Японская каллиграфия: путь письма к древней мудрости и самопознанию

Японцы относят каллиграфию к изящным искусствам — причем, считают ее искусством более сложным, чем живопись или гравюра, требующим особой внутренней подготовки. Создание каждого произведения — это не столько работа над конечным результатом, сколько процесс постижения древней мудрости и самопознания. А еще — исцеляющая и приводящая в равновесие медитация.

Материалы: бумага, тушь, кисть, чернильница

Материалы и инструменты в каждом виде искусства — это основа техники, способ реализации любой мысли и образа. Круглая или плоская кисть, акварель, масло, пастель или оттиск с вырезанной пластины — выбор какого-то из этих материалов настраивает художника, вдохновляет на открытия, ставит перед фактом, загоняет в рамки, открывает возможности, злит, восхищает. И, конечно, материалы — особый объект страсти, собирания, любования.

В японской каллиграфии используется минимум материалов, вид и качество которых не меняется уже сотни лет. Белая рисовая бумага и черная тушь, широкая кисть — для написания иероглифов, тонкая — для написания имени мастера. Под бумагу подкладывают черную циновку, прижимают лист металлической планкой, в тяжелой черной чернильнице растирают тушь. «Четыре драгоценности кабинета» — так называют в Японии письменные принадлежности: бумагу, тушь, чернильницу и кисть.

Каллиграфия — живопись

Часто сами японцы, а тем более не японцы, уже не понимают смысла изображенных на свитке иероглифов. Их прямое значение — второстепенно. Смысл создают те же элементы, что в любом изобразительном искусстве: цвет, линия, энергия мазка. Цвет в свою очередь — это не только черные линии, написанные тушью, но и белый фон, сама бумага. Белое представляет абсолютное пространство, содержащее в себе всё. Художник погружается в эту предельную, начальную и конечную, истину, вступает в контакт — и изображает его, это взаимодействие, иероглифом или целой фразой.

Иероглиф — объемное изображение. Толстые линии выступают на первый план, тонкие как будто уходят на второй, третий. Одна порция туши — один иероглиф. На каком-то изгибе кисть остается уже почти сухой и оставляет едва заметный след или пробелы, где-то по бумаге расходятся полупрозрачные лучи, тушь растекается — это тоже часть сиюминутного контакта с истиной.

Каллиграфия — путь

Привычные для западного искусствоведения термины не помогут объяснить вневременного и сиюминутного смысла каллиграфии. Глубоко традиционное искусство, которое важно в каждом конкретном акте созидания. Иероглиф — итог многолетнего духовного пути мастера, который изображается на самом недолговечном и хрупком материале — бумаге.

Современный каллиграф Моримото Рюсэки на российских выставках объяснял ее смысл так: «Каллиграфия трехмерна. Движение кисти по бумаге — только часть движения, потому что кисть еще движется в воздухе, макается в тушь или чернила. Моя работа — череда прикосновений и жестов. Вы видите только следы. На бумаге остаются следы и память о движении кисти. Чтобы понять каллиграфию, необходимо видеть процесс. Движение палочки дирижера есть идеальная формула каллиграфии. Дирижер думает не о собственно движении, он думает о музыке, которая явится результатом этого движения».

История: Китай и Кукай

Сейчас каллиграфия остается обязательным общеобразовательным предметом в младших классах японских школ, в старших классах ученик может выбрать факультатив на свое усмотрение: каллиграфия, музыка или живопись. То есть традиционно каллиграфия остается одним из искусств. В Средние же века каллиграфия в Японии считалась наивысшим, самым важным и сложным искусством, привилегией императоров, монахов и чиновников.

