Порт-Артур на Висле: как пала Новогеоргиевская крепость

Текст полученной Кастнером радиограммы гласил: «Всё время под огнём а сегодня особенно под непрерывным тяжёлым исправляя повреждения работали до конца Считаю что свой долг выполнили Просим не забыть нас».

Однако защитники не были услышаны… Начертанный Кастнером крест оказался в известном смысле поставлен на целые десятилетия. Даже военные историки вспоминали о Новогеоргиевске нечасто и как будто неохотно. Падение этой крепости, крупнейшей твердыни Старого Света, было заслонено героической обороной Осовца – особенно популярного нынче сюжета истории Первой мировой. Новогеоргиевск пал ровно столетие тому назад. Самое время вспомнить об этой забытой трагедии русского оружия.

Удачное расположение будущей крепости было отмечено самим Наполеоном Бонапартом. В 1805 году он направил в польские земли военного инженера Шасслю-де-Лоба, составившего план модлинских укреплений. Интуиция великого полководца оправдала себя: в 1813 году Модлин оборонялся от русских войск до 25 декабря, много дольше прочих польских форпостов. Работы на его крепостных верках, находившихся в зачаточном состоянии, начались в 1831 году – поводом стало восстание в Царстве Польском. 25 февраля 1834 года крепость была переименована в крепость Святого Георгия, а 14 марта того же года – в Новогеоргиевск.

Около двадцати лет спустя, по авторитетному мнению выдающегося русского военного инженера Э. И. Тотлебена, в империи не было ни одной вполне отстроенной и соответствующей своему назначению крепости, за исключением Новогеоргиевска. Не случайно даже поэт В. А. Жуковский образно писал о крепости Новогеоргиевск, «которая как будто летит на Польшу, впивается в неё когтями и жрет её».

Разумеется, столь высокое качественное состояние укреплений влекло колоссальные казённые затраты – известен показательный случай, когда на вопрос прусского принца Вильгельма о стоимости строительства Новогеоргиевска император Николай I ответил, что она известна лишь богу и начальнику инженеров Варшавского округа И. И. Дену, однако оба они хранят молчание.

Новогеоргиевск играл ключевую роль в стратегической конфигурации Варшавского укреплённого района. К сожалению, к тяжелейшему испытанию Первой мировой войной крепость оказалась не вполне готова. Её укрепления устарели, оставлял желать лучшего и уровень развития транспортных коммуникаций. Вдобавок, вследствие полумер военного министра В. А. Сухомлинова по ликвидации крепостей западного порубежья оборонительная линия была сдвинута на 200 км вглубь страны. Новогеоргиевск остался единственной твердыней на передовом западном театре. Образное его название – «Порт-Артур на Висле» – было вполне справедливым.

Тем не менее, военный инженер К. И. Величко впоследствии отмечал, что «крепость Новогеоргиевск не только не уступала, но технически была сильнее французской крепости Верден». К слову, сам спаситель (и на тот момент ещё не предатель) Франции маршал Петен на сей счёт не возражал.

Но, конечно же, главная мощь крепости – не в толщине стен, а в их защитниках. Командовать гарнизоном Новогеоргиевска выпало генералу от кавалерии Н. П. Бобырю. Генерал А. И. Деникин называл его «неудачным последователем драгомировской показной науки» и приводил пример, когда Бобырь проверял исполнительность солдат приказаниями… колоть начальствующих лиц штыками. Подчас едва удавалось избежать трагедии». К тому же он вступил в войну на столь ответственном посту, не имея за плечами боевого опыта.

В ходе кампаний как 1914-го, так и 1915 годов Новогеоргиевск играл базовую роль в операциях Северо-Западного фронта как пункт мобилизации, открывающий войскам оперативный простор на левом фланге их боевых действий. Будучи обеспеченной большим количеством артиллерийских орудий, крепость оказывала полевым войскам поддержку материальной частью: гарнизонные войска Новогеоргиевска участвовали во всех наземных операциях фронта. Таким образом, до начала Великого Отступления роль Новогеоргиевска, как тактическая, так и стратегическая, была очень значительна.

