Проклятые легионы: нелегкая судьба римских солдат, которые уцелели после разгромной битвы при Каннах и вернулись на родину спустя долгие годы

Битва при Каннах

На рассвете 2 августа 216 года до н.э. 87-тысячная римская армия консулов Луция Эмилия Павла и Гая Теренция Варрона вступила в сражение с 50-тысячной армией Ганнибала на широкой равнине у Канн в Апулии. Римляне, имея почти двойное превосходство над противником в пехоте, но уступая ему в численности конницы, построились плотным и глубоким строем с удвоенной глубиной манипул и уменьшенными интервалами между ними. 7000 всадников на флангах должны были связать боем конницу противника, а пехота тем временем раздавить его тяжестью своего натиска. В основу этого замысла был положен опыт сражения при Треббии 18 декабря 218 года до н.э., когда римская пехота в центре, несмотря на охват своих флангов противником, всё же смогла прорваться через строй карфагенян и отступить с поля боя в относительной целостности и порядке. Ганнибал также извлёк урок из этого сражения. Схема развёртывания его войска стала настоящим произведением военно-тактического искусства. Осознавая превосходство римской тяжёлой пехоты в рукопашной схватке, он решил противопоставить её натиску гибкий строй испанских и галльских воинов в центре с отборными тяжеловооружёнными африканскими частями на флангах.

В начале сражения 6000 галльских и испанских всадников опрокинули стоявшую против них римскую кавалерию правого фланга. Обогнув затем тыл римской армии, они помогли 3000 нумидийцев расправиться с противником. В это время в центре строя римляне уверенно теснили медленно отходивших под их ударами галлов и испанцев. Вскоре строй карфагенян стал вогнутым, но центр по-прежнему не был прорван, так как силу натиска легионов ослабило появление неприятельской конницы у них в тылу. Внезапно африканская пехота, до этого почти не участвовавшая в сражении, разом нанесла удар по флангам противника и начала запирать римлян в клещи. Поначалу этот манёвр не был замечен из-за пыли на поле боя и расстояния между флангами. Когда римляне поняли, что происходит, было уже слишком поздно: карфагенская армия превратилась в огромный мешок, охвативший легионы. Избиение окружённых продолжалось весь день. Около 60 000 римлян и их союзников пали на поле сражения, до 10 000 попало в плен. Среди убитых был консул Эмилий Павел. Погибли 29 из 48 военных трибунов, двое квесторов и 80 сенаторов.

Какой бы жестокой ни была бойня, сил Ганнибала было явно недостаточно, чтобы полностью окружить легионы на поле боя. В одиночку и небольшими группами 7000 римлян сумели вырваться из окружения и бежать в меньший лагерь на берегу реки Ауфид. Ещё 10 000 отошли в больший лагерь. Почти 2000 воинов спаслись в Канны. Их окружил большой отряд карфагенян под командованием Карталона и захватил в плен. Множество полувооружённых людей без военачальников в обоих лагерях пребывали в паническом настроении. Часть воинов из малого лагеря во главе с трибуном Публием Семпронием Тудитаном ночью сумела прорваться в большой. На следующий день, построившись колонной, 4000 пехотинцев и 200 всадников ушли оттуда в Канусий. Раненые и те, кто решил остаться в лагерях, сдались врагу.

Панорамное видео современного местоположения поля битвы при Каннах, снятое с высоты холма, на котором некогда располагался акрополь Канн

Консул Варрон спасся и всего с 50 всадниками бежал в Венусию. Позже здесь сошлись ещё 4500 пехотинцев и всадников. Каждому всаднику жители подарили по тоге, тунике и 25 серебряных денариев, пехотинцу — по десять денариев и всех снабдили продовольствием и припасами.

Кто виноват?

