От куполов церквей до гжеля: история обрусевших вещей

Купола церквей

После принятия христианства на Руси началось строительство храмов по византийскому крестово-купольному образцу. При этом древнерусские церкви не были их точной копией. Они отличались большими внутренними объемами и особой устремленностью ввысь. Византийские культовые сооружения строились из камня, а русские — в основном из дерева, хотя до наших дней сохранились именно каменные сооружения. Отличались русские храмы и количеством куполов: на одном здании их могло быть три, пять и даже семь, тогда как византийские чаще были одноглавыми. Поначалу в России строили купола по византийскому типу — они напоминали парус, закрепленный по углам и поддуваемый снизу. Однако позже появились купола-луковицы. Окна барабанов, на которых устанавливали купола, на Руси делали узкими и редкими, а в Византии — широкими и частыми.

На строительство церквей во Владимиро-Суздальское княжество приглашали каменщиков из соседнего государства — Волжской Булгарии. По мнению некоторых историков, именно у булгар русичи позаимствовали идею строить шатер на восьмигранном основании, который, в свою очередь, был установлен на куб — «восьмерик на четверике». Такой шатер было гораздо проще поставить из дерева, изображения деревянных шатровых храмов сохранились на иконах начала XIV века. Каменные шатровые куполы появились в России лишь в XVI веке.

Валенки

Старейшую обувь из войлока обнаружили на алтайском плато Укок в ходе раскопок 1990–1995 годов. Из-за оледенения там сохранились могильники иранских племен IV–III веков до н.э. Древние жители Алтая носили войлочные сапоги-чулки выше колена с кожаными подошвами. Из войлока также делали одежду и украшения, ковры и чехлы для стрел. Этот материал был распространен среди всех народов Центральной Азии, а особенно у кочевников-скотоводов — тюрков и монголов. Считается, что именно монголо-татары принесли на Русь технику валяния шерсти. Однако при раскопках средневековых русских городов ничего похожего на валенки найдено не было, встречались лишь войлочные стельки. Саму обувь делали из кожи, лыка и меха.

Валенки в привычном нам виде появились в конце XVIII века. В отличие от тюркских и монгольских прототипов, у них не было швов — все благодаря особой технике валяния, изобретенной старообрядцами Семеновского уезда Нижегородской губернии. Наряду с нижегородскими ценились изделия ярославских мастеров. В 1851 году в Лондоне прошла Первая Всемирная выставка — «Великая выставка изделий промышленности всех наций», где были представлены и русские валенки. После показов в Вене (1873 год), Чикаго (1893 год) и Париже (1900 год) валенки окончательно утвердили за собой репутацию чисто русского явления.

Шапка-ушанка

При раскопках на плато Укок также нашли войлочный шлем IV века до н э. с ушами-завязками. Он был заострен кверху, а венчала его фигурка птичьей головы. Тот же центрально-азиатский тип головного убора сохранился у монголов, бурят, башкир и киргизов. От монгольской меховой остроконечной шапки, прикрывающей щеки и уши, произошла и русская шапка-ушанка. Поморы изобрели собственный вариант ушанки — шапку-цибаку. Она представляла собой меховой шлем с длинными ушами, которые можно было заматывать вокруг шеи, как шарф.

Как правило, у шапки-ушанки были три откидные детали — она называлась треух. В конце XVII века в моду вошли женские треухи: у царицы Натальи Кирилловны, матери Петра I, в гардеробе было три ушанки, а у Агафьи Семеновны, супруги царя Федора Алексеевича, — четыре. Носили также шапки с четырьмя лопастями: две опускались по бокам, одна на затылок и одна на лоб. В начале XX века популярной стала шапка Нансена — своеобразная меховая кепка с козырьком, ушами и опускающейся затылочной частью. В годы Гражданской войны «нансеновку» носили белогвардейцы из армии адмирала Колчака — шапку переименовали в «колчаковку». В 1930-е годы ушанка стала частью зимней формы красноармейцев.

Кокошник

Еще в 1864 году археолог Иван Забелин во время раскопок древнегреческой колонии Фанагории на Таманском полуострове обнаружил головной убор наподобие кокошника. «Форма убора и его составные части имеют много сходного с такими же уборами русскими XVI и XVII столетия, а это указывает вообще на глубокую древность нашего убора и может отдалять его происхождение даже и за эпоху наших сношений с Византиею», — заключил ученый. В античное время тиары были невысокими, со скромной отделкой, а носили их, вплетая в прическу. А в Византии VI–VII веков н.э. их делали из золота и украшали драгоценными камнями, сами уборы были массивными и состояли из нескольких частей. На Русь византийские тиары попали, предположительно, в X веке, замужние женщины носили их наравне с другими уборами — рогатыми киками и убрусами.

