Зарождение американских разведывательных служб в годы Первой мировой и послевоенное десятилетие

Во время своего участия в боевых действиях против Германии и её союзников США, по сути, не только создали себе современную армию, способную сражаться с любым противником, но и выстроили эффективную систему добычи и анализа разведывательной информации по всему миру.

Зарождение современной системы разведки в США связывают обыкновенно с появлением в годы Второй мировой войны Управления стратегических служб (Office of Strategic Services), а затем принятием в 1947 году специального «Закона о национальной безопасности» (National Security Act of 1947), который положил начало Центральному разведывательному управлению и вообще группе ведомств, известных как Разведывательное сообщество Соединённых Штатов. Однако некоторые историки, например Марк Стаут, несколько идеи которого будут далее изложены, видят в этом скорее акт мифотворчества, нежели реальное положение дел.

Конечно, Вторая мировая и начавшаяся затем холодная война оказали решающее влияние на формирование специальных разведывательных структур в США, но всё-таки корни американской разведки можно, при желании, отследить в XIX веке (тут можно вспомнить Управление военно-морской разведки, созданное в 1882 году, или Управление военной информации, функционировавшее с 1885 по 1903 год). Но, скорее всего, первая большая попытка формирования современной разведки в США относится к эпохе Первой мировой войны.

Вышеупомянутое Управление военно-морской разведки успешно действовало в годы Первой мировой войны, когда к нему присоединились армейская разведка и созданное в 1908 году Федеральное бюро расследований. Последнее довольно эффективно боролось с немецкими агентами на территории США в годы Первой мировой войны. Также дополнительно в 1917–1918 годах был создан отдел G-2 — так называемый Corps of Intelligence Police, ряд подразделений которого занимался, например, работой с шифрами и перехватом вражеской информации всеми доступными способами.

Сразу после войны G-2 был расформирован, но примечательно, пишет Стаут, что новый американский военный устав 1923 года предусматривал ведение разведывательной деятельности для командиров всех уровней. После Первой мировой войны уже никакое подразделение армии США не могло пойти в бой без сбора разведданных.

Другое нововведение Первой мировой войны состояло, подчёркивает Стаут, в расширении сферы интересов разведки. Если раньше военно-морские и армейские разведывательные службы добывали сведения именно о флоте или армии, то теперь их задачей стал сбор всей доступной информации о противнике — война была тотальной, и статистика забастовок или добычи угля могла стать очень ценной информацией. Так, первое задание, которое генерал Першинг, командующий Американскими экспедиционными силами в Европе, дал отделу G-2, состояло в сборе сведений именно об угледобыче во Франции, поскольку он хотел понять, не может ли недостаток угля стать поводом для выхода этой страны из войны. Офицер G-2 потом писал, что поручение позволило ему осознать, что «до мировой войны … никакой Генеральный штаб не уделял достаточного внимания экономическим и политическим факторам, связанным с правильной оценкой способности страны вести войну».

Собственно, тем же самым занималась военная разведка в Вашингтоне (отдел MI-2), причём помимо экономических, политических и военных особенностей жизни противника или союзника внимание уделялось и фактору «психологическому». Тем же самым занимались и их коллеги из ВМФ США. Собственно, практика сбора подобного рода информации не прекращается до сих пор.

В сборе подобного рода сведений уже нельзя было полагаться только на военную разведку, круг задач которой всё же больше относился именно к изучению обороноспособности той или иной державы. Гораздо тщательнее предполагаемых или реальных противников можно было изучать, привлекая к работе гражданские ведомства. Бригадный генерал Мальборо Черчилль, начальник военной разведки в 1918 году, вспоминал, что «до Великой войны, к сожалению, [Государственный департамент, военное и военно-морское министерства, министерства торговли юстиции] занимали прилегающие «водонепроницаемые» отсеки. Великая война сломала переборки между ними, особенно в вопросах получения и обмена информацией». Или в 1922 году офицер из Управления военно-морской разведки говорил учащимся Военно-морского колледжа, что до войны «не было средств для всесторонней оценки ситуации, поскольку каждый департамент [правительства] имел только одну четверть необходимой информации. Наше вступление в войну изменило всё».

Также в игру против шпионов активно включилось образованное в 1908 году Федеральное бюро расследований. «Акт о шпионаже» 1917 года был использован бюро для расширения своей деятельности именно в выявлении иностранных агентов. Это направление было несколько свёрнуто в 1924 году, когда на должность директора бюро был назначен Эдгар Гувер, считавший приоритетной задачей выявление неблагонадёжных элементов среди американских граждан. Тем не менее ФБР занимается контрразведывательной деятельностью внутри США до сих пор.