Известие о поражении при Каннах повергло Рим в состояние шока. По городу распространялись слухи, что вся армия уничтожена, консулы погибли, а Италия уже в руках Ганнибала, не осталось больше ни одного римского воина и некому защищать город. Подлинные масштабы несчастья ещё не были ясны. Во всех домах оплакивали погибших и живых. Не было сомнений, что Ганнибал немедленно приступит к осаде Рима, ибо только это и оставалось сделать для завершения войны.

В этих условиях преторы Публий Фурий Фил и Марк Помпоний созвали заседание сената, чтобы рассмотреть один единственный вопрос: как защищать город. По Аппиевой и Латинской дорогам решили послать легковооружённых всадников, чтобы расспрашивать встречных путников. В воротах города выставили караулы. Вскоре гонец доставил в сенат письмо от Варрона, в котором сообщалось о масштабах поражения, о гибели Эмилия Павла и его войска и о том, что он, Варрон, со своими людьми находится в Канусии, где пытается собрать остатки разбитого войска, и с ним сейчас 10 000 человек, которые, однако, совершенно неорганизованны.

Оправившись от новостей, сенат приказал немедленно восстановить вооружённые силы республики. Марк Клавдий Марцелл прислал из Остии в город полторы тысячи воинов, набранных для флота. В армию теперь записывали даже 17-летних, а иногда и более юных военнообязанных граждан. Таким образом удалось набрать четыре легиона пехоты и 1000 всадников. От латинов и других союзников потребовали предоставить воинов в соответствии с договором. За государственный счёт были выкуплены и зачислены в войска 8000 молодых и сильных рабов. Ливий писал:

«Этих солдат предпочли, хотя можно было выкупить пленных, и это обошлось бы дешевле».

Преступникам и несостоятельным должникам, находившимся в заключении, давалась возможность вступить в армию с перспективой освобождения от наказания или уплаты долга. Таких набралось ещё 6000 человек. Для вооружения этих солдат использовались все запасы оружия в городе, в том числе трофейное галльское оружие, посвящённое богам и хранившееся в храмах и портиках. К концу года римское правительство располагало 25 000 воинов.

Между тем перед сенатом стояла трудная и деликатная проблема: надо было решить судьбу римлян, после Канн оказавшихся в плену у карфагенского военачальника. Ганнибал предложил сенату выкупить пленных и назначил цену: за всадника — 500 серебряных денариев, за пехотинца — 300 денариев, за раба — 100 денариев. В Риме исстари косо смотрели на попавших в плен, а тут вдобавок испугались выкупной суммы, которую пришлось бы передать врагу. Тит Манлий Торкват, потомок поборника старинной дисциплины, произнёс речь, в которой призывал не только отказаться от выкупа пленных, но и запретить родственникам выкупать их частным порядком. На том и порешили. Ганнибал, не получив ответа, продал несчастных в рабство в страны Восточного Средиземноморья. Лишь 22 года спустя, в 194 году до н.э., уже после окончания Второй Македонской войны против Филиппа V, власти Ахейского союза ассигновали 100 талантов для выкупа оставшихся в живых рабов-римлян у их господ. Таким образом были освобождены и возвращены на родину 2000 человек.

Чтобы умилостивить богов, сенат провёл расследование, по итогам которого две весталки были уличены в прелюбодеянии. Одну из них по обычаю предков живьём закопали в землю у Коллинских ворот. Другая, не дожидаясь казни, покончила с собой. Её любовника, некоего Луция Кантилия, писца при великом понтифике, засекли насмерть розгами. На Бычьем Форуме закопали в землю галла и его соплеменницу, грека и гречанку. Подобные меры, по свидетельству Ливия, принимались лишь при крайних обстоятельствах.

Наконец, сенат постановил тех воинов, которым удалось избежать смерти и пленения, отправить на Сицилию, запретив возвращаться в Италию до конца войны. Как виновным в поражении, им запретили становиться на постой в городах. Зимовать они должны были в палатках, им не полагалось платить жалование, а жить им предстояло за счёт государственных поставок.

