Невзрачная певичка с серебристым голоском: трудная гордость, неверная слава и сложные мужчины Гелены Великановой

В пятидесятых-шестидесятых годах Гелена Великанова была одной из главных звёзд советской эстрады — и притом одной из самых необычных. Репертуар её был необыкновенно широк. «Стоят девчонки, стоят в сторонке," звучало изо всех радиоприёмников. «Ландыши… Ландыши…» наполняли танцплощадки. В то же время на концертах Великанова пела песни Пиаф, стихи поэтов Серебряного века, современных ей бардов (которые для широкой эстрады считались непригодными).

Зрителей на концертах поражало то, что Великанова устраивала чуть ли не шоу. Конечно, без подтанцовки и спецэффектов — просто к каждому новому отделению концерта переодевалась, чтобы передавать дух песен. Для советской эстрады это было очень необычно. Костюмы у неё были яркие, модные и элегантные. Гелена тратила на них чуть ли не все гонорары — вместо того, чтобы купить себе приличную шубку, заказать модное платье на каждый день, украсить уши драгоценными серёжками.

А ещё в Гелене Марцелиевне чувствовалось нечто заграничное, что зрителям в СССР нравилось. Контакта с миром немного не хватало. А секрет «заграничности» был прост: Великанова была польско-литовского происхождения.

Папа — картёжник, мама — паненка

Отец Гелены, Марцел Великанис, был разбитным и симпатичным парнем. Когда ему приглянулась польская паненка, он и секунды не задумался — стоит ли и заговаривать с ней о любви. А у девушки голова кружилась от любви и новых веяний — долой сословные ограничения! Её родители грудью встали, чтобы не допустить этого брака, но девчонка просто сбежала из дома и тайно обвенчалась. А чтобы в Польше их не нашли и не разлучили, Великанисы бежали в Москву — где и стали Великановыми.

Счастливой семьи у них не сложилось. Трудно было паненке учиться вести быт с нуля, но даже не это стало проблемой. Любовь разбилась о то, что Марцел был азартнейшим картёжником. Сегодня он мог выиграть и на все деньги купить домой «рояль» — пианино, на котором умела играть мама Гелены. Завтра он проигрывал всё — столовые приборы, детские кровати… В такие дни его жена не могла ума приложить, чем накормить детей; а чтобы им не спать на полу, одалживала у соседей матрасы.

Всего детей у Великановых родилось четверо, и самой младшей, самой поздней — маме уже минуло сорок лет — была Геля. Она родилась в двадцать третьем году, не самом сытном и спокойном.

Отца от переживаний из-за череды крупных проигрышей разбил в конце концов паралич. Мать, давно уже не испытывающая никаких к нему чувств, всё же ухаживала за мужем до конца — такие у неё были представления о долге. Вообще в чувстве долга, в строгих правилах она воспитала и детей. Позже взрослая Гелена не находила возможным лечь спать, не убравшись дома. Даже после утомительного концерта…

Беды сыпались одна за другой. Отец умер. Началась война. Геля с мамой поехали в эвакуацию; старшие дети остались оборонять страну и Москву. Один из братьев Гели умер в бою. Мать тоже умерла, едва Великановы приехали на новое место, в Томск. Геля не потерялась: она уже закончила школу и поступила в Московский институт инженеров транспорта (он тоже был эвакуирован). То ли ради обедов в столовой, то ли чтобы зря не терять годы юности, учиться.

Между занятиями Геля ходила, как многие другие девчонки, в госпиталь. Полы мыла, медсёстрам помогала, читала письма раненым и пела для них. Об этих концертах в институте знали: иди, говорили, Геля, в артистки. Ты же не любишь математику, а поёшь как!

Да, в те годы многие артистки начинали в госпиталях, как, например, и актриса Майя Булгакова. После возвращения в Москву Гелена действительно бросила инженерное дело, пошла учиться пению. Преподаватели её настраивали на работу в оперетте. Гелене хотелось — на эстраду. Но, когда мечта исполнилось и она начала выступать, слава приходить не спешила. Коллеги, композиторы, авторы песен её приметили, но ведь важнее было — впечатлить зрителя, а это всё не удавалось.

Волшебные ландыши

Серебристый голосок, тонкая фигурка, прозрачные глаза — казалось, у Гелены Великановой есть всё, чтобы моментально стать популярной. И — чего-то не хватало. Лицо у неё было «немодное», тонкогубое, большелобое — такое с удовольствием бы обыграли позже, в девяностые. Держалась она холодно до скованности — и на сцене, и с коллегами, и с чиновничеством. На общих застольях, на которых тогда и решались многие вопросы, держалась отчуждённо, в рот хмельного не брала — так была воспитана!

Не только в профессиональной, но и в личной жизни она была такая. Холодноватая, мало интересная мужчинам, строгая к другим и к себе, не слишком улыбчивая — в эпоху, когда в девчонках стала цениться смешливость.

