Симона де Бовуар: мать феминизма и трое мужчин ее гарема

В маленькой девочке из хорошей французской семьи ничто не выдавало будущую бунтарку, атеистку, феминистку и мыслительницу мировой известности. Симона де Бовуар росла умным и живым ребёнком, но ещё — ребёнком впечатлительным до экзальтированности. Учиться её отдали в католическую школу для девочек, там поощрялась экзальтация, и под распятием Симона доводила себя в молитве до слёз, до того, что ей слышались голоса ангелов, а душа растворялась в покое после взрыва катарсиса.

Всё перевернулось, когда Симона стала подростком. Один из преподавателей школы, священник, её унизил. Впрочем, большинство девочек не сочли бы это за унижение — он выговаривал Симоне за какой-то мелкий проступок, выговаривал резко, положив ей руку на голову и пригибая голову так, чтобы Симона приняла максимально покорную позу, а не глядела ему в глаза. Это давление человеческой плотской руки вдруг обернулось в сознании девочки ясно и чётко в давление системы, оказалось её выражением, и чувство это Симону поразило. Она не могла перестать думать об этом.

В четырнадцать лет она поняла для себя, что бога нет. И разрыдалась от одиночества. Теперь ей со всем надо было справляться только своими силами.

Путеводителем для Симоны стал её двоюродный брат, который рассказывал о злачных местах и их странных обитателях. Сначала Симона только слушала, но вскоре, под предлогом общественной нагрузки, стала посещать вечерние бары. Несомненно, все её знакомые взрослые решили бы, что девочку тянет к греху. Но её слабо интересовала выпивка и примерно никак — постельные утехи с колоритными пьяницами и наркоманами. Её интересовало смотреть и слушать.

Что касается взглядов на жизнь, хотя Симона уже вступила на путь бунтарства, в отношении любви — быть может, в силу своей невинности — она придерживалась радикальных взглядов: только влюбляться до дна, только на всю жизнь, и получать радости плотские только от родства духовного.

Следующим шагом по пути бунтарства было получение профессионального образования. Быть девушкой с профессией, девушкой работающей в среде, где выросла Симона, практически означало быть порочной, падшей, испорченной.

Именно во время учёбы Симона познакомилась с другой легендой Франции двадцатого века — Жаном Полем Сартром. Экзамен Сартр сдал лучше всех на потоке, Симона была второй. Но, как заметил преподаватель, из них двоих прирождённый философ — именно де Бовуар. Сартр обогнал её лишь за счёт своего уникального интеллекта.

Роман экзистенциалистов

В обличье Сартра Бовуар, казалось, встретила своего двойника: те же вкусы, те же ценности, та же интеллектуальная мощь. Они гляделись друг в друга, как в зеркало, и были бесконечно счастливы. Они не ограничивали друг друга ни в интрижках на стороне, ни в роли внутри их странной пары. Бовуар могла быть сегодня сухой интеллектуалкой, а завтра — классической капризной девицей; Сартр переходил от амплуа витающего в облаках философа к буквально нытику и брюзге. Ни один не попрекал другого переменами: оба считали, что это — дело настроя.

Они принялись изучать людей, выбивающихся из представлений о правильном человеке, чтобы лучше понимать неписанные границы и правила самого общества и низвергать их — давно уже утратившие рациональность, закостеневшие, вызывающие бессмысленные мучения слишком многих своих верных адептов. Сумасшедшие, скандалисты, выпивохи — направление, в котором человек выбивался за рамки, могло быть любым.

Сартр, конечно, не преминул поставить эксперимент по расширению сознания, наевшись галлюциногенных грибов. Эффект был далёк от желаемого: ему пригрезилась битва крабов и осьминогов.

Хотя Симона и Жан Поль были парой, они принципиально не съезжались и ночевали под разными крышами — чтобы встречаться каждый день. Ходить друг к другу в гости, посещать театры, сидеть в кафешке и веселиться с друзьями. Интрижки на стороне казалось, неспособны разбить эту идиллию.

Слишком свободная любовь

Первый звоночек того, что друг без друга они всё же могут, прозвенел, когда они познакомились с эмигранткой из России, молодой дворянкой Ольгой Козакевич. Страсть она выказывала им обоим — и обоих удивляла своей способностью отдаваться буквально каждому наслаждению до конца. Например, танцевать до обморока.

Неожиданно для всех певец свободы от брачных уз Жан Поль предложил Ольге руку и сердце. Ольга, конечно, отказалась — она ведь и связалась с этой парочкой потому, что они исповедовали полную вольницу.

Тридцатые годы принесли в их жизнь много нового и тревожного. В соседней Германии к власти пришли нацисты. В Италии давно уже руководили парадом фашисты. В конце тридцатых началось новая мировая война, и вскоре Сартр, призванный на фронт, попал в немецкий плен. Возможно, именно тоска по нему послужила катализатором для литературного дарования Симоны: она написала свой первый роман, «Гостья».

