Три страшные истории о духах: нечистый дух, ругающийся матом, одержимость джинном и танец смерти улейских девушек

История о том, как в одну женщину вселился нечистый дух и ругался внутри матом

Ольга Христофорова: 

Когда я в первый раз оказалась в одном уральском селе, в котором живут в основном старообрядцы, то первая же бабушка, к которой я пришла брать интервью, рассказала, что в ней сидит нечистый дух, который называется икота, или пошибка. Тут же она и продемонстрировала: этот голос в ней заговорил. Очень похожий на голос бабушки, но он будто шел изнутри грудной клетки. Она при этом говорила не обычно, а на вдохе, как бы втягивая в себя слова. Это доставляло ей физические затруднения. Она говорила, что у нее болит в районе солнечного сплетения. Голос был такой грубый: «Ну вот, что ты хочешь все узнать! Я больше ничего не буду говорить!» И ругался матом. Хотя самой бабушке уже было за девяносто лет, она была благочестивая, участница молельного собрания — так называемого старообрядческого собора. Она ходила молиться и, по идее, никак не могла материться. А вот икота в ней говорила ругательными словами.

Это было, конечно, жутковато, потому что ни с чем подобным я не стал­ки­ва­лась, когда в человеке вдруг говорит какой-то непонятный голос. Она расска­зала, как к ней попала икота, и это очень трагическая история. Ей, когда она была молодой, посадил эту икоту колдун. Колдуны обычно либо по злобе сажают, либо за какой-то проступок, либо просто рассылают бесов. Бес может войти в человека, когда тот, например, шел и выругался, не перекрестился утром, вышел из дома без молитвы — тогда бес может в тебе поселиться, будет жить, развиваться и мучить тебя.

Она была совершенно невинной девушкой семнадцати лет и однажды у своих дяди и тети, которые принимали гостей, всем разносила питье. Она разносила брагу, а какой-то мужик отказался пить. Этот мужик и говорит: «Выпей сама! Отхлебни!» Он, видимо, боялся, что ему что-то туда намешали, потому что у него была репутация колдуна. А на таких мероприятиях колдуну обычно стремятся что-то подложить, чтобы лишить его способности колдовать. Он не захотел пить и говорит: «Ну-ка отпей сама передо мной!» А она отказа­лась, потому что ей было страшно: «Как же я впереди мужика буду пить?! Это неприлично! Девушка не должна этого делать!» Стоит, глазами хлопает, тут ее дядя подошел и говорит: «Не хочешь пить — не пей, а она пить не будет». Тогда колдун сказал: «А не будет пить, так меня помянет!» И это, конечно, классическая фраза колдуна: «Ты меня попомнишь! Ты меня помянешь!»

Вскорости после этого с ней произошла какая-то странная история. Она белила холсты на пруду, как вдруг услышала жужжание мухи, а с ней случился припа­док. Вообще считается, что икота вселяется в человека в виде мухи или комара или, по крайней мере, он слышит жужжание перед тем, как с ним такое случа­ется впервые. Но муха в нее не попадала. Она лишь увидела муху, и тут же с ней случился припадок, после чего она заболела. Лежала, не могла никак прийти в себя некоторое время. Потом родители возили ее к лекарке, лекарка сказала: «Я заглушу на семь лет! Заглушу икоту в ней на семь лет!» Семь лет она жила хорошо, но через семь лет икота в ней заговорила. У нее уже были маленькие дети, она была замужем. Через какое-то время ее снова лечил кол­дун, он сказал: «Я тебе дам заговоренного вина, ты должна будешь ее родить». Считается, что икоту колдун изгоняет таким образом, что женщина ее рожает, как ребенка. После чего ее нужно взять, положить в туесок и в печке сжечь с молитвой «Воскреснет Бог!». Она должна гореть синим пламенем, кричать на разные голоса. Потом пепел нужно положить в сухое место, потому что, если он попадет в сырое место, то снова оживет и войдет в свою хозяйку.

Моя собеседница рассказала о том, что что-то такое родилось, она это в тряпичку завернула и под лавку положила. А наутро встала, а там нет ничего — просто тряпочка свернута, а как будто бы то, что в тряпочке было, вышло. Она считает, что икота опять в нее вселилась. И с тех пор она в ней сидит, мучает ее и не дает толком дышать. Она заставляет ее задыхаться, она разговаривает, а если какая-то еда не нравится этой пошибке, то она начинает мучить разными болями, ходит по телу (по рукам, по ногам), как бы тычет изнутри. И так было до самой смерти моей собеседницы, уже за сто лет ей было.

