Почему бежал из СССР Сергей Чехонин, создатель агитационного фарфора

Художник родился в 1878 году в Новгородской области. Отец его был паровозным машинистом, и Сергей Чехонин с юности трудился, не покладая рук – конторщиком, чертежником, кассиром… Однако по-настоящему тянуло его к искусству. Простой интерес быстро перерос в самую настоящую страсть, и вот уже восемнадцатилетний Сергей Чехонин отправляется в Петербург – в Рисовальную школу Общества поощрения художеств. Затем ему довелось поучиться в художественных мастерских княгини Тенишевой, оказывающей поддержку и молодым, и уже состоявшимся художникам. В дальнейшем Чехонин работал как керамист. Он немало времени провел в усадьбе Талашкино под покровительством все той же Тенишевой, где оставили свой след многие представители русского модерна, и в знаменитых мастерских Мамонтова в Абрамцево. В качестве художника-керамиста Чехонин приложил руку к созданию ряда произведений монументального искусства, работал над майоликовыми панно гостиницы «Метрополь», изразцами и росписями церкви Феодоровской Божьей Матери и Юсуповского дворца.

В эти годы он сблизился с представителями художественного объединения «Мир искусства», настоящими эстетами, большими поклонниками ампира, рококо и Бердслея, и вплотную начал заниматься книжной графикой.

У него уже был некоторый опыт в области графического искусства. В 1910-х он увлекся политической карикатурой, но ненадолго. Его интересовали скорее декоративные, чисто эстетические возможности книжной графики, эксперименты со шрифтом, орнаментом, ритмом и цветом. В сущности, Чехонин был одним из первых графических дизайнеров в России. Он оформлял всю книгу целиком, от и до – обложку и иллюстрации, колонцифры и экслибрисы… Лучшие столичные издательства наперебой приглашали молодого художница работать над оформлением книг классиков и современников. Сам Иван Билибин, вознесший искусство иллюстрации на недосягаемую высоту, утверждал, что Сергей Чехонин значительно превосходит его как художник-график.

Немногие представители «Мира искусства» спокойно приняли те тревожные перемены, которые принесла с собой Октябрьская революция. Увлеченные стариной, эти утонченные мечтатели стремились скорее отречься от суровой реальности, спрятаться от нее среди виньеток и изысканных стихов, но Чехонин был не таков. Он и до революции прекрасно осознавал, что художник не должен ограничиваться только живописью и графикой, и был в числе тех людей искусства, кто, фигурально выражаясь, «пошел на завод». Он руководил несколькими ремесленными мастерскими в Ростове Великом и Торжке – и, как считают исследователи, сильно поспособствовал сохранению местных промыслов. После революции 1917 года Чехонин еще активнее занялся декоративно-прикладным искусством – теперь уже с социалистическим оттенком, что вызвало сомнения и даже некоторую неприязнь со стороны его бывших коллег-мирискусников. Он придумывал герб РСФСР и печать Совнаркома, рисовал эскизы для создания советских денежных купюр и монет… Уверенной рукой он вывел шрифт, который затем использовался почти повсеместно – в транспарантах, лозунгах, печати… И, наконец, в 1918 году он занял должность художественного руководителя Государственного фарфорового завода в Петрограде (затем Ленинграде).

Почти десять лет он отдал этому предприятию, не переставая заниматься и другими проектами – обложками книг, иллюстрациями, театральным плакатом. Именно Сергею Чехонину принадлежали первые эскизы советского агитационного фарфора, и именно на Государственном фарфоровом заводе в Петрограде они перестали быть просто рисунками на бумаге.

На изысканном белом фарфоре, в окружении искусных орнаментов, среди цветов и лент, прорастали, словно первые ростки новой, советской России, смелые лозунги - «Благословен труд свободный», «Кто не с нами, тот против нас», «Дело науки – служить людям», «Ум не терпит неволи»…

Считалось, что такая посуда, выглядевшая почти привычно, как нельзя лучше передает советские идеи даже самым неграмотным и несознательным членам общества. Бытие определяет сознание – а значит, бытие нужно наполнить такими образами, которые будут близки и понятны каждому, но в то же время подспудно сформируют мышление нового советского человека. Кроме того, Сергей Чехонин привнес некоторые новшества и в технологию производства фарфора.

В 1928 году он покинул родину. Навсегда.
Несмотря на свой энтузиазм и активную работу во благо советской промышленности, художник понимал, что свободные годы подходят к концу, и над творческими людьми сгущаются тучи жестокой цензуры. А работать по указке он не мог. Как и его товарищ по объединению «Мир искусства», К.А. Сомов, Чехонин вызвался организовать зарубежную выставку советского искусства – и не вернулся. Во Франции он активно занимался творчеством, много работал для театра, увлекся дизайном текстиля и даже изобрел новый способ многоцветной печати. Все еще тревожась о судьбе своей страны, он сначала предложил чертежи советскому легпрому – но ему ответили отказом. Художник умер от инфаркта в тот год, когда его изобретение все-таки начали использовать – правда, не в СССР, а в Германии. В Советском Союзе его имя было надолго забыто, а о книжной и театральной графике Чехонина в России и теперь знают почти исключительно искусствоведы. Фарфор же по его эскизам хранится в музеях по всему миру, за блюдцами и чашками с советским гербом среди цветов охотятся коллекционеры, а «революционный» шрифт прочно вошел в историю социалистической пропаганды.