Взятие крепости Геок-Тепе: триумф «белого генерала»

Форпост «безотрадной пустыни»

Между реками Узбой и Амударья с одной стороны — и границами с Афганистаном и Персией (современный Иран) с другой простирались огромные земли. По единодушному мнению русских, они представляли собой «безотрадную пустыню», где даже кочевники выживали с трудом. Поэтому местные мужчины испокон веков занимались не столько сельским хозяйством, сколько набегами на соседей, где оттачивали владение холодным оружием, верховую езду и ночной бой. А лучшим калымом, т.е. платою за жену, считались «один или два раба-перса».

Войскам, чтобы добраться до этих работорговцев, из-за недостатка в раскалённой пустыне еды, воды и топлива приходилось передвигаться небольшими отрядами, везя всё необходимое с собой. Нередко на много километров не было ни камешка, ни травинки, ни даже тени — только твёрдая глинистая почва или песок. Даже ходьба при 50-градусной жаре заслуживала боевых наград.

Крепость Геок-Тепе, лежащую в оазисе Ахал-Теке, защищали 20–25 тысяч местных воинов с 5000 ружей, включая старинные крупнокалиберные. Была в крепости и медная пушка — правда, с каменными ядрами. Текинцы берегли патроны, стреляя «хладнокровно, редко и необыкновенно метко», особенно из трофейных берданок, оставшихся от неудачного похода 1879 года. Тогда в походе на Геок-Тепе участвовало 12 000 русских солдат. Такое многочисленное войско лишь затрудняло снабжение — при том, что на штурм крепости пошла всего лишь четверть всего отряда. Атакующие солдаты изнемогали от жары и жажды. Не было разведки и связи между колоннами, не было лестниц, подготовки штурма огнём, особенно ружейным. Хотя часть атакующих смогла ворваться внутрь крепости, штурм был отбит, а прорвавшиеся погибли в рукопашной схватке. Большая часть русских войск без лестниц просто не успела вскарабкаться на стены. Отряд быстро ушёл обратно, и в целом поход имел «вид неудачно совершённого набега».

Работа над ошибками

Скобелев, учтя уроки того поражения, подошёл к делу основательно. По его приказу была вылеплена глиняная модель крепости и детально изучен ее план. А в Самурском лагере, в 11 верстах от крепости, соорудили временные укрепления, которые войска использовали для отработки штурма.

На тренировках рота или сотня скрытно располагалась в 150–200 шагах от стены, имея позади себя горные орудия или картечницы. По команде такая часть поднималась и шла быстрым, порывистым шагом к месту предполагаемого прорыва. Штурмовые лестницы несли особо назначенные люди, причём в помощь им на случай убыли назначалось несколько запасных. Во время наступления солдаты несли винтовки «вольно», а барабанщики следовали за ротой и всё время били к атаке. Когда часть подходила к бреши на 20–30 шагов, командовалось: «на руку». Перед самой брешью часть кричала «ура» и стремительно кидалась на неё. Заняв брешь, солдаты открывали учащённую стрельбу залпами внутри крепости, оставаясь вместе, причём на брешь сразу же ввозились горные орудия или картечницы. Во время штурма для стрельбы по валам предполагалось назначать лучших стрелков (прообраз снайперов) — они не должны были позволять неприятелю показываться на валу.

Характерный момент — тактика, предназначенная для большой современной войны с армией европейского образца, в «малых» колониальных войнах часто не работала (что ещё не раз будет отмечаться впоследствии): «Современный европейский растянутый жидкий боевой порядок в Азии, при малочисленности наших войск, не уместен». Почему? Такой строй в упорном ближнем бою слишком легко разбивается на отдельные кучки, вследствие чего офицеры теряют управление солдатами. В этом случае русские теряли преимущество дисциплины огня.

В ночном бою было решено «от залпов не отступать» и продумать условные знаки во избежание стрельбы по своим. В дневном бою — стрелять по измеренным расстояниям и только лучшими стрелками, при обороне — бить залпами по выдающимся группам противника, по массам — с наибольшего расстояния. Картечницы размещались непосредственно при войсках для непосредственной поддержки, остальная артиллерия — в резерве, чтобы применить её разом по обстоятельствам.

Скобелев продумал создание и охрану баз — чтобы их и караваны нельзя было разграбить набегом, — а также снабжение верблюдами (каждый верблюд поднимал от 6 до 8 пудов груза) и связь по телеграфу. Железная дорога ещё не была завершена и только отвлекла ресурсы. Паровые катера пришлось тащить на руках. Наконец, к 20 декабря было сосредоточено 4880 штыков, 1175 шашек, 965 артиллеристов, 59 орудий, 5 картечниц, 4 мортиры, 11 ракетных станков.

Осада и штурм

В этот раз Геок-Тепе было решено взять не штурмом, а правильной осадой — в лучших традициях маршала Вобана. 23 декабря в 300 саженях (порядка 600 м) от крепости была заложена первая параллель (линия окопов), в ночь с 27 на 28 декабря — вторая. Ночью направление работ определялось по минным фонарям на вехах или лентам белой марли — приём, сохранившийся вплоть до мировых войн XX века.

