Женщины Бориса Пастернака и полпогреба картошки
507
просмотров
Писатель часто влюблялся, но в его жизни были две женщины, без которых он буквально не мог жить. Он разрывался между ними, а их, совершенно разных, объединил в один образ — Лары из «Доктора Живаго».

В пивной немецкого города Марбурга кельнер посмотрел на бледного, краше в гроб кладут, иностранца с длинным выразительным лицом, положил в тарелку скворчащие колбаски и неловок пошутил: «Вам ведь завтра на виселицу? Хоть поешьте напоследок». Борис Пастернак, а это был он, поморщился: неприятно, что посторонним видны его терзания. Хотя, и правда, — объясняться с Идой Высоцкой было для него, как взойти на эшафот. Он любил Иду с 14 лет, а она, дочь очень богатого купца, смотрела на него свысока…

«Ида, величавая, просто до трагизма для меня, прекрасная, — оскорбляемая поклонением всех, одинокая, темная для себя, темная для меня, и прекрасная, прекрасная в каждом отдельном шаге, в каждом вмешательстве ветра, в каждом соседстве деревьев», — писал мрачный Пастернак другу из этой немецкой пивной.

Он отказался от колбасок, отправился на встречу с Идой, сделал ей предложении и получил отказ. Считается, что это печальное событие и сделало Пастернака поэтом.

Евгения Лурье

Евгения Лурье Борис Пастернак и Евгения Лурье с ребенком

В 1922 году Пастернак женился на Евгении Лурье. Женя была талантливой художницей и совершенно неподходящей Пастернаку женой. Да, очень красивая (правда, Пастернак считал ее слишком худой), умная, честолюбивая… Да, у Жени было много общего с Борисом, ее называли человеком большого душевного благородства, она разделяла его взгляды и духовные устремления.

Но Пастернак любил порядок в доме, домашние обеды и обожание — и Женя все это тоже любила! Оба мучились от бытовой неустроенности, и оба терпеть не могли всем этим заниматься. К тому же, Лурье боялась стать приложением к мужу, стать просто Женей Пастернак и старалась оставаться независимой.

«Женя ушла встречать праздник в гости, со всей компанией — Асеевым, Маяковским… Я остался за хозяйку, с ребёнком. В шестом часу сынок наш закашлял. Я стал ему греть молоко, по страшной рассеянности делая страшные глупости с примусом… Со встречи праздника вернулись Женя с Маяковским. Он поздравил меня с новым годом», — описывает Пастернак встречу Нового, 1927 года.

Последние месяцы в первом браке Пастернак провел в тяжелейшем кризисе. Он чувствовал себя так, как будто кто-то запер его в тесную, душную камеру. Выхода, казалось, не было…

Зинаида Нейгауз

Зинаида Нейгауз Зинаида Нейгауз

Зинаида была женой великого музыканта Генриха Нейгауза, приятеля Пастернака. Они познакомились с поэтом и начали общаться — сначала без малейшего энтузиазма со стороны Зинаиды. Она вспоминала:

«Мне очень не понравилась жена Пастернака, это невольно перенеслось и на него, и я решила больше у них не бывать… Она всегда была бездеятельна, ленива, и мне казалось, что она не обладает никакими данными для такой избалованности. Мы были совершенно разными натурами, и то, что казалось белым мне, то она считала чёрным. Бывать у них значило терпеть попрание, иногда одной фразой, моих нравственных устоев и идеалов».

Зинаида была Хозяйкой. Она умела заваривать чай, как никто другой. Казалось, что там, где она, сами собой начинают цвести розы и выпекаться пироги. В грозу вокруг нее собирались собаки и дети — они чувствовали, что рядом с этой женщиной никогда не может произойти ничего плохого.

Именно такая женщина и была нужна Пастернаку. Он добивался ее, не стесняясь в методах, и даже выпил однажды пузырек яда.

«…Он остался в ту ночь у меня. Когда наутро он ушёл, я тут же села и написала письмо Генриху Густавовичу о том, что я ему изменила, что никогда не смогу продолжать нашу семейную жизнь и что я не знаю, как сложится дальше, но считаю нечестным и морально грязным принадлежать двоим, а моё чувство к Борису Леонидовичу пересиливает. Письмо очень было жестокое и безжалостное. Я была уверена, что он всё это переживёт, и написала прямо, считая это более порядочным», — вспоминала Зинаида.

Нейгауз получил это письмо в день концерта. Он вышел на сцену начал играть… И вдруг закрыл крышку рояля и расплакался при онемевшей публике. Отменив гастроли, Нейгауз примчался в Москву, но ничего исправить уже было нельзя. Ни любовь мужа, ни два сына не могли ее удержать.

Жизнь Пастернака с Зинаидой была очень счастливой. Они поселились в двухэтажном доме в Переделкино, там родился сын Леня. Пастернак много писал, много работал в огороде и писал довольные письма друзьям:

«В прошлом году мы со своего обширного огорода собрали плоды собственных, главным образом Зининых трудов — полпогреба картошки, две бочки квашеной капусты, 4000 помидоров, массу бобов, фасоли, моркови и других овощей, которых не съесть и за год».

