«Студзянки»: начало

Na polach rosną wybuchów krze,
Kule dzwonią jak szklanki.
Pierwsza brygada lawiną prze
Do szturmu na Studzianki.

В Советском Союзе польский писатель Януш Пшимановский известен главным образом как автор литературной основы для сериала «Четыре танкиста и собака». Так уж вышло, что мало кто знал другого Януша — отставного полковника Войска Польского, получившего свой Крест Отважных за бои под Варшавой. Того Пшимановского, который одновременно с художественной повестью про «трех поляков, грузина и собаку», писал документальную повесть «Студзянки» — о том, как в августе 1944 года советские и польские бойцы дрались на плацдарме за Вислой. О тех самых боях, из-за которых небольшая польская деревня была переименована в Студзянки-Панцерны.

Там, за рекой

«История дала ответ. Дело летописца этот ответ записать. На пороге шестидесятого месяца войны перед глазами поляков отчетливее всего вырисовывается среднее течение Вислы; остальное скрывает дымка расстояния. Я своими глазами, глазами паренька, родившегося в Варшаве, солдата, потерявшегося в сентябре 1939 года, офицера, возвращающегося в Польшу спустя неполных пять лет, острее всего вижу берег Вислы напротив Запильча, земли, лежащей между Пилицей и Радомкой».

Тот стоит отметить, что для немецкого командования в конце июля 1944 года этот ответ вовсе не выглядел очевидным — и как раз на этой неочевидности базировался расчет командующего 8-й гвардейской армией генерал-полковника В.И. Чуйкова. Ранее в статье «2-я танковая против крестников «Толстого Германа»» мы упоминали о решении командующего 1-м Белорусским фронтом генерала армии К.К. Рокоссовского перенацелить 2-ю танковую армию на север, к Варшаве.

Разворот советских танковых соединений не прошёл незамеченным для немецкой воздушной разведки. Идущей следом не-танковой армии Чуйкова внимания уделялось меньше, да и отслеживать её перемещения было сложнее. К тому же, 8-я гвардейская вышла к Висле еще 27 июля, но при этом не предпринимала никаких попыток форсировать реку с ходу, держа свои основные силы развернутыми фронтом на северо-запад. Как отмечено в документах 8-й гвардейской армии, до второй половины дня 31 июля выбранный для форсирования участок Вислы «производил впечатления отсутствия фронта вообще (наши бойцы и противник свободно купались в реке)».

По мнению штаба 8-й гвардейской армии, немцы «успокоенные» смещением усилий советских войск на северо-запад, также начали стягивать силы для обороны Варшавы, снимая их в том числе и с будущего района плацдарма, хотя «наличные фортификационные сооружения противника на западном берегу реки обеспечивали ему возможность воспрещения форсирования».

Тем не менее, как опытный командир, Чуйков допускал, что его расчеты и данные разведки неверны. Поэтому описанная в повести Пшимановского картина высадки передовых отрядов не совсем верна. Согласно плану форсирования и артнаступления, с 5.00 до 8.00 велась пристрелка целей на западном берегу, а с 6.00 до 8.00 проводилась разведка боем — по одному батальону от дивизии. Только в случае захвата плацдармов и развития наступления начиналась переправа всеми силами. Если же высадиться или развить успех не удается, с 8.00 по переднему краю противника начинает работать штурмовая авиация, а с 9.00 начинается основная артподготовка и начало наступления основных сил. Кроме того, для уменьшения потерь применялась и постановка дымовой завесы.

Берег левый, берег правый…

Масштабы переброски сдерживались еще и нехваткой переправочных средств. Пшимановский пишет:

«Думая о сражении, мы часто забываем о математике войны, о технических средствах, которые неумолимо и окончательно определяют масштабы операции. В последние дни июля армия Чуйкова располагала 200 штурмовыми лодками (вместе с 20 захваченными) и 83 амфибиями. Поэтому за один рейс можно было погрузить и перебросить через реку не более 3700 солдат. Эта цифра, поделенная на четыре, определяла численность «первой волны» для каждой из дивизий».

Скорее всего, эти цифры взяты из воспоминаний Чуйкова:

«Имевшиеся у нас переправочные средства — 83 автомобиля-амфибии и около 300 различных лодок и катеров — могли взять на борт в общей сложности до 3700 человек. О понтонных парках я не говорю: их было так мало, что не хватало для наведения одного моста через Вислу».

