Версаль: дворец французского монарха «золотого» XVIII века

Активное строительство Версаля началось в 1661 году, но еще раньше, во времена Людовика XIII, на месте нынешнего ансамбля появился охотничий дворец. Он был настолько миниатюрным, что не вмещал даже охотничью свиту короля, для которой предназначался. Однако именно ему впоследствии суждено было стать основой, самой роскошной в истории, резиденции французских монархов.

Если строительство основных зданий заняло лишь два десятка лет, то дополнение ансамбля растянулось более чем на столетие. Лишь в 70−80ые годы XVIII века Версаль начинает обретать тот вид, который он имеет сегодня.

Размер резиденции все еще не велик. Людовик XIV, чьей монаршей волей Версаль постепенно превращается из охотничьего дворца для двух-трехдневных остановок в новую столицу, тратит огромные средства на развитие водной инфраструктуры. Естественных ресурсов не хватает не то, что на фонтаны, даже на повседневные нужды двора. Версалем занимаются лучшие архитекторы своего времени: Луи Лево, Жюль Ардуэн-Мансар, Андрэ Ленотра. Мы и сейчас можем любоваться плодами их трудов — во время французской революции дворцовый комплекс не пострадал, а уже при Наполеоне Версалю присваивается статус национального музея.

В Париже королю душно и неловко. Негде укрыться от сотен любопытных глаз, существует постоянный риск возникновения скандалов, связанных с многочисленными любовницами монарха. Версаль — другое дело. Тут есть все для охоты, прогулок и уединений, но главное — здесь нет всех тех многочисленных проблем и вопросов, которыми большой город постоянно тревожит правителя. «Королю докучали народные толпы всякий раз, когда он выезжал, возвращался или показывался на улицах, не меньше надоедали ему и депутации городских властей, которые не могли бы столь усердно домогаться приема, будь он далеко от города…» — прокомментировал ситуацию герцог Сен-Симон в своих мемуарах. Именно поэтому уже в 1682 году королевский двор в очередной раз переезжает, на этот раз из парижского предместья Сен-Жермен в свою новую, свежевыстроенную столицу. Вместе с монархом переезжают и государственные институты, тем самым лишая Парижа особого статуса.

Был в переезде и особый политико-стратегический смысл. Тот же Сен-Симон отмечает, что, по мнению Людовика, «перенесение двора в другое место сделает крамолы, замышляемые в Париже, не столь успешными благодаря удаленности, как бы невелика он не была, и в то же время их будет труднее скрывать, поскольку отсутствие замешанных в них придворных можно будет легко заметить». Примечательно, что для самого герцога время правления Людовика XIV было не слишком удачным в карьерном отношении. Серьезный политический вес при дворе Сен-Симону удалось приобрести лишь после смерти Людовика во времена регентства.

Это тот самый период, когда Филипп Орлеанский, ближайший родственник пятилетнего Людовика XV, переносит столицу обратно в Париж. Двор располагается в самом центре города, во творце Тюильри, разрушенном в XIX веке во времена парижской коммуны. Новый переезд — не прихоть, а часть государственного переворота, который совершает Филипп Орлеанский вместе со своими сторонниками из парижского парламента, отменяя королевское завещание и лишая власти незаконнорожденного сына короля — герцога Мэнского. Так, в очередной раз, две французские столицы сталкиваются в остром политическом противостоянии, но теперь побеждает Париж.

Двор при регенте был совсем не похож на версальский двор Людовика. Если прежде придворная жизнь была строго ритуализирована и никакие отклонения от раз и навсегда принятого распорядка не допускались, то теперь Париж то и дело сотрясали веселые дебоши и шумные празднества Филиппа. Даже дуэли, стоявшие ранее вне закона, вновь возвращаются в обиход. Не удивительно, что именно в это время финансовая афера Джона Ло, шотландского банкира, который, получив неограниченное политическое влияние, привел страну к банкротству, стала возможной.

По мнению многих приближенных, именно опасные для здоровья увеселения стали причиной ранней смерти регента в 1723 году, в возрасте 50 лет. Королю 13, и он снова остался совершенно один, без какой-либо поддержки. Ненадолго к власти приходит Герцог Бургундский, однако в 1726 году, после очередного придворного скандала, бразды правления переходят в руки кардинала де Флери, человека почтенного возраста, глубоко образованного и необычайно скромного. Он не отказывается от кардинальской шапки, но не принимает пост первого министра, хотя и выполняет все его реальные функции. Усилиями кардинала пополняется казна, что почти немыслимо в условиях войн и масштабных строек, а двор возвращается в Версаль.