К людям с икотой тут двоякое отношение. С одной стороны, ее боятся женщины, особенно средних лет. Они боятся заразиться, они боятся, что на них перейдет икота, потому что считается, что это больше женская штука. К мужчинам она как-то не особенно липнет, а вот к женщине может перейти. Поэтому некоторые собеседницы в этих местах отказывались разговаривать об икоте. Спрашивали: «А что? Почему спрашиваешь? У кого-то из родни, что ли, это есть? Зачем тебе вообще знать об этом? Не хочу даже об этом говорить, чтобы не привлекать разные нечистые силы!»

А с другой стороны, молодые люди, подростки, дети над такими людьми пытаются подшучивать, провоцируя их припадки, развлекаясь. И страшно одновременно, и жутко, и смешно, и как-то возбуждает. С помощью каких-то ключевых слов, с помощью резких звуков они пытались вызвать у благочести­вой старушки припадок ругани или странные звуки, которые издает икота, и в ужасе, смеясь, разбегались.

При мне один человек, даже уже вполне немолодой — сосед моей собесед­ницы, — решил показать фокус. Когда мы беседовали с этой бабушкой (уже в другой раз), он вышел из своего дома и рассказал, что в первый раз, когда он услышал, что в ней заговорила икота, очень испугался. Он со своим прияте­лем как раз чем-то ей помогал — то ли картошку привез, — она их угощала, и тут в ней заговорила икота и стала ругаться на одного из них. Они очень испугались: «Что это?! Что это?!» А потом им сказали, что это не бабушка ругается, а в ней икота. И этот немолодой сосед сказал, что что-то сверхъ­естественное есть рядом с нами. И буквально проводил эксперимент. Он стал мне на ухо произносить слово «лягушка», а считается, что икота, или пошибка, не любит слов «рыбка», «лягушка» и некоторых других, потому что она по своему происхождению связана с этими животными. И когда он на ухо начал говорить «лягушка», бабушка вдруг начала ругаться на него. Я думаю, что она просто начала ругаться, потому что, когда при тебе кто-то что-то на ухо шепчет, это некомфортно и, естественно, вызывает резкую реакцию. Тем более если этот сосед ей несимпатичен. Скажем, он пьющий, поэтому она его недолюбливает. Разные бывают отношения между соседями. А для него это подтверждение того, что это икота слышит слова, которые говорятся мысленно или очень тихо.

История о повесившихся девушках, танцующих танец смерти

Александра Архипова:

В любой культуре есть свое представление о страшном. В любой культуре есть свои страшные персонажи и четкие правила, которые надо соблюдать, чтобы тебя не съел демон. И каждый носитель культуры хорошо знает правила: что надо и можно делать, а чего нельзя ни в коем случае.

Такие правила есть и у бурятских групп, которые достаточно сильно различа­ются между собой. Одно из них: не надо ходить ночью во двор. Когда солнце село, надо закрыть ставни и сидеть дома. А если уж ты оказался во дворе, то следи, чтобы за тобой в дом не проникло маленькое черное существо с одним глазом во лбу, похожее на котенка. Это такое проказливое существо ада. Оно потом доставляет много неприятностей в хозяйстве: шумит в подполе, пугает детей.

Если ты не просто пошел во двор, но зачем-то гуляешь ночью по деревне, то обязательно обходи стороной черные двухмерные покачивающиеся тени без ног. Это духи недавно умерших, они называются бохолдой. Пересекать им путь не стоит.

В случае, когда ты идешь по бурятской деревне и встречаешь огромную свинью, нужно быстро обойти ее и посмотреть, есть ли у нее хвост. Если хвост есть, то это просто соседская свинья сбежала. А если хвоста нет, то дело плохо. Тебе встретилась гигантская свинья-оборотень, которая хочет выпить твою душу, их называют хамхой. От таких оборотней нужно срочно убегать.

Если правила соблюдать, то этих существ можно не бояться. Но существует одно большое исключение. В 2010 году мы приехали в экспедицию за поселком Бохан в Иркутской области. И там мы услышали историю, которая пугала людей по-настоящему.

Давным-давно в деревне Улей жила девушка, которую родители выдали замуж против ее воли. После свадьбы она сбежала назад к родителям и попросила принять ее обратно. Родители на это ответили ей: «Выдана — значит, выдана! Живи теперь с ним». И она пошла в сарай и повесилась. Через какое-то время другая девушка оказалась в похожей ситуации и страшно переживала. И в этот момент к ней явилась первая девушка из Улея и уговорила ее покончить с собой. А потом они вместе уговорили уйти из жизни еще одну девушку, еще одного юношу, а потом еще и еще.

В моменты, когда ты испытываешь сильные душевные терзания, ты начинаешь слышать звуки бурятского танца ёохора, видишь огни, а потом появляются и эти многочисленные девушки, приглашающие тебя танцевать. И те, кто соглаша­ется пойти с ними, пропадают навсегда.

