Анархистка Маруся Никифорова: «гроза буржуев» и лихая атаманша приазовских степей

Юность

Родилась наша героиня в Черниговской губернии в семье крестьян в 1890 году — именно это место, дата и происхождение подтверждаются полицейскими документами. К 14-ти годам оказалась на заработках — сменила одну за другой несколько не самых приятных профессий. То торговала на рынке, то работала нянькой, то мыла бутылки на заводе алкогольных напитков. Не самая интересная и приятная жизнь. Поэтому к 1907-му Маруся уже активно участвовала в анархистском подполье.

Она примкнула к самой радикальной фракции — сторонникам безмотивного террора, или «безмотивникам». Смысл простой: убивай, жги, грабь любого буржуя. Даже самый бессмысленный акт террора будет подтачивать основы ненавистного государства и приведёт к его падению. Никифорова увлечённо взрывала дорогие магазины и вагоны первого класса, «экспроприировала» на благо революционного движения.

В том же 1907-м её поймали и посадили в тюрьму — Маруся попала в камеру к таким же революционеркам. Вела она себя странно — одновременно дерзко и стеснительно. Например, мылась частично одетой и время от времени стремилась к уединению. Логика сокамерниц была простая — если человеку есть что скрывать, он шпик (тайный агент полиции) или провокатор. Марусю припёрли к стенке, надавили, и та призналась — мол, я гермафродит, в медицинском смысле. После этого доверие сокамерниц было восстановлено.

Летом 1909 года Никифорова совершила групповой побег в компании 12 революционерок и эмигрировала в Европу.

Там ей якобы пересадили гормональные железы, что окончательно сделало её «женщиной». История не совсем понятная. Слабо верится, что о нетривиальной биологической особенности Маруси не знало начальство тюрьмы и что слухи об этом до последнего не просочились в камеру. Да и для таких смелых операций было еще рановато. Скорее всего, Маруся на ходу придумала объяснение своему фриковатому поведению, пока оно нечаянно не подвело её под расправу.

На полях Гражданской

После февральского переворота Никифорова в числе многих политических эмигрантов вернулась в Россию. В Петрограде она активно действовала в числе местных анархистов. Но после неудачного выступления ультралевых летом 1917 года Маруся уехала на Украину. Там она встретила Махно и создала собственный анархистский отряд. В столице тем временем бурлили революционные события, и радикалы вроде Никифоровой вновь оказались на легальном положении. Пока что.

Отряд рос довольно быстро. На пике в распоряжении Никифоровой была тысяча человек, передвигавшихся на поездах, состоявших в сумме аж из 105 вагонов. У Маруси были пулемёты, три орудия и броневики.

По меркам конца 1917-го — начала 1918-го это была внушительная сила.

И как любой такой командир, Маруся время от времени конфликтовала с местными большевиками и даже расстреливала излишне несговорчивых должностных лиц. Как, например, начальника Елисаветградского военкомата. Подчас это имело серьёзные последствия. Так, в том же Елисаветграде действия Никифоровой спровоцировали бунт, который потом ей же пришлось и давить. Впрочем, сомнительно, чтобы человек психологического склада Маруси Никифоровой не получил от этого своеобразного удовольствия.

Суд

Весной 1918-го отряд нашей героини был практически уничтожен в боях с наступающими немцами. Теперь атаманшу можно было достать — чем и не преминули воспользоваться раздражённые её действиями большевики. Марусю арестовали пару месяцев спустя.

Но демонстративно стереть в порошок известную разбойницу было нельзя — красные ещё не захватили абсолютную политическую власть в стране. А анархисты подняли такую кампанию в защиту Маруси, что она могла ожидать суда на свободе. Чтобы скоротать время, Никифорова училась живописи в одной из московских студий Пролеткульта и посещала съезды анархо‑коммунистов.

Сам процесс тянулся до января 1919 года. Обвинительная часть разваливалась на глазах. Во-первых, суд не мог вызвать самых ценных свидетелей — они были или в могиле, или на войне, или на занятой противником территории. Во-вторых, у Никифоровой имелись серьёзные покровители. Не только анархисты, но и, например, Антонов-Овсеенко — командующий всеми вооружёнными силами красных на юге страны. С ним подсудимая познакомилась ещё в эмиграции. Поэтому с обвинениями в грабеже и немотивированных расстрелах дело не клеилось.

В итоге Марусе фактически погрозили пальчиком — за неподчинение Советам на местах запретили занимать ответственные посты на полгода.

Конец

Буйный нрав Никифоровой не позволял ей спокойно сидеть в Москве. Она отправилась обратно на Украину — к уже знакомому Нестору Махно. Там она честно «отбыла» свои шесть месяцев отлучения от командных должностей, готовя батьке агитационные речи. Затем Маруся во главе отряда в 20 подпольщиков-диверсантов отправилась в Крым. Оттуда она планировала пробираться в Таганрог, и ни много ни мало взорвать ставку Деникина.

Но от сомнительной радости встречи с Марусей Никифоровой Деникин был спасён. В августе в Крыму её схватила контрразведка белых. У них не имелось ни анархистов, с которыми надо считаться, ни марусиных личных знакомых среди генералов — ни необходимости формировать идеально доказанное обвинение. Поэтому они, недолго думая, и повесили нашу героиню в сентябре 1919 года.