В 1743, когда Флери умер, Людовик XV начал править самостоятельно. Версаль преобразился, и с ним преобразилась королевская власть. Во дворце появились новые парадные залы, новые апартаменты короля и его многочисленных фавориток, в которые был запрещен вход кому бы то ни было, кроме монарха и его приближенных. Покои некоторых из этих дам и вовсе приобрели статус альтернативной государственной канцелярии. Неординарные женщины, которых приблизил к себе Людовик, сосредоточили в своих руках столько власти, что на лестницах, ведущих на их этажи, каждый день с самого утра выстраивались очереди.

Со временем Версаль стал составлять еще более сильный контраст с глубоко религиозным Парижем. В окружении короля царили нравы, неприемлемые для подавляющего большинства французов, особенно для приверженцев стремительно набиравшего популярность радикального религиозного учения — янсенизма. Но относительная изоляция делала свое дело: когда это было необходимо, новости о происходящем в Версале могли идти очень долго или вовсе не достигать старой столицы. Однако, вскоре, и это перестало спасать.

Париж ждал реформ, но получал от короля лишь новые и новые налоги. Поборы с населения шли на военные расходы, а двор продолжал жить в роскоши и бесконечных увеселениях. Журналисты, писатели, авторы многочисленных памфлетов, песен и анекдотов подогревали протестные настроения. Излюбленным объектом их колкостей, стала легендарная фаворитка Людовика XV Мадам де Помпадур.

Жанна-Антуанетта Пуассон — такое имя в девичестве носила де Помпадур — фактически происходила из третьего, непривилегированного сословия, и этого королевский двор так и не смог ей простить. Как не смог простить он подаренный ей королем титул маркизы. Следует понимать, что выбор фавориток никогда не был личным делом короля. Важнейшую роль в этом деле играла политическая борьба и соперничество различных кланов, а вовсе не личные качества кандидаток. Именно поэтому для многих придворных стремительный взлет Мадам де Помпадур стал глубоким личным оскорблением. Однако, несмотря на все усилия недоброжелателей, в 1744 году девушка стала официальной фавориткой короля. Она консультировала министров, назначала чиновников и даже генералов. Нередко участвовала в военных кампаниях в качестве эксперта. Во многом благодаря Мадам де Помпадур произошла так называемая «дипломатическая революция» 1756 года, и Франция впервые за долгие годы стала союзницей Австрии.

Ни в какое сравнение с влиянием предшественниц не идет и то влияние, которое де Помпадур оказывала на короля. Вплоть до своей смерти от тяжелой болезни (предположительно, рака легких) она занималась отбором молодых фавориток для монарха.

Ее преемница, мадам Дюбарри, и вовсе подчинила волю стареющего короля своей. При этом любопытно, что появившаяся в скором времени при дворе невеста Людовика XVI, экс-герцогиня австрийская Мария Антуанетта, долгое время отказывалась признавать такой порядок вещей. Мадам Дюбарри казалась титулованной австрийке, метившей в королевы, безродной выскочкой, самовольно прибравшей к рукам всю власть. При венском дворе отсутствовало понятие «официальная фаворитка» и происходившее в Версале казалось герцогине немыслимой дикостью. Это продолжалось в течение года, пока по настоянию матери — Марии Терезии — Мария Антуанетта не согласилась заговорить с мадам Дюбари. История, грозившая большим скандалом, завершилась благополучно.

Как и следовало ожидать, при Людовике XVI и его австрийской жене жизнь в Версале пошла несколько иным путем. Появился театр и несколько так называемых «хуторов королевы» — комплексов милых деревенских домиков, в которых среди многочисленных домашних животных Мария Антуанетта так любила проводить досуг. Конечно, были и торжества, и шикарные празднества, но все это совсем не походило на возмутительную картину излишеств и разврата, которую рисовали в умах горожан парижские публицисты. Должность официального фаворита также была упразднена.

Двор наполняется техническими новинками — король страстно увлекался столярным и слесарным делом. А однажды в небо над Версалем, на радость всех его обитателей, поднимается воздушный шар «Мария Антуанетта».

Тем временем Франция на гране государственного банкротства.

1787 год. В феврале в Версале собрание нотаблей, призванное согласовать новые королевские реформы, то есть новые налоги. Король надеется на поддержку своей знати, но избранные представители аристократии монарху отказывают. Так в королевской резиденции, в месте, созданном специально для того, чтобы отгородить короля от посторонних глаз и мнений, появляется оппозиция.

Революция изменит представление о власти во Франции. Изменится и двор. 6 октября 1789 года карета с королевским семейством в сопровождении экипажей придворных двинется по дороге из Версаля в Париж, для того чтобы навсегда, то есть на оставшиеся им 4 года, поселиться в своей старейшей резиденции — в Тюильри.

В истории Франции появятся и другие королевские дворы: императорский двор будет у Наполеона, у Людовика XVIII и Карла X. Но во всем, что касается традиций, устройства, институтов — это будут уже совершенно другие явления, имеющие мало общего с двором французского монарха «золотого» XVIII века.