Проклятые легионы

Каннские легионы (cannenses) носили V и VI порядковые номера. В 215–213 годах до н.э. об их судьбе нет известий. Преторы, командовавшие солдатами, заботились о поддержании людей в хорошей физической форме, однако участвовать в военных действиях им запретили. Пока в Италии и на Сицилии шла война, проклятые легионы находились в положении изгнанников. Солдаты тяготились этой участью и в 213 году до н.э. выбрали из своей среды депутатов, обратившихся к недавно получившему командование на Сицилии проконсулу Марку Клавдию Марцеллу с просьбой заступиться за них перед сенатом. Ливий следующими словами передаёт содержание их речи:

«Мы сейчас в худшем положении, чем пленные в старые времена. Вернувшегося из плена понижали в чине, переводили в другой лагерь, стоявший в худшем месте, меняли род войск, но если он был усерден по службе и отличался на войне, ему возвращали всё, что отняли. Никого не ссылали, никого не лишали надежды на продолжение службы, они сражались с врагом, смывая своё бесчестие. Нас, которых можно упрекнуть только в том, что мы уцелели под Каннами, отослали подальше от родины, от Италии, и подальше от неприятеля; мы стареем в изгнании, у нас нет ни надежды, ни возможности смыть свой позор, умилостивить разгневанных граждан, умереть славной смертью. Мы не просим вернуть нам доброе имя и наградить за храбрость, мы просим только: испытайте нас, дайте нам показать себя; мы просим трудов и опасностей, хотим нести обязанности мужей и воинов…»

Марцелл переправил письмо с солдатскими просьбами в Рим, и оно было зачитано в сенате. Сенаторы решили, что наказания с воинов снимать не следует, однако если Марцелл желает использовать их в деле, тому нет препятствий — лишь бы никто из них не получал наград и не возвращался в Италию, пока неприятель находится на италийской земле.

Каннские легионы участвовали в римских военных операциях по завоеванию Сицилии, самой известной из которых стала осада Сиракуз в 214–212 годах до н.э. Когда враг был разгромлен и римская власть над островом была повсеместно восстановлена, находившаяся здесь армия была демобилизована — за исключением двух каннских легионов, продолжавших нести бессрочную службу.

Следующий случай отличиться им представился в 209 году до н.э., когда Квинт Фабий Максим осаждал Тарент. Чтобы отвлечь силы Ганнибала ложным манёвром и не дать ему помочь городу, Фабий приказал находившемуся в Регии войску напасть на Бруттий и взять приступом Кавлонию. В жизнеописании Фабия Максима Плутарх отмечал:

«Войско это состояло из восьми тысяч человек, большею частью перебежчиков, ни на что не годных людей, лишённых чести и перевезённых Марцеллом из Сицилии. Потеря их не принесла бы республике почти никакого вреда или несчастия. Передав их на жертву Ганнибалу, Фабий надеялся этой приманкой отвлечь его силы от Тарента — и не ошибся».

Тарент был взят вместе с хранившейся в нём огромной добычей, а Фабий за эту победу получил право отпраздновать триумф. Осада Кавлонии завершилась неудачей: Ганнибал успел прийти на помощь городу, и осаждавшим пришлось ретироваться. Имена солдат, выполнявших роль приманки, не упоминались в победных реляциях, а их участь продолжала ужасать римских соотечественников и союзников.

Африканская экспедиция

В 205 году до н.э. консулом был избран 30-летний Публий Корнелий Сципион, несмотря на свой возраст успевший снискать себе широкую славу ранее одержанными победами над карфагенянами в Испании. Получив в качестве провинции Сицилию, он вынашивал планы переправиться оттуда с войском в Африку, чтобы атаковать Карфаген. Эти планы столкнулись с жёсткой оппозицией со стороны Квинта Фабия Максима. Несмотря на возражения оппонента, Сципиону удалось убедить сенаторов одобрить его замысел. Правда, сенат не предоставил ему возможности набрать для себя войска в Италии — консул должен был довольствоваться теми легионами, которые уже находились в Сицилии, и желавшими присоединиться к нему добровольцами. Денег из государственной казны Сципион также не получил. Финансировать экспедицию он мог только из своих собственных средств, а также прибегнув к займам частных лиц. Иными словами, сенат сделал всё, чтобы максимально затруднить готовящееся предприятие.