Иногда в Переделкино приезжал Нейгауз. За несколько дней до его приезда Зинаида начинала нервничать. «Ейный приезжает», — объясняла нянька. Вознесенский, который бывал дома у Пастернаков, с изумлением описывал эти застолья: во главе стола Зинаида, по правую руку Пастернак, по левую Нейгауз…

Ольга Ивинская

Ольга Ивинская Борис Пастернак, Ольга Ивинская

«После войны начался повальный разврат. В нашем писательском обществе стали бросать старых жён и менять на молоденьких, а молоденькие шли на это за неимением женихов. Первым бросил жену Вирта, потом Шкловский, Паустовский и т. д. Покушались кругом и на Борю», — писала Зинаида…

С Ивинской Пастернак встретился в 1946 году. Она работала в редакции «Нового мира», воспитывала двоих детей от двух браков. Ольга начала помогать Пастернаку в работе над «Доктором Живаго». Маленькая, с копной золотых волос, с ножкой 35 размера, Олюся напоминала беззаботную птичку.

Пастернак слепил Лару в с воем романе с двух женщин — со своей жены и с Ольги Ивинской. У Лары тоже все кипело и спорилось в руках, как у жены, и она была такой же таинственной и стойкой, как Ольга. Кстати, в отрочестве у Зинаиды был такой же печальный эпизод, как у Лары: пятнадцатилетняя, она под вуалью приходила в гостиничный номер, который снимал ее сорокалетний дальний родственник. Эту историю Зинаида рассказала Пастернаку на заре их отношений, чтобы он не так уж ее обожествлял, и, рассказала, видимо, зря: он так мучительно ревновал ее к прошлому, что заболел.

А Ольга была простой, нежной, мягкой, романтичной, и в отличие от Зинаиды, которая не интересовалась творчеством мужа, обожала его стихи.

Пастернак оказался в ситуации, которые он, человек-долг, всегда презирал. Он говорил, что не может обманывать жену, но утром снова был у Ольги:

«Жизнь моя. Ангел мой, я крепко люблю тебя».

Она открывала ему двери в том самом синем халате из знаменитого стихотворения: «Когда ты падаешь в объятье в халате с шелковою кистью…»

Зинаида долгое время ничего не замечала. «На вечере поэтов Боря познакомил меня с Ольгой Ивинской, — записывала она в дневник. — …Наружностью она мне понравилась. Манерой разговаривать — напротив, очень не понравилась. Очень уж заигрывала с Борей», — вспоминала она.

Прошло несколько дней после этого знакомства, и Зинаида Николаевна, протирая письменный стол мужа, нашла любовную записку. «Я поняла, что и он сильно увлечён. Мне стало больно. Я понимаю, я виновата во всём. После смерти моего сына от первого брака, которая потрясла меня, я увлеклась общественной работой, забросила Борю, забросила свои обязанности хозяйки и жены».

Со свойственной ей прямотой Зинаида сразу же показала записку мужу. Пастернак просил прощения, написал Ольге прощальное письмо, поклялся здоровьем сына, что никогда больше не будет с ней видеться. Ивинская пыталась отравиться, попала в больницу, настаивала на встрече с Борисом Леонидовичем. На эту встречу поехала Зинаида. «Зина, будь добра!» — попросил поэт, провожая ее. Зина добра не была, но и до скандала не опустилась: «Вы женщина молодая, в вашей жизни ещё всё будет. А у меня Борис Леонидович — всё, что есть, и я буду за него бороться»

Ольга только плакала и твердила: «Он вас не любит».

Свеча горела

Свеча горела Борис Пастернак

Конечно, ничего на этом не кончилось, много, много всего должно было еще произойти. Арест Ольги за то, что она якобы готовила побег за границу вместе с Пастернаком. Ее стойкость во время допросов и пыток — благодаря этой стойкости Пастернак остался на свободе. Его забота о ее детях. Слезы Зинаиды. Освобождение Ольги и ее возвращение к Пастернаку. Публикация «Доктора Живаго» за границей. Тревоги, ревность, мучения. Нобелевская премия. Травля, во время которой обе женщины изо всех сил поддерживали писателя. Его телеграмма в Шведскую Академию:

«В связи с тем, как было встречено присуждение мне Нобелевской премии в том обществе, к которому я принадлежу, я считаю необходимым отказаться от неё и прошу не принять это как обиду».

Его добровольное заточение в Переделкине и нежные письма Ивинской. «Олюша, золотая моя девочка… Я связан с тобою жизнью, солнышком, светящим в окно, чувством сожаления и грусти, сознанием своей вины».

В последний раз они увидятся за неделю до его смерти. Узнав про его инфаркт и стремительное ухудшение здоровья, Ольга приедет в Переделкино, но ее не пустят в дом. А он перед смертью посмотрит в заплаканное лицо Зинаиды и скажет свои последние слова: «Я любил только жизнь и тебя».

Ваша реакция?


Мы думаем Вам понравится