«Зажигательная» операция Томаса Кокрейна у побережья Франции

В том же году было решено отправить в Вест-Индию эскадру на помощь Мартинике, Доминике и другим островам. Местом сбора кораблей стал остров Иль д’Экс на западном побережье Франции, где река Шаранта и песчаные острова образуют залив, который по-французски называется Пертюи д’Антиош, а англичане называют его Заливом Басков или Баскскими проходами. Именно здесь в апреле того же года и произошёл бой, в котором отличился дерзкий англичанин Томас Кокрейн.

Блокада

Как французские корабли, так и их экипажи прпебывали не в лучшем состоянии. Вдобавок существовала внешняя угроза: Брест блокировал английский Флот Канала, и выходить из гавани французы могли только в шторм или с юго-восточным ветром, который отжимал английские корабли к Плимуту, не давая подойти к Бресту. Невзирая на трудности, Вийомез с восемью линейными кораблями и двумя фрегатами вышел из гавани и добрался до места назначения. Чуть позже к нему присоединились отряды из Рошфора и Лориана.

Все эти передвижения не остались незамеченными для командовавшего британской эскадрой у Бреста адмирала Джеймса Гамбье, который звёзд с неба не хватал и был чистой посредственностью, но зато в 1807 году отличился бомбардировкой Копенгагена. На конец февраля 1809 года Гамбье имел флот в составе 18 линейных кораблей и шести фрегатов.

22 февраля 1809 года, когда французы покинули Брест, порт блокировал только один 74-пушечный «Ривендж», который в 9:00 и обнаружил выходящие французские корабли. «Ривендж» сообщил о происходящем Гамбье. Адмирал решил, что французы прорываются в Средиземное море, и срочно отправил восемь кораблей в подкрепление контр-адмиралу Джону Томасу Дакуорту в Порт-Магон, а сам вернулся в Плимут, усилившись 120-пушечником «Каледония». Лишь к 3 марта Гамбье с 11 кораблями и четырьмя фрегатами вышел в море, а через четыре дня соединился с отрядом контр-адмирала Роберта Стопфорда.

На конец февраля 1809 года Лориан блокировали три линкора: 74-пушечные «Трайэмф», «Вэлиант» и «Тесей» (коммодор Джон Пу Бересфорд). Вийомез, угрожая Бересфорду атакой, деблокировал Лориан, и оттуда смогла выйти эскадра контр-адмирала Гурдона, которая присоединилась к Брестскому флоту. Из Лориана Вийомез отправил в Рошфор приказ тамошней эскадре присоединиться к нему в устье Шаранты и 23 февраля 1809 года вошёл на стоянку у Иль д’Экс. Там корабли Брестского флота заметил английский разведчик — 36-фрегат «Аметист», и к вечеру к стоянке подошли 74-пушечники «Сезар», «Дифайнс» и «Донегал» (командующий — контр-адмирал Роберт Стопфорд). Стопфорд послал фрегат «Наяда» к главным силам Гамбье, и тот по пути наблюдал французские 40-пушечные фрегаты «Итальен», «Калипсо» и «Сибэль», спешившие в Залив Басков. 38-пушечный британский фрегат «Амелия» и 18-пушечный шлюп «Дотерел» блокировали проходы, но в бой не вступили, поскольку были откровенно слабее.

Стопфорд, используя то обстоятельство, что начался отлив и сменился ветер, подтянул к берегу фрегаты «Аметист» и «Эмеральд», и в результате французский отряд фрегатов оказался в ловушке: с одной стороны находились «Амелия» и «Дотерел», а от берега французов отрезали ещё два фрегата. Французский коммодор увёл свои корабли под защиту батарей Ле-Сабль-д’Олон, однако утром англичане обстреляли фрегаты. Корабли получили повреждения и в море выйти уже не могли.

Этот бой отвлёк англичан от Рошфора, откуда вышли три линейных корабля и 54-пушечный бывший корабль британской Ост-Индской компании «Калькутта» (командующий — коммодор Жильбер-Амабль Фор-Конак). Все они присоединились к Вийомезу.

Тем временем контр-адмирал занимался усилением обороны. Он отвёл корабли к форту Бойяр. Эта стоянка была защищена не только батареями форта и береговыми орудиями, но и большой отмелью, которая препятствовала прорыву неприятельских кораблей не меньше пушечного огня.

К 8 марта французы собрали в Баскском заливе 11 линейных кораблей: 118-пушечный «Осеан», 80-пушечники «Фудройян» и «Вилль де Варсови», 74-пушечники «Акийон», «Кассар», «Жеммап», «Патриот», «Регулюс», «Тоннэр» и «Турвилль», а также 54-пушечник «Калькутта» — и четыре 44-пушечных фрегата: «Эльб», «Ортанс», «Индьенн» и «Паллас». Кораблей могло бы быть и больше, если бы 74-пушечный «Жан Бар» не вылетел на скалы и не разбился.