Для среднего обывателя роман — о том, как знакомая семьи разбивает семейную пару. Для любителей философии — о гуманистическом экзистенциализме, который Бовуар и Сартр продвигали уже много лет. В любом случае, роман не пошёл в публикацию. У Симоны уже была неудачная попытка издать сборник рассказов — она поняла, что литература не для неё.

Другого мнения оказался Сартр, вернувшийся в сорок третьем из плена. Он моментально пристроил роман в хорошее издательство и настоял на том, чтобы Симона продолжала писать книги. Именно книги.

Вовремя оказанная поддержка значит очень многое. Порой одного разговора не хватает для того, чтобы человек решился встать на путь своей судьбы. Симона прекратила быть просто преподавательницей философии — она стала писательницей, а потом — и автором книжных философских трудов. В том числе самого фундаментального труда по исследованию женщины, женственности и тому, как (и зачем) женщину загоняют в женственность.

Чёткий, безжалостный анализ не только своих наблюдений, но и большого массива антропологических данных сделал эту работу не просто убедительной: она стала настоящим взрывом, оказала влияние, которого не смогли оказать множество разрозненных статей. Неудивительно, что, хотя движение за равноправие стало массовым ещё в девятнадцатом веке, именно Симону называют матерью феминизма.

А Сартр, который не покидал места в сердце Бовуар никогда, отдалялся в жизни всё более.

Сначала он остался жить в США ради новой любви, актрисы Эренрейх. Потом, почти через десять лет, так горячо увлёкся молоденькой алжиркой, что удочерил её — один из французских способов заключить фактический брачный союз, которым обычно пользовались однополые пары. Впрочем, и в жизни Симоны появились мужчины, которые стали ей важнее.

Не только Сартр

Если во Франции Симона заводила интрижки с женщинами, то, переехав за Жаном Полем в Америку, серьёзно влюбилась в мужчину. Хотя Сартр всё ещё воспринимался ею как мужчина номер один, её номер два занимал очень серьёзное место и в жизни, и в сердце. Его звали Нельсон Олгрен, и он был, конечно, писателем (бездарностей Бовуар не воспринимала). Олгрен сделал Бовуар три предложения: поехать с ним в Чикаго, жениться и завести детей. Последние два Симона отклонила, но в письмах стала называть Нельсона любимым мужем.

К постоянной досаде Олгрена, Бовуар постоянно физически ускользала, не находя необходимым жить вместе со своим мужчиной. Она могла надолго уехать в другую страну — и писать оттуда нежные письма. Олгрен предпочёл бы нежные прикосновения, но триста четыре письма Симоны хранил, как драгоценность. Их роман длился четырнадцать лет.

Возможно, на этот раз разлука именно с Нельсоном стала новым катализатором. Ведь именно в ней Симона написала сво «Второй пол». Кстати, из-за этой книги с ней рассорились многие знакомые, казавшиеся до того вольнодумцами, не приемлющими предрассудков.

Ещё один роман, на который, без сомнения, Симону вдохновил Нельсон — «Мандарины». Хотя она говорила, что эта книга — не изложение реальных событий, а повесть по мотивам её любви с Олгреном, тот серьёзно обиделся, посчитав, что Бовуар решила продемонстрировать миру его самые интимные чувства — притом даже не спросив его.

Параллельно Симона завела ещё одну постоянную любовь — молодого журналиста Клода Ланцмана. Ей было сорок четыре, ему — двадцать семь. Она была редактором той же газеты, на которую он работал как корреспондент. К удивлению всех, кто знал Симону, Клоду она предложила съехаться. Он не отказался. Они прожили под одной крышей семь лет, и жили — счастливо.

В пятьдесят восьмом Симона рассталась с Клодом. В шестьдесят первом — с Нельсоном. С Жаном Полем она не расставалась, даже когда жила с ним на разных континентах.

Вместе они приезжали в шестидесятых в Москву, по приглашению Союза писателей. Считается, что эта поездка и интервью, которые давали в СССР и во Франции философы, сильно повлияла на потепление отношений между двумя странами. В семидесятом Сартр тяжело заболел — и Бовуар десять лет ухаживала за ним. Не потому что, женщина должна, а потому, что они по‑прежнему были любовью навек.

После смерти главной своей музы сама Симона тоже как будто иссякла. Всю жизнь её сравнивали с неиссякаемым фонтаном энергии. Теперь этот фонтан заглох. Она действительно, как и мечтала в семнадцать, полюбила навсегда, и любовь эта выпила её до дна. Через шесть лет после потери своего чудесного двойника Симона умерла сама.