Но так вышло, что исполнительницей для своей новой песни, «Ландыши», композитор Оскар Фельцман выбрал именно молоденькую и невзрачную певичку — за голосок. Песню он написал для летнего концерта мимоходом, за пятнадцать минут, взяв стихи Ольги Фадеевой. Сдал певице и уехал на юг отдыхать. А через несколько дней получил сообщение: мол, дорогой товарищ Фельцман, ваши «Ландыши» поёт вся Москва. А Гелена очутилась звездой.

Как только голос Великановой стал разноситься из каждого радиоприёмника, она волшебным образом стала интересна и мужчинам: слава притягательна. Гелену моментально окрутил поэт, автор хита «Огней так много золотых», Николай Доризо. В этом браке родилась дочь, но жизнь с поэтом серьёзно разочаровала Гелену. Она не рассказывала деталей, только вспоминала потом, что шестилетняя дочь ей однажды заявила: не хочу, мол, возвращаться ни в наш двор, ни в наш дом. И Гелена тогда наконец развелась. Доризо после этого любил рассказывать своим знакомым, как любит дочь и тоскует по ней — хотя навестил девочку всего дважды после развода. Он любил красоваться, как и многие поэты.

Ухаживал за Геленой Марк Бернес. За кулисами несколько лет у неё длился роман с одним из её композиторов — человеком женатым, которого она из семьи уводить себе не разрешила. Флиртовал с ней и Брежнев.

Слава дала и другой эффект, более приятный, чем внимание мужчин: Гелене стали без условий организовывать гастроли по крупным городам и другим странам. Раньше чиновники гастроли предлагали только под одним условием: мол, ноги раздвинешь — будешь за границей петь. Нет, они не сходили с ума от страсти при виде серой мышки — хотели чувствовать свою власть. Теперь же, когда она стала звездой, гастроли получала без особых условий. Брала с собой маленькую дочь, показывала ей другие города, море.

Но в пятьдесят девятом году началась плановая борьба с пошлостью в советском искусстве. И под раздачу попали «Ландыши». Образец мелкотемья, мелкодумья… Долгое время Великановой не удавалось исполнять любимую публикой песню с большой сцены. Потом, когда «Ландыши» стали уже ассоциироваться с ностальгией — сколько угодно, но сначала пережила она немало неприятных минут — ведь и её имя плотно ассоциировали с этой «пошлой» песней.

А ведь она не застревала на лёгкой лирике. Экспериментировала. Пела песни от детских («Про папу») до крайне для советской сцены нестандартных (от Окуджавы и Матвеевой).

Что ж, зато «Ландыши» принесли ей брак — а значит, чудесную дочь, и ещё кое-что. В целом скорее неприятный мужчина, Доризо зато сумел поделиться с женой своим неплохим поэтическим вкусом, познаниями в поэзии, а также — представлениями о стиле в одежде. Он сам был большой щёголь. С ним Гелена научилась — нет, не франтить, а подбирать и создавать свои знаменитые концертные костюмы.

Потерять голос, чтобы всё равно его не потерять

Перед одним из концертов, в Риге, у Великановой пропал голос. Вызванный врач, вместо того, чтобы потребовать отменить выступление, просто вколол обезболивающее. И на следующий день тоже. Не чувствуя сопротивления воспалённых связок, Великанова просто сорвала их, надолго лишившись способности даже просто говорить. А когда голос вернулся, оказалось, что Гелена навсегда потеряла верхние ноты — те серебристые нотки, которыми так славилась.

Многих певиц такое приводило в отчаяние. Но Великанова подошла к проблеме очень практично. Она установила, каков её новый диапазон, и полностью пересмотрела репертуар, подобрав его под свои новые возможности. Да, это значило — завоёвывать зрительскую любовь чуть ли не с нуля, ведь старые хиты она исполнять больше не могла.

Конечно, это сильно оттеснило Великанову на второй план, но в профессии удалось удержаться. Постоянные гастроли по стране давали стабильный доход. Может быть, отпала часть поклонников — зато из тех, что остались, было легче выбрать надёжного спутника жизни. Им стал снова Николай — только теперь Генералов, режиссёр и оператор документальных фильмов. Этот брак оказался — наконец-то — счастливым. Подросшая дочка радовала — закончила институт, стала переводчицей, вышла замуж, родила внучку. А Гелена всё пела и пела.

Пела она и в девяностых, хотя к новой эстраде в целом относилась неласково. Из певцов ей нравился мало кто — Борис Гребенщиков, Валерий Леонтьев. Остальные казались пошлыми, непрофессиональными.

Допела Великанова до семидесяти шести лет, когда вдруг почувствовала — пора заканчивать. Объявила прощальный концерт. Билеты на него были раскуплены все. А певица — не пришла. На телефон не отвечала. Близкие выломали дверь квартиры и нашли певицу в ванной, в домашней одежде, с полотенцем на плече. Зашла умыться и умерла — остановилось сердце. Не подвело её чувство. Пришла её пора заканчивать петь. Не ошиблась даже с днём. Только с часом. Поздновато назначила концерт.