Сразу же по прибытии в Залив Басков контр-адмирал Вийомез крепко поссорился с начальником Рошфорской военной базы Жаком Бержере. Последний отказывался отсылать эскадру из Рошфора, поскольку это было сопряжено с риском боя с английской блокирующей эскадрой. Корабли Бержере также находились не в лучшем состоянии: на его флагмане «Вилль де Варсови» бушевала эпидемия тифа. Свой невыход Бержере объяснял тем, что не получал приказа. Вполне возможно, так оно и было, поскольку французы подозревали диверсию. Бержере обвинял Вийомеза, что тот до подхода Гамбье не напал на численно уступавшую ему эскадру Стопфорда и позволил себя заблокировать в Баскских проходах. Морской министр Франции Дени Декре со взаимными обвинениями адмиралов разбираться не стал и отстранил от командования обоих. Теперь эскадру возглавил вице-адмирал Захария Аллеман.

У Баскских проходов сложилось неустойчивое равновесие. Английская эскадра Гамбье, которая вместе с отрядом Стопфорда насчитывала 14 линейных кораблей, семь фрегатов и один шлюп, атаковать французов не могла. В свою очередь, французская эскадра (11 линейных кораблей и семь фрегатов) не могла вырваться в открытое море и отправиться на помощь Карибским островам.

Явление героя

Гамбье, осознавая, что атака вполне может быть неудачной, растерялся. Он сообщил Первому Лорду Адмиралтейства Генри Фиппсу, лорду Мальгрейву, что «попытка атаковать очень опасна и, скорее всего, безнадёжна». Быть может, Мальгрейв и спустил бы это дело на тормозах, однако некоторые офицеры — в том числе знаменитый Элиаб Харви, бывший капитан Нельсона, командовавший при Трафальгаре кораблём «Темерер», — заявляли, что атака вполне возможна. Вдобавок на Первого Лорда давил Совет по делам Индий, обеспокоенный возможным появлением французского флота в Вест-Индии.

В этой ситуации Мальгрейв решил вызвать человека, чьи храбрость и изобретательность не уступали саркастичности и остроте языка. 11 марта 1809 года в Плимут вошёл 38-пушечный фрегат «Имперьёз» под командованием Томаса Кокрейна — человека, за которым на флоте закрепилась репутация вершителя невозможного. Ещё в 1801 году Кокрейн показал, чего он стоит, на 14-пушечном бриге «Спиди» захватив 32-пушечный испанский фрегат «Эль Гамо». Кокрейн был действительно храбрым и изобретательным офицером, однако карьера ему давалась нелегко: во-первых, слишком уж остёр он был на язык, а во-вторых, являлся активным деятелем оппозиции.

Трафальгар сделал из капитанов Нельсона, ставших адмиралами, забронзовевшие статуи. На них буквально молились, а сами адмиралы становились всё более осторожными и нерешительными. Вот как эту ситуацию описывал поэт Вордсворт:

«Французы могли бы радоваться (что, возможно, они и делают), зная характер адмиралов Гамбье, Коллингвуда, Сотби, Дакуорта и других. Однако, к счастью, у нас есть несколько морских офицеров, обладающих выдающимися талантами, и я искренне надеюсь, что они вскоре займут высокие посты — например, Кокрейн или коммодор Бивер (…) Они одни из наиболее профессиональных моряков, гордость страны (…) я верю, что эти двое — очень способные офицеры, и они вполне способны стать достойной сменой старых идиотов в командовании».

Перед отбытием из Даунса Кокрейн получил аудиенцию у Первого Лорда Адмиралтейства Генри Мальгрейва, и тот сообщил капитану, что рассчитывает на его агрессивность и умения. Тогда же Кокрейн и предложил свой план: атаковать французские корабли на стоянке ночью с помощью брандеров. Мальгрейв согласился с идеей, но властных полномочий не дал. Иными словами, атака должна была выглядеть инициативой самого Кокрейна: удастся — молодец, не удастся — будет виноват сам.

Тот факт, что командующим операцией был назначен какой-то кэптен, вызвал неистовую ярость Гамбье, и адмирал запретил подчинённым ему командирам и матросам участвовать в деле.