Но у любой медали есть оборотная сторона. Частые ротации в составе гарнизона привели к тому, что за месяц до осады в него включили четыре изнурённых в боях пехотных дивизии. Реквизиции крепостной артиллерии для нужд действующей армии ослабили оборонительную мощь Новогеоргиевска.

Крепость по-прежнему представляла собой сильную базу, однако переломить кризис в масштабах целого фронта была вряд ли способна. А именно такая ситуация сложилась в мае 1915 года, когда Ставка не предугадала тыловой прорыв в районе Горлице. Не выдержав удара, русские войска стали откатываться – началось «Великое Отступление» русской армии. Дабы сохранить гарнизонные войска и материальную часть, Верховное главнокомандование приняло резонное решение эвакуировать большинство крепостей, за исключением Ковно, Брест-Литовска и Новогеоргиевска – им была определена задача стоять до конца.

Издавна считалось, что на гибель крепость обрёк никто иной, как генерал М. В. Алексеев. Однако новые источники свидетельствуют: тот прилагал все усилия для эвакуации Новогеоргиевска, дабы сохранить целую армию за его стенами. Однако «передавить» решение Ставки был не в силах даже Алексеев. К тому же, в Привислинском крае, как и на всём западе империи, к лету 1915 года разразился тяжёлый транспортный кризис. Железные дороги были запружены тысячами вагонов с эвакуируемыми и беженцами. Эшелоны из Новогеоргиевска могли бы попросту вызвать коллапс путей сообщения. Кроме того, на боевом духе его защитников скверно сказался всплеск в обществе шпиономании, замешанной на бытовом антисемитизме. Это притом, что евреи составляли половину гражданского населения Новогеоргиевска и его окрестностей! Да, протопресвитер русской армии и флота Г. И. Шавельский летом 1915 года объезжал крепости западного порубежья, окормляя «христолюбивое воинство», был и в Новогеоргиевске. Однако и самые истовые молитвы не давали должного эффекта, так как обстановка осложнялась с каждым днём.

Особенно серьёзный урон моральному состоянию гарнизона нанесла гибель 17 июля 1915 года начальника инженеров крепости полковника Короткевича-Ночевного во время осмотра передовых позиций. «Солдатский вестник» преобразил этот трагический инцидент в добровольный переход на сторону противника. Немцами был захвачен портфель Короткевича с генеральным планом укреплений Новогеоргиевска и обозначением расположения тяжёлых батарей.

Реальное положение дел со стрелковым вооружением в Новогеоргиевске точно отражает расхожая фраза «одна винтовка на троих». Ещё меньше было патронов. Наконец, нехватка элементарной униформы на складах крепости привела к тому, что новобранцы в начале 1915 года принимали воинскую присягу на верность царю и Отечеству в неуставных мундирах. Текст присяги включал такие слова: «…В осадах и штурмах…храброе и сильное чинить сопротивление. От команды и знамени в обозе или гарнизоне никогда не отлучаться». И рядовые защитники крепости оставались верны ей.

Осаду Новогеоргиевска возглавлял опытнейший военачальник, генерал-полковник Ганс Гартвиг фон Безелер – покоритель Антверпена. Он располагал 45 батальонами пехоты (в основном, ландвера) и 84 тяжёлыми орудиями. Их подвоз требовал времени и безопасных подступов к крепости, противник ещё действовал осторожно. Однако командование частей, стоящих в Новогеоргиевске, равно как и штаб, оставалось безынициативным. Каких-либо поступательных действий по предотвращению окружения крепости ими не предпринималось. Германские силы планомерно, подтягивая артиллерийские батареи, окружали Новогеоргиевск, один за одним занимая аванпосты. Их предполагалось подорвать, но в крепости не нашлось нужного количества пироксилина. Русские войска переправлялись через Нарев, накапливаясь в крепости и не препятствуя её окружению. К 10 августа немцы замкнули кольцо вокруг Новогеоргиевска. Тогда же противником была произведена авиационная бомбардировка крепостных укреплений.