Упоминаемые автомобили-амфибии — это ленд-лизовские Ford GPA из состава 273-го омбон. К вечеру 2 августа на ходу оставалось 78 амфибий.

Отчет производившего переправу 4-го гв.ск цифры штатных переправочных средств не содержит, но уточняет, что их было «явно недостаточно», из-за чего части корпуса приступили изготовлению плотов «из подручных материалов». Саперные подразделения при этом использовались в качестве инструкторов и для изготовления плотов «для средств усиления», грузоподъёмностью 8-10 тонн. Плотов в каждой дивизии успели наготовить из расчета переправы батальона за два рейса (без учета имевшихся моторных лодок). Впрочем, как отмечает доклад 35 гв.сд, «в период переправы моторные лодки садились на мель или выводились из строя огнем противника». Выручил 35-ю гв.сд обнаруженный южнее м.Тарнув брод через всю реку — пехоту переправили на западный берег по нему.

79-я гв.сд также отметила, что часть проблем при переправе была вызвана тем, что «лодки первого эшелона не имели хозяев» из-за чего массово бросались на западном берегу после форсирования реки. В этой же дивизии отметили, что наибольшим «успехом» у пехоты благодаря свей легкости пользовались лодки типа А-3, а вот лодки типа ДСЛ, «имевшиеся в достаточном количестве использовались мало, ввиду тяжести, отсутствия опытных гребцов и частой течи».

При этом уже во второй половине дня 1 августа опомнившиеся немцы устроили серию массированных налетов на переправы (в другом документе упоминается вечерний налет 40 Ю-88), уничтожив при этом большую часть переправочных средств «чем была задержана переправа следующих эшелонов и планируемые сроки переправы сорваны». Всего за 1 августа части 8-й гвардейской армии зафиксировали 340 самолетопролетов противника.

Тем не менее, при всех огрехах в поспешной организации переправы, расчет Чуйкова на внезапность оправдался. В первый день наступления немцы на западном берегу действительно были слишком слабы, чтобы остановить высадку сразу нескольких дивизий на широком фронте.

Согласно донесениям противника, к вечеру 2 августа немцы оценивали переброшенные на плацдарм силы в две дивизии. Как замечает про этому поводу Пшимановский: «Землю на Запильче штурмуют советские дивизии. Их четыре, а не две, как сообщается в донесении командования группы армий «Центр». Этого генералы вермахта не могут знать, потому что их войска отступают и «языка» добыть не могут. Однако численность наступающих они оценивают правильно, потому что полки обескровлены в боях и их личный состав малочислен». Это действительно было так, согласно тыловой сводке 4-го гв.ск на 1 августа в 35-й гв.сд числилось 6800, в 47-й гв.сд — 5500, а в 57-й гв.сд — 6100 человек.

2 августа на плацдарм попытались доставить и бронетехнику. Однако перевезти к 1.30 следующего дня удалось только СУ-76 1087 лсап. Более тяжелую технику переправить пока не удалось. При попытке проехать по дну реки затонули две «тридцатьчетверки» 11-й гв.тбр.

Первый ответный ход…

Разумеется, немцы прекрасно понимали всю опасность плацдарма на западном берегу. Уже 4 августа наступавшие части перерезали шоссе Варшава-Радом, лишив противника одной из важных рокадных коммуникаций. Но «опухоль» уже достигла таких размеров, что ликвидировать её подручными средствами явно не светило. Для сокрушения переправившихся дивизий требовался мощный удар, который могли обеспечить лишь танковые части. Хотя их и тяжело бы выдернуть из образовавшейся под Варшавой мясорубки, это все же пришлось делать.

«Необходимо дальнейшее сосредоточение сил ввиду угрозы оперативного прорыва. Для этого быстрым темпом начата переброска 19-й танковой дивизии из района восточнее Варшавы».

19-я тд была первым, но далеко не единственным подвижным соединением, которое немцы начали стягивать для ликвидации плацдарма. Советская разведка подвижные силы противника оценила следующим образом.

