Начало Великой Отечественной войны
ВОВ началась с поражения войск Северо-Западного фронта в Прибалтике. Поражение было совершенно сокрушительное, и уже на четвертый день войны группа Манштейна захватила мосты через Двину, то есть разбила советские войска, и затем заняла Остров, Псков и так далее. В результате сражение в Прибалтике закончилось полным разгромом войск Северо-Западного фронта, в окружении оказался и командующий фронтом, и его штаб. Советские войска потеряли 2,5 тысячи танков в этом сражении. Хотя говорят о немецком превосходстве, в принципе, действовали 4-я и 3-я танковые группы. 3-я танковая группа Гота нанесла удар и через Прибалтику пошла замыкать клещи вокруг Минска с Гудерианом, а 4-я танковая группа пошла на Ленинград. И вот с выходом к Лугскому оборонительному рубежу начались, собственно говоря, бои на дальних подступах к Ленинграду.
В 4-й танковой группе было около 700 танков, то есть там было два танковых корпуса: Рейнгарда и Манштейна. На четвертый день Манштейн вышел к Двине, потом севернее вышел Рейнгард. Они разбили в боях советские 3-й и 8-й механизированные корпуса, которые, кстати, были вооружены танками КВ.
На Финском направлении дело было сложнее. Во-первых, Гитлер хотел, чтобы финны выступили против Советского Союза. Финны выступать, в общем-то, не стремились, хотя их предупреждали, но никаких конкретных задач не было. То есть перед войной были поездки офицеров генерального штаба Финляндии в Германию, обмен какими-то военными делегациями, но никаких задач или каких-то обсуждений конкретных операций германский генштаб с финнами не вел.
Финны оказались в очень двойственном положении. Во-первых, потому что была Финская война 1939 года, которая имела конкретные цели советизации Финляндии. И причина этой войны была, в первую очередь, не то что отодвинуть границу от Ленинграда, как говорят («дальнобойные орудия финнов в случае войны могли бы обстреливать Ленинград», хотя всю войну финны Ленинград не обстреливали), а в том, что Финляндия отказалась от ввода контингента советских войск на свою территорию, отказалась подписать такой договор, который подписали перед этим Латвия, Литва и Эстония. То есть финны прекрасно понимали, что ввод советских войск означает практически советизацию Финляндии. И это было подтверждено, потому что в 1940 году, когда Молотов вел в ноябре переговоры с Гитлером, он прямо говорил, что «мы хотим финский вопрос решить по примеру стран Прибалтики». И финны информацию об этом тоже получали, то есть у них был выбор из двух сил: Советский Союз под боком, который оказывал постоянное экономическое и политическое давление на Финляндию, в том числе разорвал договор о поставках в Финляндию, либо Германия, которая доминировала в Европе. Никто другой им помощь оказать не мог.
Финны стремились сохранить свой нейтралитет, но они были и в очень такой невыгодной позиции. И 22 июня, когда немецкие войска напали на Советский Союз, первым делом финские послы кинулись во все посольства доказывать, что Финляндия — нейтральная страна, которая не собирается участвовать в этом конфликте. И Берлин, и Лондон признали Финляндию таковой. Но в соответствии с нашими довоенными планами 25 июня 1941 года советская авиация начала воздушную операцию против Финляндии, то есть 25, 26 июня мы бомбили финские города, заводы и так далее. После этого финны объявили нам войну. 26 июня, через четыре дня после нападения.
Финские солдаты пересекают границу с СССР, 1941.
Эти события происходили до 22 июня. Но самое смешное, что советские танковые корпуса, механизированные корпуса Ленинградского военного округа: 1-й механизированный корпус, 10-й механизированный корпус получили командование к развертыванию на границе с Финляндией еще 17 июня. И даже 22 июня сделали попытку вторгнуться на финскую территорию. Другое дело, что все это не получило развития ввиду того, что на пятый день немцы уже вошли в Минск и так далее.
А в это время финский посол в Москве посещал Молотова и заявлял: «Мы — нейтральная страна, мы не собираемся участвовать в этом конфликте» и так далее. Тогда товарища Сталина это не устраивало. У нас были довоенные планы, где было расписано, кого на какой день надо разгромить, когда мы выйдем к Хельсинки, когда мы выйдем к Кракову, когда мы выйдем к Бухаресту. И первые три дня мы пытались выполнить эти планы, воплотить их в жизнь.
Оборона Ленинграда
Псков взят, Двина форсирована, Манштейн движется в сторону Ленинграда…
На Лужском рубеже немцы простояли еще почти месяц. То есть, когда они попытались пойти прямым, кратчайшим путем на Ленинград, на Лужском рубеже им оказали упорное сопротивление. А после того, как корпус Рейнгарда совершил маневр, который, в общем-то, с военной точки зрения считался невозможным (то есть они повернули на северо-запад, по болотам, лесам, 41-й корпус прошел вдоль Луги, вышел в переправу южнее Кингисеппа, захватил плацдармы), Манштейн прорвался в районе Шимска. У стен Ленинграда немцы были к началу сентября.