Слово «кокошник» впервые упоминается в документе XVII века и восходит к древнерусскому слову «кокошь» — «курица». Свое русское название убор получил за сходство с куриным гребешком. У цариц была особая разновидность кокошника — коруна. После того как по указу Петра I дворяне оделись в европейское платье, кокошник остался в гардеробе купчих, мещанок и крестьянок. Практически в каждом регионе была своя излюбленная модель: в Твери — цилиндрический «каблучок», в Москве — кокошник трапециевидной формы со скругленными углами, расширяющийся кверху. Высокие однорогие кокошники в форме классического гребня были широко распространены в Нижегородской и Владимирской губерниях. Сохранилась и коруна — уже как роскошный убор вологодских и архангельских девушек.

Вологодское кружево

Считается, что начало кружевоплетению в России положил Петр I. В 1725 году царь выписал кружевниц из бельгийского Брабанта — они должны были обучить ремеслу воспитанниц Новодевичьего монастыря. Крупнейшим центром кружевоплетения стал Вологодский край, славившийся льном и развитыми торговыми связями. Сюжеты для кружевных рисунков мастера взяли из местных народных промыслов — вологодской черни, финифти, гончарного и берестяного дела. В основе их были растительные орнаменты, снежинки, птицы.

В 1820-е годы под Вологдой открылась первая фабрика кружев. В 1883 году по указу императрицы Марии Федоровны в Петербурге была основана Мариинская практическая школа кружевниц. Там готовили опытных мастериц из крестьянок, которые потом руководили работами у себя в селах. В школе возрождали старинные русские техники и узоры, которые к концу XIX века были во многом утрачены. За 30 лет здесь прошли подготовку 939 мастериц. В основном пансионерки приезжали из Вологодской и Вятской губерний.

С 1888 года работы мариинских кружевниц выставлялись на международных смотрах в Копенгагене, Чикаго, Антверпене, Стокгольме, Глазго. На Всемирной выставке в Париже в 1900 году школа получила Гран-при за выдающиеся по красоте кружева и «за основания, положенные в организации школы и ее направление служить усовершенствованно женского народного труда». В 1937 году Гран-при Всемирной выставки в Париже получила продукция Вологодского кружевного союза.

Узор «Огурец»

Во всем мире его называют английским словом «пейсли», а иногда — индийским или турецким огурцом. Древнейшее дошедшее до нас имя этого орнамента — «бута», что в переводе с санскрита означает «огонь». Появился он в Персии в первые века нашей эры и вскоре распространился в Индии и других странах Востока. В XVII веке изделия с «огурцом» попали в Европу, где быстро вошли в моду. А в начале XIX столетия производить более дешевый аналог индийских кашемировых шалей начали в шотландском городке Пейсли — так за восточным орнаментом закрепилось британское название.

В России этот узор известен с XVIII века. Отечественные мастера рисовали «модный принт» на текстиле — на павловопосадских платках и ивановских ситцах. Рисунок в виде капли трактовался в странах Востока как лист пальмы или кипариса, бутон хлопка, язык пламени или стилизованное изображение священной птицы — петуха либо фазана. В России растительные и «птичьи» орнаменты занимали центральное место, потому пейсли органично вписался в отечественную культуру. Например, «огненная» версия узора обыграна в одном из ключевых русских сюжетов — бута как перо жар-птицы в хохломской росписи.

Гжель

У всех популярных видов сине-белой росписи есть общий предок — китайский фарфор цинхуа, название которого буквально переводится как «голубой узор». Расписывать белые вазы синим кобальтом китайцы научились в XIV веке, а столетие спустя первые такие изделия попали в Европу. Кобальтовую роспись приспособили под национальные традиции и вкусы мастера Турции и Португалии. В XVII веке мастера из города Делфта в Голландии разработали особый стиль сине-белых изразцов. При Петре I такие изразцы — «под голландцев» — стали делать и в России.

К этому времени уже более 400 лет существовал гончарный промысел в районе подмосковного села Гжель. Там добывали белую глину исключительного качества. При Елизавете Петровне гжельская глина стала использоваться для производства первого русского фарфора. Расписывали изделия в национальном стиле в яркие цвета охры и изумруда, на ранней гжельской посуде встречаются также синий, коричневый, бордовый. На изделиях изображали бытовые сюжеты, которые напоминали лубочные картинки. В середине XIX века мастера гжели перешли на бело-кобальтовую гамму. С одной стороны, это была дань моде на китайский фарфор, с другой — гжель стала выглядеть более элегантно, что позволило ей конкурировать с европейским мейсенским и гарднеровским фарфором. На посуде стали изображать многослойные, глубокие по колориту цветы, которые и прославили гжель на весь мир.