Начался обстрел из тяжёлых орудий, на который отвечали в основном лишь бомбардировщики «Илья Муромец» Эскадры Воздушных Кораблей. Утром 16 августа фон Безелер приказал наступать, обескровливая части ландвера. Кульминация наступила и миновала, но за три дня атак на линии фортов германским войскам удалось подчинить лишь 2 форта из тридцати трёх. Status quo оставался в пользу русских. Но комендант крепости генерал Бобырь пал духом… Сперва противнику были сданы без боя ещё 5 фортов, а менее суток спустя очищены ещё четыре (X–XIII) фортовых группы. Наконец, вечером 19 августа, сочтя дальнейшее сопротивление бесполезным, генерал Бобырь сдался в плен, был доставлен в главную квартиру фон Безелера, где ночью и подписал приказ о сдаче крепости, мотивированный нежеланием «дальнейшего кровопролития».

Но кровь не перестала литься, обстрел крепости продолжался. Перед тем как сдаться в плен, Бобырь приказал войскам гарнизона собраться на площади и сдать оружие. Не желая подчиняться преступному приказу, пятеро офицеров (история сохранила имена лишь четверых из них – Федоренко, Стефанов, Бер и Берг) покинули крепость и, преодолев неплотное окружение, 18 дней пробирались по тылам противника.

Вечером 20 августа в Новогеоргиевск прибыл кайзер Вильгельм II – как и подобает триумфатору, в сопровождении высших командных чинов и имперского военного министра. Встречу подготовил германский генеральный штаб ещё до окончания боёв, и ничто не должно было омрачить торжества.

Однако им открылась иная картина: полуразрушенные постройки, а меж них – тела русских солдат, продолжавших сражаться и после прорыва внешней оборонительной линии, вповалку с трупами лошадей. Как позже вспоминал генерал-фельдмаршал Пауль фон Гинденбург, отстрел русскими солдатами лошадей, дабы они не достались противнику, впечатлил его. Заглянув из любопытства в чудом уцелевший во время обстрела деревянный барак, триумфаторы обнаружили импровизированную церковку и множество свежих могильных холмиков вокруг. Имён последних защитников Новогеоргиевска на неказистых деревянных крестах в спешке начертано не было.

«Покоритель крепостей» фон Безелер получил дубовые ветви к ордену Pour le Mèrite – высшей военной награде Германской империи. Его трофеи составили 1204 пушки и колоссальное количество пленных: за несколько дней до замыкания кольца осады вокруг Новогеоргиевска гарнизон насчитывал 1027 офицеров (в том числе 23 генерала), 445 чиновников и врачей и 90 214 нижних чинов. Потери Русской императорской армии пленными без малого в полтора раза превысили аналогичный показатель за всю русско-японскую войну 1904–1905 годов. Пленение генералов оказалось крупнейшим в истории России.

Судьбу Новогеоргиевска можно сравнить с участью 2-й армии генерала А. В. Самсонова, разгромленной в Восточной Пруссии за год до падения «Порт-Артура на Висле». Непростительные просчёты командования в обоих случаях стали причиной поражения, утраты огромного количества солдат и материальной части. Разница в том, что генералу Бобырю не хватило элементарного человеческого мужества Самсонова, и этот позор добровольной сдачи врагу высшего командования крепости невольно лёг и на оборонявших её солдат, на всю историю обороны и падения Новогеоргиевска. Но как роль Восточно-Прусской операции – русской жертвы во имя союзнического долга – была маршалом Фердинандом Фошем признана спасением Франции от полного исчезновения с лица Земли, так и в отношении Новогеоргиевска, заклеймённого позором, даже советская историография констатировала: крепость обеспечила отход русской армии на восток и её спасение.

«Здесь, – скажет в описаниях своих Историк, – при слиянии Наревы с Бугом, Наполеон вздумал сделать огромные укрепления. Тысячи польских рук и миллионы злотых употреблены для этой работы. Наконец, возникли высокие валы; показались, погрозили – и рассыпались!..» Эти строки Ф. Н. Глинка записал в 1814 году. Спустя век история с удивительной точностью повторилась на этом трагическом витке, но сберегла с тех времён отнюдь не только бесславные руины, но и подвиг их упорной обороны.