Для советского народа блокада началась в начале 1942 года. Это была блокада не только немецкая, но и информационная. После того, как замкнули кольцо, советские дипломаты рассказывали, что все это ложь, домыслы. Люди, которых успели эвакуировать, которые уехали за Урал, за Волгу, писали в Ленинград письма, жаловались, как им там плохо живется, просили прислать им шоколадных конфет, чтобы побаловать детей. Они не имели представления, как складывалась ситуация.
Последствия первого артобстрела, сентябрь 1941. Фото Вс. Тарасевича.
Надо сказать, что, собственно, в Ленинграде происходили тоже малоприятные события — пожары на продуктовых складах. Что было, вероятнее всего, все-таки диверсией или результатом авиационных ударов, поскольку это способствовало созданию той тяжелой продовольственной обстановки, которая наблюдалась на протяжении всей блокады.
Могло быть и то, и другое, но осенью 1941 года организация ПВО была просто безобразной, вплоть до того, что ленинградские зенитчики расстреляли дивизию Байдукова, которая летела бомбить Берлин, самолеты ТБ-7. Они просто не знали, что это за самолеты, хотя они залетали с Пушкина. Командиры не знали своих секторов. Через одни сектора немцы пролетали свободно, потому что этот сектор никому не распределили, и в другие сектора залетали собственные самолеты-истребители, потому что не знали, что это сектор зенитной артиллерии, их сбивали и так далее, и так далее. В этом смысле тут могли быть и диверсанты, но и бомбардировки были немецкие точные. Они же тогда наносили успешные удары по флоту, затопили «Марата», ряд эсминцев и так далее. Хотя «Марат» числился в строю советского флота, у нас даже официально считалось, что ни одного линкора флот во время войны не потерял.
До января 1942 года вопрос о снабжении города не решался, тем более ведь известно, что октябрь — ноябрь 1941 года город просто собирались бросить, потому что немцы в это время по результатам первого этапа операции «Тайфун» разгромили три фронта, создали Вяземский «котел», вышли на непосредственные подступы к Москве. И командование Ленинградским фронтом, Хозин и Жданов, получили прямое указание — прорвать блокаду и вывести войска спасать армию. Эти войска вести на помощь Москве, город заминировать, взорвать все, что можно: предприятия, канализацию, дома, флот…
По статистическому исследованию, проведенному российским Генеральным штабом, потери в битве за Ленинград составили почти 3 миллиона человек (чисто военные, без гражданских): убитыми, ранеными, пропавшими без вести. Потери чисто жителей Ленинграда всегда оценивались более миллиона человек, но и они не подсчитаны досконально.
Одним из недостатков Красной армии было как раз неумение оборонять города и населенные пункты. Смоленск — город-герой. Масштабное Смоленское сражение длилось почти два месяца, но ведь сам Смоленск не обороняли. Красная армия оставляла города. Минск не обороняли. То есть в поле вели бой. Если потерпели поражение, вывозили ценности, что-то взрывали, что могли, и оставляли город без боя. Первый раз, когда действительно стали оборонять город вплоть до городских боев, это был Сталинград. Результат всем хорошо известен — в Сталинграде завязли. Да, город погиб, но и 6-я армия там тоже погибла.
Ну и немцы, собственно, когда вышли на Москву в ноябре 1941 года, они ведь не ломанулись. У них была возможность ударить по Москве, когда начались паника и бегство, они просто хотели довести концентрацию войск до конца, но тем не менее они в Москву не побежали в тот момент, понимая, в какие кровавые это может вылиться последствия. И Гитлер не ставил задачу Ленинград брать штурмом, понимая тяжесть городских боев.
Уже с октября в городе было население больше 2 миллионов вместе с беженцами. Ввязываться в этот мегаполис и, потом, вот про Киев говорят: Киев мы тоже фактически не обороняли, укрепрайон был перед Киевом на том берегу, его обороняла армия Власова, 37-я, а когда немецкие войска вошли в Киев, город начали взрывать, на воздух взлетел весь Крещатик. Это «замечательная» операция, которой мы гордимся: что радиофугасы заложили, взорвали немецкие штабы, якобы. А сколько там жителей взорвалось — об этом нигде не написано. Нет, если б мы даже сдали город немцам, если б мы его не обороняли, у ленинградцев вообще не было выхода, потому что у товарища Сталина была идея, особенно в октябре: армия прорывается на помощь Москве, город взрывается и оставляется. У немцев была другая идея: окружаем город колючей проволокой, минными полями; принцип один — немецкая армия и немецкий народ не будет кормить Ленинград. А какой был выбор у ленинградцев? Только сражаться.