Каллиграфия — философия

Иероглифическая письменность в V веке (по некоторым предположениям в VII — VIII веках) приплывает в Японию по морю, из Китая и Кореи, вместе с первыми буддистскими сутрами. Сначала их долго переписывают, не меняя принципов начертания иероглифов и их значения. Но необходимость читать на китайском сильно осложняет распространение буддизма. И тогда каллиграфы начинают использовать китайские иероглифы, отбрасывая их значение, и оставляя только звучание. Из таких иероглифов-слогов складываются привычные для японцев слова. Но философский смысл каллиграфии не упрощается, а получает глубину с развитием дзен-буддизма и навсегда остается связан с практикой духовного развития.

Монах Кукай, живший в VIII веке, разработал слоговую азбуку, привел в порядок тысячи иероглифов, упростил их и привел к единому написанию, он был одним из первых каллиграфов в Японии, основателем первых общеобразовательных школ для всех сословий. Но его лингвистические и художественные достижения — часть (или результат) гораздо более важной духовной деятельности. Кукай основал буддийскую школу Сингон, стал бодхисатвой и не умер, а перешел в особое состояние ожидания Будды. Монаха Кукая, императора Сагу и придворного чиновника Татибана-но Хаянари, первых великих каллиграфов в истории Японии, называют «Три лучшие кисти» (Сампицу). Трудно представить, чтобы люди такого положения занимались живописью и писали виды Эдо или актеров театра Кабуки.

О Кукае рассказывают легенду. Однажды император попросил его украсить пятистворчатую ширму каллиграфическими рисунками. Мастер взял пять кистей: в руки, ноги и в зубы. И написал иероглифы сразу на пяти панелях.

Каллиграфия — поэзия

В произведениях японской каллиграфии не бывает негативного содержания. Никто не станет десятилетиями обращаться к абсолютной правде в поисках угнетающих и ранящих знаков. Свитки с одним единственным словом, краткой мудростью или лирическим образом создаются для того, чтобы вдохновлять человека на поиски гармонии в самом себе, желать удачи, счастья, покоя, равновесия, просветления другим.

Свитки с благоприятными пожеланиями или небольшими стихотворениями размещали, например, в токонома — специальной нише японского чайного домика. Высказывание, написанное на свитке, обязательно обсуждалось во время чайной церемонии и подбиралось к конкретной встрече. В неповторимости и сиюминутности каждой встречи — основной смысл чайной церемонии. Эту особость проживал и осмысливал каждый участник, испытывая радость от того, что это происходит, и грусть от того, что больше не повторится. Сейчас токонома устраивается в каждом японском доме — и там по-прежнему обязательно находится каллиграфическая надпись, икебана и иногда живописные произведения или гравюры.

Гравюры известных японских художников часто сопровождаются текстом, стихотворением, которому композиционно отводится центральное место на листе. Это как раз изображение иллюстрирует фразу, а не фраза разъясняет изображенное.

Современная каллиграфия

Конечно, впустив в XIX веке в закрытую, изолированную до сих пор страну американцев и европейцев, Япония сильно изменилась: поучаствовала в нескольких войнах, научилась носить европейскую одежду, слушать европейскую музыку, вырастила поколение художников-импрессионистов. Каллиграфия, технически совпадая с европейским графическим искусством, получила почти абстрактное воплощение в современном исполнении, оставаясь при этом глубоко традиционным, духовным явлением. Современные каллиграфы, путешествуя с выставками по миру, не просто развешивают в музейных залах черно-белые свитки, а устраивают мастер-классы, демонстрируют процесс написания, используют дерево, ткань, цветную бумагу, сусальное золото для оформления своих произведений.

На фото вверху и внизу: Выставка современной каллиграфии в залах Национального центра искусств в Токио: каждую из работ легко почувствовать и понять, даже не зная значение иероглифов. Интеллектуальные и эмоциональные усилия для этого понадобятся, но не больше, чем на любой европейской выставке современного искусства. Но перевод написанных каллиграфами фраз все же дается.

На последней картине изображено хокку: «Как рыба, живущая в глубинах океана, если ты не светишься изнутри, то другого света здесь просто не найдешь».