Они забирают молодых людей, которые испытывают очень сильные эмоции. В тот момент, когда юноши и девушки находятся в крайнем смятении, заду­мываются о самоубийстве, к ним приходят улейские девушки и затягивают их в свой танец смерти. Они завлекают людей, находящихся в отчаянии, своим радостным хороводом, веселым бурятским танцем, который исполняют на любых праздниках.

При этом их поведение сильно отличается от поведения других демонических персонажей. Они просто вмешиваются в твою жизнь, и с ними ничего нельзя сделать. Единственный способ совладать с ними — это искусственно поддер­живать бодрое состояние духа, имитировать веселье.

Люди, которые рассказывают об улейских девушках, часто отмечают, что те не виноваты в своей судьбе. Они не совершали никаких проступков, а просто не совладали со своими чувствами. И они забирают тех, кто тоже ослабил эмоциональный контроль, поддался своим эмоциям. Идея, что необходимо изо всех сил контролировать свои эмоции, характерна для бурятско-монгольских культур.

Одна наша информантка рассказывала, как в молодости работала тракторист­кой. Она работала без сна и отдыха трое суток подряд. Сил у нее уже почти не осталось, но и оставить работу она не могла. Вдруг она услышала звуки ёохора, увидела огоньки вдалеке и поняла, что за ней пришли улейские девуш­ки. Тогда она бросила трактор, убежала в деревню и всю ночь сидела при зажженном свете с друзьями.

В той экспедиции, где мы узнали про улейских девушек, мы попали в одну деревню, где произошла большая трагедия. Молодой человек пришел из армии и через какое-то время покончил с собой. А затем еще один юноша поступил так же. Когда мы приехали в эту деревню, она была словно вымершая. В пол­день все ставни были закрыты, никого не было на улице, все безумно боялись. Мы с трудом нашли учителя физкультуры, который пояснил нам, что никто не будет с нами разговаривать, все очень боятся, потому что в деревню пришли улейские девушки. И совершенно невозможно с ними справиться. Не суще­ствует никакого правила, как от них избавиться. Если они придут, они будут забирать и забирать всех, у кого мрачные мысли. Одни поехали за шаманом, другие поехали за священником, третьи сидели большими компаниями и устраивали пир во время чумы, пытаясь веселиться, потому что всех охватил чудовищный страх. Это как фильм «Звонок». За тобой идет мертвая девушка, и не существует способа ее остановить, потому что волна самоубийств ее при­влекла. И это самая страшная история, которую я видела и слышала в своей жизни, потому что, в отличие от остальных историй, эта по-настоящему влияет на поведение людей и по-настоящему пугает.

История о джинне

Дмитрий Опарин:

Год назад мы с моим другом-муллой поехали к одной таджикской семье. Это была неполная семья: женщины остались в Таджикистане, а мужчины рабо­тали здесь на стройке. Они жили на окраине Москвы, в Бутове, в не­сдан­ном многоэтажном жилом доме — там даже лифт еще не был запущен, хотя было уже тепло и было электричество, а сами они занимались отделкой. В какой-то момент они позвонили моему другу-мулле, потому что решили, что самый младший из них, которому еще не исполнилось 18 лет (ему было 17 с чем-то), одержим, в него вселился джинн, его нужно спасти.

Вообще экзорцизм и одержимость джиннами — это довольно распространен­ное явление в разных мусульманских культурах. У нас на Северном Кавказе, например, есть Центр исламской медицины, где изгоняют джиннов. И подоб­ные учреждения есть во многих других мусульманских регионах мира или даже в городах вроде Лондона, где много мигрантов. В Москве таких специ­альных центров нет, но есть люди, которые изгоняют джиннов, — муллы. Чаще всего это таджики.

И вот мы приехали на моей машине к этой таджикской семье. Заехать на тер­риторию стройки было сложно: обычно туда посторонних не пускают. А эту стройку охраняли чеченцы. Мулла вышел из машины, поговорил с ними, они сразу поняли всю серьезность ситуации и пропустили нас.

Обряд начался прямо в машине. Я сидел на водительском сиденье, мулла — на сиденье пассажира, трое человек — сзади: дядя, отец и между ними сам пациент, парень. Он практически ничего не говорил, только стонал. А мулла должен был читать Коран. Ключевой способ изгнания джинна — это чтение определенных сур Корана. Мулла читал нараспев, а парень брыкался, бился в моей машине, и его держали отец и дядя. Я видел очень много обрядов экзорцизма, но, думаю, этот был один из самых динамичных, пациент очень сильно сопротивлялся.

В какой-то момент мулла вышел из машины и пошел к сугробу взять снега, чтобы умыть парня. И тогда тот начал ему кричать на таджикском: «Ты испу­гался меня! Ты меня испугался! Ты боишься меня — убирайся отсюда!»

