий, отправленных на фронт, живописали в письмах ужасы окопной войны, с которой никто из индийцев прежде не сталкивался и не имел никакого представления о современном вооружении и силе артиллерийского и пулемётного огня, а также о газе, бомбах с аэропланов и т.п.

Преодолеть кризис удалось только путём тотального перекраивания прежней системы набора. Губернатор (лорд-лейтенант) провинции Пенджаб О’Дуайер первым утвердил её в своём регионе, а затем она была распространена на всю Индию. Во-первых, все операции по набору солдат утверждались и планировались в центральном комитете в Дели, во-вторых, все прежние армейские команды по набору распускались, а на их место приходила «территориальная система».

В каждой крупной административно-территориальной единице был назначен свой офицер по набору, который работал в тесной связке со специально выделенным англоговорящим чиновником-индийцем, который должен был обеспечить связь между рекрутёрами и местной сельской администрацией. Никаких вольностей и конкуренции между рекрутёрами теперь не было. Подобная система позволила равномерно распределить нагрузку и дала новых рекрутов в тех местностях, где до этого никто в армию не шёл, и, надо добавить, из тех каст, которые ранее не считались пригодными к военной службе или не стремились туда.

Кроме того, губернатор положился на старую аристократию, которая ещё во времена восстаний 1840–1850-х гг. показала свою верность британцам. Часть британской администрации покинула свои посты, поскольку тоже была призвана на фронт. Именно этих ушедших чиновников и должны были заменить старые феодалы, давние агенты влияния британцев. Сами представители знатных родов видели в этом возможность для получения новых земельных наделов и денежных наград. Кроме того, многие индийцы, сторонники Индийского национального конгресса, видели в этом очень хороший знак постепенного перехода управления провинцией (да и всей Индией) в руки местного населения, пусть и из высших каст.

Интересно, что британцы сумели переманить на свою сторону не только аристократию, но и религиозных лидеров мусульман (например, т.н. пиров, потомков руководителей суфийских братств и хранителей священных мест), индуистов и сикхов, которые становились благодаря своим привилегиям теми же самыми феодалами, но только подконтрольными британской администрации. При этом размеры земельных пожалований опять-таки напрямую зависели от количества набранных и сданных британской армии рекрутов.

Заговор «Гадар», восстание 1915 года и Лахорский судебный процесс

Вся эта стройная система, образовавшаяся под конец войны, выдержала только одно, но довольно серьёзное испытание. Среди индийской диаспоры в Америке, особенно среди сикхов, в 1910-х гг. распространились радикальные идеи свержения британского владычества, для чего следовало объединиться самим, невзирая на этноконфессиональные различия — и тут был положительной опыт Бенгалии, жители которой, мусульмане и индуисты, очень эффективно боролись против разделения провинции по конфессиональному признаку, — а также найти союзников вне Индии. Самым желанным и сильным союзником в годы Первой мировой войны, конечно же, была Германия.

Партия «Гадар», образовавшаяся на основе Индийской ассоциации Тихоокеанского побережья, открыто призывала мигрантов вернуться обратно на родину в качестве застрельщиков восстания. И хотя в 1914 году несколько сотен таких вернувшихся были арестованы и отправлены под надзор в родные места без права покинуть их, не менее 5000 пенджабцев вернулись обратно в свои края со стремлением поскорее покончить с британским владычеством.

Однако они были разобщены, единого плана восстания не существовало, а попытки оставшихся в Америке руководителей партии с помощью немцев доставить в Индию оружие потерпели неудачу. Индийский «Гадар» рассыпался на множество не имевших между собою связи групп, которые иногда пытались нападать на правительственные и армейские учреждения, чтобы достать столь необходимое им оружие. Некоторые пытались заниматься тем, что в России революционеры называли «эксами», т.е. ограблением мест, где были сосредоточены деньги, полученные после уплаты налогов.

Наиболее согласованные действия были предприняты после того, как члены «Гадар» обратились к участникам другого движения за независимость — «Югантара», одного из довоенных бенгальских тайных обществ, разгромленного полицией, но сохранившего часть своих сил, — скрывавшимся в Бенаресе (Варанаси), чтобы получить доступ к большему количеству оружия и самодельных взрывчатых веществ. Дата выступления была назначена на 21 февраля 1915 года, когда члены «Гадар» должны были атаковать Лахорский гарнизон. Документы, собранные для последовавшего после провала восстания судебного процесса, свидетельствуют: были «подготовлены бомбы, собрано оружие, заготовлены флаги, составлены прокламации, собраны инструменты для уничтожения железных дорог и телеграфных проводов, и всё было поспешно погружено в поезд для всеобщего восстания 21 февраля».

Заговорщики заручились поддержкой своих родственников, состоявших на действительной службе — для обеспечения связи с ними некоторые члены «Гадар» даже повторно завербовались в армию. Историк Гедженжра Сингх пишет, что 23-й кавалерийский полк в Лахорском гарнизоне и 26-й пенджабский полк в Ферозепуре пообещали в массовом порядке дезертировать; солдаты 128-го сапёрного и 12-го кавалерийского полков в Мируте, а также 9-го бхопальского пехотного полка в Бенаресе клялись, что они выступят, если увидят, что восстание получило поддержку среди других подразделений.

Было в итоге решено, что занятие Лахора должно стать сигналом для всеобщего восстания солдат, которые уже были вовлечены в заговор, и явится вдохновляющим примером для остальных солдат и гражданских лиц в Индии. «Идея, – писал позднее губернатор Пенджаба, — не была уж столь фантастической, поскольку она проникла далеко, вплоть до Бенгалии, и была известна недовольным элементам в Дакке».

Однако обещанного выступления не произошло. Полицейский агент Кирпал Сингх сумел проникнуть в круг заговорщиков в Лахоре, и 19 февраля 1915 года места встреч и собраний «Гадар» в Пенджабе и в других частях Индии подверглись полицейским рейдам. После этого движение ещё несколько месяцев агонизировало, пытаясь осуществить задуманное. Люди, которые могли выступить свидетелями обвинения на суде и угрожали сделать это, были убиты. В середине марта была предпринята попытка восстания с участием 12-го кавалерийского полка в Мируте, а также реализовать план создания тренировочного лагеря «Гадар» на границе Таиланда и Бирмы (последняя тогда тоже была частью британских колониальных владений).

К концу Первой мировой войны массовые аресты, интернирование, судебные разбирательства и военные трибуналы фактически покончили со сторонниками партии «Гадар» в Индии. В британских владениях и Соединённых Штатах Америки были осуждены 274 человека, 46 из них были повешены, 69 получили пожизненные сроки, а 106 — разные сроки от нескольких месяцев до 14 лет тюрьмы. При этом осуждённые американским судом руководители партии отделались самыми лёгкими наказаниями.