Основой будущей армии Сципиона должны были стать всё ещё находившиеся на Сицилии два каннских легиона. Консул уже знал этих людей ранее, поскольку сам в 216 году до н.э. участвовал в сражении при Каннах в качестве военного трибуна одного из легионов. Ливий писал:

«Сципион не относился к ним с пренебрежением: он-то знал, что сражение при Каннах проиграно не по их трусости и что в римском войске больше нет таких старых солдат, опытных не только в разных видах сражения, но также и в осаде городов».

Сципион лично осмотрел каждого человека, оставил в Сицилии тех, кого счёл негодными, и заменил их на приведённых из Италии добровольцев. Численный состав легионов был пополнен до 6200 пехотинцев и 300 всадников. Размеры армии, с которой Сципион переправился в Африку, определяются в различных источниках от 12 200 до 35 000 воинов. Профессионализм старослужащих солдат каннских легионов сослужил военачальнику добрую службу в ходе битвы при Заме в 202 году до н.э. Именно ветеранам пришлось сдерживать основной натиск противника в центре боевой позиции, в то время как кавалерия и резервы крушили его фланги и осуществляли манёвр на окружение.

Последняя битва

Вернувшись домой из Африки, ветераны разместились недалеко от Брундизия в Апулии. Их положение, однако, продолжало оставаться неясным, а сенат не спешил с обещанной ранее демобилизаций. Когда в 200 году до н.э. консул Публий Сульпиций Гальба набирал армию для начавшейся войны против македонского царя Филиппа V, он включил в её ряды 2000 африканских ветеранов Сципиона. Затянувшиеся военные действия и связанные с ними лишения спровоцировали мятеж в армии в 199 году до н.э. Об обстоятельствах этого мятежа нас информирует Ливий:

«Это были две тысячи воинов, отправленные после поражения Ганнибала из Африки в Сицилию, а оттуда, примерно через год — в Македонию, как бы по собственной воле. Сами они утверждали, что никогда не изъявляли такого желания, что военные трибуны посадили их на корабли вопреки протестам. Как бы то ни было, срок их службы — принудительной или добровольной — уже всё равно истёк. Должен же хоть когда-нибудь наступить ей конец! Они твердили, что уже долгие годы не видели Италии, что, сражаясь в Сицилии, Африке и Македонии, они уже успели состариться, что они измучены всяческими работами, обессилели от бесчисленных ран».

Новый консул Публий Виллий обещал обратиться по поводу этих требований в сенат, однако, когда в 198 году до н.э. его самого сменил Тит Квинкций Фламинин, эти ветераны всё ещё находились на военной службе. Фламинину пришлось потратить немало красноречия, чтобы убедить воинов предпринять последние усилия для обретения победы и, соответственно, окончания военной службы.

Как известно, исход решающего сражения при Киноскефалах 1 июня 197 года до н.э. решила атака 20 римских манипул во фланг левому крылу македонской фаланги с последующим заходом и ударом в тыл успешно атакующему правому крылу. Оставшийся неизвестным военный трибун взял инициативу на себя и выиграл битву, когда она, казалось, была уже проиграна. Столь смелый манёвр мог осуществить лишь командир, который видел сам, как действовали на поле боя армии Ганнибала и Сципиона. Мы наверняка уже не узнаем, был это некий ветеран каннских легионов или кто-то другой, но отсутствие имени скорее свидетельствует в пользу первой гипотезы.

Как и обещал Фламинин, эта битва положила конец страданиям солдат. По возвращении в Италию они получили долгожданную отставку и поселились в колониях, которые сенат выводил в это время в Самний и Апулию — там, где и начиналась эта история.