«В состав группировки противника, действующей перед фронтом 8-й гвардейской армии, входят танковые дивизии: 19, «Герман Геринг» и отдельный танковый батальон «Крамниц», имеющие в своём составе танки «Тигр», «Пантера», «Т-4», «Т-3», самоходные орудия «Фердинанд» и на шасси Т-4, Т-3. Всего около 170 бронеединиц».

В целом для разведсводки этот список достаточно точен — в нем даже отмечен Panzer-Grenadier-Lehr-Bataillon «Krampnitz», действительно принимавший участие в боях за плацдарм. Правда, за самоходки «Фердинанд» традиционно приняли какие-то другие САУ с кормовым расположением рубки — возможно, как раз «мардеры» из «Крампница», потому что в составе «Геринг» были Jagdpanzers IV, а у Sturmgeschütz-Abteilung 1260 — StuG 40.

Пшимановский достаточно скупо описывает первый бои 19-й танковой дивизии — на плацдарме в тот момент еще не было польских частей. Действительно, серьезных успехов немцам добиться не удалось, но нельзя сказать, что удар немецкой бронетехники прошел незамеченным.

По советским данным, немецкий контрудар начался на участке 79-й гв.сд в 15.00 5 августа, силами «до полутора полков пехоты и 80 танков и самоходок» при поддержке артминометнорго огня и налетов «групп 8-10 самолетов типа Фокке-Вульф-190».

«Вся эта мощь огня и стали» пришлась на узкий участок Бронтин-Грабув-Пилица, обороняемый 227-м гв.сп и частично 216-м гв.сп. Батальон, оборонявший Выворутов, был смят за несколько минут, два полковых орудия и две батареи 83-го гв.оиптд, согласно донесению «зажгли четыре танка, подбили 2 самоходных орудия и были раздавлены надвигающейся армадой». В ходе боя управление батальонами 227-го и 216-го гв.сп было потеряно, части принимали бой самостоятельно и «понеся значительные потери, покинули рубеж».

Противнику «в ходе ожесточенного боя» удалось вклиниться в боевые порядки дивизии, захватив ряд населенных пунктов — деревни Бронтин, Выбургов, Грабув, Пилица, Грабина. С 16.00 в бой вступила 11-я гв.тбр, имевшая на ходу 37 «тридцатьчетверок». 34-й гв.ттп к этому моменту еще только переправлялся через Вислу, а 36-й гв.ттп еще даже не начал переправу. В отражении атаки 19-й ТД принял участи и 1061 лсап, имевший на ходу 14 СУ-76. В итоге дальнейшее продвижение немцев удалось предотвратить.

К этому моменту на плацдарм, кроме указанных выше тбр и лсап-а, успели переправить еще 1087 лсап (15 СУ-76 на ходу, 4 в ремонте, 1 сгорела) и 1200 лсап (11 самоходок на ходу, 2 в среднем ремонте, 3 подбиты). Эти полки приняли участие в отражении немецких контратак на других участках — так, в 15.30 атака «до батальона пехоты при поддержке 6 самоходок» была отмечена на участке 35-й гв.сд.

В документах 8-й гвардейской армии отмечается интересная особенность боев 5 августа — немецкая бронетехника двигалась в колоннах, имея впереди самоходки, а ними танки с развернутыми под разными углами башнями, а в хвосте — бронетранспортёры с пехотой. По мнению штаба БТ и МВ, таким образом противник пытался уменьшить потери от мин и добиться лучшего управления боем в условиях болотно-лесистой местности.

Впрочем, и Чуйков и его оппонент по другую сторону фронта, командующий 9-й немецкой армией генерал танковых войск Николаус фон Форман, хорошо понимали, что 5 августа стало лишь началом большого сражения за плацдарм. Чуйков торопил командующих корпусами переправлять через реку артиллерию усиления, а также приказал немедленно переправить на западный берег Вислы 47-ю гв.сд (без 140 гв.сп). На более высоком уровне решения принимал уже командующий 1-Белорусским фронтом Рокоссовский, приказав 7-му гв.кк начать сменять на восточном берегу части 8-й гвардейской и 1-й польской армий.

Но и Форман тоже имел все основания рассчитывать на успех — к наступлению на плацдарм должна была присоединиться 1-я парашютно-танковая дивизия «Герман Геринг».

Продолжение следует: «Студзянки»: удержать плацдарм