При всем при том Ленинград оттягивал на себя достаточно большую немецкую группировку войск, потому что если бы Ленинград сдался, то они бы развернули эту группу на Москву, и последствия были бы достаточно очевидными, то есть освободившихся войск уже хватило бы для решения окончательной задачи.
Очередь за водой. Фото Б. Кудоярова, декабрь 1941.
Почему вот эта вся кровавая война вокруг Ленинграда вызывает такое удивление? Самый решительный штурм города с участием 41-го танкового корпуса происходил в сентябре 1941 года. Штурмовали Ленинград одиннадцать дивизий. Вплоть до 1944 года Ленинград в блокаде держали девять немецких дивизий, ни одной танковой там не было. В самом Ленинграде находилось от 27 до 30 дивизий.
Вообще весь фронт от Ленинграда до озера Ильмень, то есть по Волхову, держала одна-единственная 18-я армия, в которой было 35 дивизий (в разное время по-разному), причем эта армия слабела год от года, поскольку она закопалась в глухую оборону, там были дивизии сокращенного состава. В 1942 году вся новейшая техника шла, естественно, на Южный фронт, Кавказ и Сталинград, то есть эта армия снабжалась по остаточному принципу, в то время как она держала оборону и против Ленинградского фронта, и против Волховского. Волховский фронт — это тоже 35 — 40 дивизий. Волховский фронт проводил знаменитые Любанскую и Синявинскую операции. Два фронта, постоянно взаимодействуя, атаковали немецкие войска. Поэтому войск в Ленинграде было много, да и сам двухмиллионный город, огромная промышленность военная.
С июля месяца ленинградская промышленность, к примеру, Кировский танковый завод выпускал десять танков КВ ежедневно. С августа месяца все они шли на Ленинградский фронт решением Сталина.
Чем поражает еще Ленинградская оборона — что, в принципе, до 1943 года там никакой обороны не было, там не оборонялись ни дня, там ежедневно ходили в атаку. Приходили пополнения и ходили в атаку. По разу, по два раза в день на всех направлениях. И Жуков, когда пришел, тоже сказал, был у него главный принцип — бить противника, атаковать на всех направлениях. Жуков-то был всего три недели командующим фронтом, и главную задачу он не решил. Его послали туда не спасать Ленинград, ему поставили задачу прорвать блокаду совместно с маршалом Куликом, который командовал 54-й армией, как раз со стороны Волхова должен был прорвать к Ленинграду. Но Жуков в это время атаковал южную сторону, у него была задача ликвидировать Красносельскую группировку противника. Знаменитые жуковские десанты, которые погибли там, до двух тысяч человек, когда он говорил: «Вот сюда роту мне высадите и не затевайте никаких десантных операций, артподготовки не надо, чтобы противник не засек, авиационного прикрытия не надо, чтоб было внезапно». Потом он пишет: «Каким-то образом немцы узнали, что мы высаживаем десант». Десант высаживается, уходит в сторону Петергофа и пропадает поголовно, то есть все погибли. «Но десантники погибли не зря, они нанесли противнику урон». Какой урон — неизвестно.
Прорыв блокады Ленинграда
«Невский пятачок». Фотография Вс. Тарасевича, сентябрь 1941.
Отдельная песня — Невский пятачок. Его создали по приказу Жукова как раз тогда, когда с Куликом он должен был прорывать оборону. На самом деле он послал туда всего одну дивизию и одну бригаду. Эти дивизия и бригада переправились, совершенно без противодействия противника переплыли реку, вышли на левый берег, но дальше двинуться не смогли, потому что немцы их затормозили. Вот образовался пятачок. По площади этот пятачок соответствовал батальонному узлу обороны. В отдельные месяцы, особенно октябрь — ноябрь, туда втискивали до семи дивизий, которые ничего сделать не могли, и вот в этом скученном пространстве ежедневно ходили в атаку. Через три дня от дивизии оставалось 170 человек, 120 человек… Приходила следующая дивизия.
А у немцев там было два укрепрайона на флангах и впереди противотанковый ров, наш же, который мы без обороны оставили, и ГЭС, бетонированный узел сопротивления, который простоял до 1944 года. И самое главное, что Невский пятачок так никакой роли и не сыграл потом в прорыве блокады и так далее. Даже когда в 1944 году немцы его ликвидировали, оттуда никакого продвижения не было, потому что за это время немцы его так блокировали со всех сторон минными полями, пулеметными точками, заграждениями и так далее. Невский пятачок удерживала постоянно с немецкой стороны одна дивизия. У нас там сидело семь дивизий. 177-я дивизия двадцать дней там провела. Через двадцать дней от нее, это один пример, вывезли командира, комиссара и командиров полков — всех, кто остался жив. За это время они успели построить только одну землянку, все остальное время они ходили в атаку.