Не менее активно действовал Государственный департамент — по основной своей деятельности он может быть назван министерством иностранных дел США. Государственный секретарь Роберт Лансинг беспокоился, что его служба не получает всей возможной информации о положении в воюющей Европе и мире. Потому ещё в 1916 году он учредил Бюро секретных расследований (Bureau of Secret Intelligence, его наследником ныне является Diplomatic Security Service) под началом Лиланда Гаррисона. Благодаря усилиям последнего, отмечает Стаут, эта служба превратилась практически в центральный координационный центр для всех остальных разведывательных служб США. Один из агентов Гаррисона — некто Джозеф Най — занимался вместе с подчинёнными прослушиванием телефона и перехватом телеграмм немецкого посла. Именно Най за день до официального извещения от посла предупредил Гаррисона и Лансинга, что Германия намеревается начать неограниченную подводную войну. Позднее Най занимался охраной американских дипломатов и одновременно сбором разведывательной информации в других странах, подчинённые ему агенты были раскиданы по всему миру. Именно разведывательное крыло службы Гаррисона распустили в 1927 году, тогда как служба охраны дипломатов существует до сих пор.

Ещё одним новшеством Первой мировой войны было тесное, как никогда прежде, сотрудничество разведывательных служб союзников. Американцы, естественно, тяготели больше к британцам — что само по себе выглядело бы безумием в XIX веке. В некоторых нейтральных странах (Аргентина, Швейцария) были созданы специальные межсоюзнические разведывательные центры, в которых шёл активный обмен информацией между странами Антанты. В 1919 году глава британского MI1(с) (потом это будет знаменитое MI6) признавался своему американскому коллеге в своих надеждах:

«В целом можно было бы прийти к некоторому пониманию с нашей секретной службой в отношении сотрудничества после войны… Он откровенно сказал, что, конечно, если наши интересы столкнутся в какой-то одной стране, то оба правительства могут вести там серьёзную работу и «довольно успешно» перерезать друг другу глотки, но он подумал, что во многих других странах может быть достигнуто какое-то рабочее соглашение».

Как это ни странно, но война способствовала также повышению уровня образованности сотрудников разведки. Сосредоточенность на узких проблемах американских континентов не требовала от агентов и их начальства глубокого проникновения в культуру и языки, например, Африки или Азии. Упор на широкий сбор информации среди населения требовал совершенствования языковых навыков агентов. Мир разведки во время Первой мировой войны необычайно усложнился, поскольку нужно было анализировать гигантское количество информации на десятках языков, а в колониях европейских держав — на сотнях.

Кроме того, разведчики из США уяснили себе замечательную возможность собирать информацию, находясь в нейтральных государствах. Именно агенты в Нидерландах и Швейцарии давали максимум информации о Германии во время Первой мировой войны. Также оказалось, что проверенные на лояльность эмигранты могут сослужить хорошую службу своей новой родине. Так, чех Эмануэль Виктор Воска оказался во главе отдела, занимавшегося сбором военных, политических и экономических новостей из Австро-Венгрии, Германии и Болгарии при помощи агентов из Чехии и Словакии. В Нидерландах он объединил силы с группой чехов и словаков — сторонников отделения Чехословакии от империи Габсбургов. Потом Воска принимал активное участие в деятельности чехословацкого движения в охваченной революционными потрясениями России, куда прибыл вместе с другим известным агентом разведки — Уильямом Сомерсетом Моэмом.

Не отставали и военно-морские специалисты. Так, один из них докладывал в 1919 году, что «один из его агентов договорился с владельцем небольшой пуэрториканской пароходной линии между Веракрус и Прогресо, чтобы обрабатывать все сообщения в Пуэрто-Мексико, Фронтера, Кампече и Прогресо. Он будет лично получать сообщения, направленные нами в консульство, и доставлять их лично капитанам, которые являются его сотрудниками для доставки нашим агентам в указанных городах». Таким образом, война подтолкнула к активному использованию в качестве агентов (иногда завербованные и не подозревали об этой их роли) большого числа гражданских лиц, которые не привлекали внимания контрразведки. Так, например, Управление военно-морской разведки послало несколько групп антропологов и археологов (так что в рассказах про Индиану Джонса есть крупица правды) в страны Центральной Америки для поиска секретных баз немецкого ВМФ (американцев очень беспокоила деятельность подлодок).

Большая часть инициатив времён Первой мировой войны была свёрнута в 1920-е годы из-за общего сокращения финансирования военной и разведывательной службы. Дольше всего активных агентов использовало Управление военно-морской разведки, а некоторые из участников Первой мировой успели стать начальниками соответствующих секретных служб уже в годы Второй мировой войны. Видимо, ВМФ сохранял свои шпионские сети активными, поскольку только флот (и дипломатическая служба, пожалуй) сохранял постоянные контакты с иностранными державами.

Армия не имела заокеанских баз, а силы Першинга были все переправлены назад в Америку. И, видимо, помощник военно-морского министра США в годы Первой мировой войны, которого звали Франклин Д. Рузвельт, был настолько впечатлён работой секретных служб, что способствовал их возрождению в годы своего президентства. По его инициативе в 1930-х годах была налажена работа нескольких неофициальных разведывательных сетей, выходцы из которых в годы Второй мировой войны оказались на постах службы-предшественницы ЦРУ.