Тогда все поняли, что очень сложно будет что-либо сделать в машине, и мы пошли на четырнадцатый этаж, где все они жили. Пешком по темной лестнице. И пока мы шли, парень сбежал. Его не могли найти 30 минут. Он просто не хотел взаимодействовать с муллой. И мулла сказал: «Пока я здесь, он не вернется». И стал читать Коран в пустой комнате. А еще прочитал Коран на воду и оливковое масло, потому что оливковым маслом трут лицо, руки и ноги одержимого, а воду дают ему пить.

В конце концов парень пришел. Его держали четыре человека, он брыкался, кричал, а мулла просто читал суры. И парень успокоился. Но что меня больше всего удивило — он как будто онемел, он перестал говорить. Мулла впослед­ствии объяснял это тем, что за парня говорил джинн. Он потерял голос джин­на, и к нему должен был вернуться его собственный, человеческий голос.

Я хорошо запомнил эту маленькую историю, потому что она довольно динамичная и потому что я испытывал большую эмпатию к этой семье — и к дяде, и к отцу, и к этому молодому мальчику, который впервые оказался в России: зимой, в Бутове, на стройке, в недостроенном многоэтажном жилом доме. Все вместе это имеет и какое-то обыденное мигрантское социальное измерение.

Но давайте вернемся к джиннам. Согласно Корану, Бог создал джиннов, людей и ангелов. Джинны созданы из бездымного огня. И они есть везде. Можно сказать, что они как микробы: мы их не видим, но они есть. Мир джиннов параллелен миру людей, там есть женщины и мужчины, взрослые и дети, русские и англичане, мусульмане и немусульмане, больные и здоровые и так далее. Джинны вселяются в человека при самых разных обстоятельствах. Например, в момент испуга или если человек куда-то не туда пошел, не туда наступил — на помойке, в заброшенном здании. Когда я обсуждал одержи­мость с муллами, постоянно всплывала тема аморальности. Джинны могут поджидать человека на дискотеках, в барах, в местах, где употребляется алкоголь, наркотики и происходят прочие непотребства.

Вселившись в человека, джинн начинает ему мешать. У тебя трясутся руки, тебя тошнит, все разваливается на работе, в повседневной жизни, во взаимо­отношениях с близкими людьми. Но главное — джинн мешает тебе быть мусульманином: не дает ходить в мечеть, где тебя начинает рвать и все тело болит, не дает тебе слушать Коран, не дает тебе общаться с людьми с сильным иманом (верой). И тогда люди обращаются к муллам, которые приходят и читают Коран, чтобы джинн покинул человека.

Разные муллы делают это очень по-разному. Но главное — у них совершенно разные представления о том, стоит ли разговаривать с джиннами. Джинны ведь очень хитрые. Им пять тысяч лет. Они намного умнее и хитрее нас и всегда найдут способ нас обмануть. Соответственно, одни муллы считают, что разговаривать с ними бессмысленно. Другие, наоборот, увещевают их. Сначала стараются понять, кто этот джинн: на каком языке с ним надо разговаривать, мусульманин он или нет. Если это не мусульманин, то мулла стремится обратить его в ислам. А если это мусульманин, то он его увещевает и говорит, что мусульманин не может вредить мусульманину: «Ты должен выйти из этого человека! Ты не должен больше причинять ему боли!»

При этом многие муллы говорили мне, что джинны могут вредить им самим. Например, этим летом один таджикский мулла в Иркутске рассказал мне, что у джиннов есть свои ФСБ, КГБ, ЦРУ. Это метафора, конечно. Они следят за миром людей и муллами — своими противниками: «Ага, вот это наш враг!» И, соответственно, каждый мулла должен выстраивать свою собственную защиту, например совершать дополнительные намазы, молитвы, зикр, то есть поминание Аллаха, в целом вести благонравный образ жизни, избегать любого харама и так далее.

И тут есть один очень важный момент. Я общался со множеством мулл, которые занимаются экзорцизмом, — киргизскими, таджикскими, узбекскими, северокавказскими. Никто из них не является каким-то безумным мракобесом. Они все прекрасно понимают, что такое медицина, и очень многие из тех людей, которые к ним обращаются, при этом ходят в больницы, делают опера­ции, пользуются услугами психиатров и психотерапевтов. Просто для них есть еще такая вот религиозная поддержка. И все эти разные инструменты в крити­ческой ситуации становятся актуальными для людей и не противоречат друг другу.

Если то, что я рассказываю о джиннах и экзорцизме, услышит какой-нибудь имам Московской соборной мечети, он скажет, что все это безумная деревен­щина, дискредитация ислама и так далее. Но особенность антропологии заключается в том, что мы не исламоведы и не корановеды. Нам интересен не ислам — нам интересны мусульмане. То есть люди вместе со всеми их переживаниями, ошибками, загонами и противоречиями.