Однако внезапной ночной вылазкой 28 декабря 4–5 тысяч текинцев, преимущественно с холодным оружием, «идя на верную смерть», буквально изрубили часть сапёров с прикрытием, артиллеристов (всего погибло 5 офицеров и 91 солдат), и унесли с собой горное орудие. 30 декабря они захватили ещё одно орудие, перебив большую часть роты прикрытия.

Впрочем, русские быстро нашли необычное противоядие таким приёмам. Ночью 4 января при очередной атаке солдаты… вышли из траншей и встали за ними сомкнутым строем — так что текинцам приходилось под огнём перелезать через бруствер траншеи, а затем и внутренний ров (т.е. саму траншею). Нападение было отбито с потерей со стороны текинцев до 3000 человек — против 1 офицера и 10 нижних чинов убитыми у русских.

К рассвету 30 декабря была закончена третья параллель. Траншеи быстро продвигались к крепости и вскоре находились всего в 50 м от неё. Стрелки осаждавших и осаждённых взаимно караулили друг друга — всё чаще осаждавшие теряли солдат из-за точных выстрелов в глаз. Ящики и мешки с землёй давали круговую защиту позиций, но только на одном важном наблюдательном посту от выстрелов в голову сквозь маленькое окошко выбыло из строя несколько человек. Несмотря на защиту, даже раненые в госпитале могли попасть под пулю.

Осаждающие сами были фактически блокированы в 500 верстах от берега моря, во враждебной стране. Перепады температур тоже не добавляли комфорта: ночью мог идти снег, а днём температура поднималась до 25 градусов.

Толстые глиняные стены азиатских крепостей (у Геок-Тепе — до 10 м в основании) не раз вынуждали использовать классический способ крепостной войны — подземные мины. Так, в 1853 году при взятии кокандской Ак-Мечети (Кызылорда) были взорваны две мины в 40 пудов, в 1862 году минный подкоп был вырыт у крепости Бишкека. Другим вариантом было использование штурмовых лестниц и внезапный штурм, в т.ч. на рассвете или ночью — Ташкент, Ходжент, Ура-Тюбе и Джизак (в двух последних случаях артиллерия проделала в стенах бреши), а также Шаар и Китаба.

6 января у Геок-Тепе начались минные работы и к вечеру 11 января, двигаясь по 3–4 фута в час, под стену крепости заложили 72 пуда пороха. Люди-«кроты» не могли работать под землёй больше четверти часа и задыхались, несмотря на вентилятор Динендаля. Пришлось отложить штурм до 12 января. Текинцы знали о работах, но предполагали, что роется подземный ход в крепость. Тем временем разрывные снаряды и пироксилиновые шашки охотников (добровольцев) проделали и расширили брешь в стене. Были подготовлены штурмовые лестницы, ложементы (укрытия) и проходы для штурмовых колонн, позиции для орудий и мортир.

12 января (25 января по новому стилю) крепость Геок-Тепе была взята. Всего на штурм шли три колонны. Колонна полковника Куропаткина (будущего военного министра) атаковала через брешь, пробитую миной, колонна полковника Козелкова ворвалась через брешь от артиллерийского огня, а колонна подполковника Гайдарова отвлекала внимание. Горные пушки и картечницы въехали на стены и открыли огонь внутрь крепости.

Александр Верещагин, брат известного художника, вспоминал: «Повсюду наши солдаты преследуют неприятеля. Стоны раненых, визг и крик женщин, плач детей, рев животных, крики: «Ура! Алла!», гром орудий — все это слилось в один неопределенный, страшный гул. Мне казалось, что я вижу картину страшного суда. Только Императорский штандарт, развевавшийся на высоком кургане, напоминал мне о действительности».

Штурм при необходимости вёлся бы до последнего человека — неудача уничтожила бы отряд, поскольку отступать было в буквальном смысле слова некуда. При штурме было убито 4 офицера и 55 нижних чинов, общие потери составили порядка 400 человек. Атакующие потеряли 31% офицеров и 11% нижних чинов. Некоторые роты потеряли до трети состава. Всего за 23 дня осады было потеряно 1104 человека из 6000, пехота потеряла четверть состава. Внутри крепости было похоронено до 6500 оборонявшихся, ещё больше — до 8000 — было перебито казаками, преследовавшими бежавших из крепости текинцев 15 вёрст. По воспоминаниям Александра Верещагина, «по песчаной жёлтой равнине сотни тел резко указывают дорогу, где бежал неприятель».

4000–6000 женщин и детей были переданы «Красному кресту». Из крепости освободили около 500 рабов. Серебряные и золотые украшения продавались мешками, по 10 рублей за пуд.

Успех был достигнут не только «старинными» (подкопом и мортирами), но и современными средствами — пироксилином, динамитом, нарезными пушками, картечницами, боевыми и осветительными ракетами, гелиографом для связи и освещения ночью. Патронов было выпущено 872 000, снарядов — 12 400. По словам сдавшихся, наибольший ущерб им причиняли бомбы мортир. Поскольку ручных гранат не было, сапёры кидали фунтовые динамитные патроны с привязанными к ним камнями и бикфордовым шнуром.

Хотя в Петербурге многие даже не знали, где вообще находится эта крепость, взятие Геок-Тепе не только избавило окрестные народы от ужасов набегов, но и, по словам Скобелева, открыло русским дорогу в Индию. Решительные действия «белого генерала» сберегли стране немало времени, денег и людей. В Закаспийских землях Российской империи наступил мир.