Кокрейн же занялся переоборудованием захваченных французских рыболовных судов (всего их было восемь единиц) в брандеры. Трём из них предназначалось стать «ударными кораблями». На траулеры загрузили 1500 бочек пороха, сотни бомб и гранат. Кокрейн по собственным чертежам соорудил плавучую бомбу, которая, по его замыслу, должна была взорваться прямо в центре французской линии. 5 апреля кэптен провёл разведку подходов к стоянке. Примерно в это же время прибыло бомбардирское судно «Этна», вооружённое ракетами Конгрива, и транспорт, под завязку забитый этими ракетами. Прорывателем заграждений суждено было стать переоборудованному торговому фрегату «Медиатор», на котором установили аж 44 пушки.

Атака

Гамбье отвёл свои корабли на 9 миль западнее, оставив, по сути, Кокрейна один на один с французами. 11 апреля в 20:30 кэптен начал операцию.

Головным шёл сам Кокрейн на «Имперьёз». За ним в проливы двинулись «Медиатор» и брандеры. Из-за волнения французские канонерки свернули патруль в проходах и ушли к берегу. Это же волнение помешало и англичанам: пару брандеров снесло к островам. Команды ошибочно приняли их за корабли, подожгли брандеры и сбежали, и в результате суда сгорели безо всякой пользы. Бо́льшая же часть отряда, выдерживая огонь французских батарей, шла прямо на французов в кильватере Кокрейна, пересевшего на «Медиатор». В 21:02 он прорвал заграждение в виде сцепленных бочек с канатами, вошёл в один из проходов и направился прямо на французскую эскадру. Команда подожгла запалы и начала покидать корабль. Командир Вулдридж оставался на борту до того момента, пока между его кораблём и французами не осталось 500 ярдов (457 м).

Первым французской линии достиг брандер лейтенанта Джонсона. Его жертвой стал фрегат «Индьенн», который взорвался в 21:30. Через 10 минут прогремел второй взрыв, и фрегат, разбросав горящие обломки по округе, исчез в огненной вспышке. Ещё три брандера промахнулись и горели на мелководье.

Одновременно со взрывом «Этна» начала обстреливать стоянку ракетами Конгрива. Примерно в этот же момент объятый пламенем «Медиатор» врезался в 74-пушечный «Турвилль», а в «Кассар» и «Регулюс» угодили ракеты. Французы в спешке начали рубить якорные канаты. Флагманский «Осеан» сел на мель, пылающий «Тоннэр» врезался ему в борт, и команда 120-пушечника, напрягая все силы, пыталась оттолкнуть его от своего борта.

Утром Кокрейн смог оценить результаты атаки. На плаву остались только обожжённые «Фудройян» и «Кассар». «Вилль де Варсови» и «Акийон» крепко сидели на скалах на входе в устье Шаранты, «Регулюс» и «Жеммап» застряли на песчаных банках, «Осеан», накренившись на правый борт, увяз в грязи у прохода Экс-Роуз — в общем, весь французский флот находился в полном беспорядке. По идее, Гамбье мог теперь спокойно вводить на стоянку свои линкоры и крушить французов направо и налево. Но…

Украденная победа

Несмотря на призывные сигналы Кокрейна: «Только двое линкоров на плаву!», «11 французских кораблей сидят на мели!», «Хватит всего двух кораблей!», — Гамбье не двигался с места. Вместо этого в 11:30 он созвал своих капитанов на военный совет. В это время Кокрейн на «Имперьёз» подошёл к «Калькутте», и призовая команда, убедившись в невозможности снять судно с мели, подожгла его.

Подкрепление от Гамбье вошло в проходы только в 15:20, расстреляв и уничтожив «Вилль де Варсови», «Акийон» и чуть позже «Регулюс». Матросы 74-пушечника «Тоннэр», видя такое развитие событий, сами подожгли свой корабль и спасались на берегу. Команда «Турвилля» последовала их примеру, однако свой корабль подожгла в спешке, и потому пожар потух. Наутро, когда англичане ушли, «Турвилль» удалось спасти.

Результатом атаки Кокрейна стало уничтожение пяти линейных кораблей (если считать «Калькутту») и одного фрегата. 13 апреля атаки продолжились, но уже без успеха, а 14 апреля Гамбье приказал Кокрейну отходить и возвращаться в Англию. Томас Кокрейн прибыл на родину, получил орден Бани и сообщил Мальгрейву, что увольняется из флота и хочет пойти в депутаты парламента. Первый Лорд Адмиралтейства инициировал военный трибунал над Гамбье, но мероприятие превратилось в судилище над Кокрейном. В результате Гамбье получил от парламента одобрение своих действий, а Кокрейн — несколько выговоров за нарушение субординации и вызывающее поведение. Считая себя опозоренным, Кокрейн подал в отставку и ушёл с военной службы, окончательно избрав карьеру политика.