Большая игра Англии и России: охота за жемчужиной короны

На практике же, в «живых картинах» — обман, взаимное недоверие, коварство, кровь и гибель целых стран. Пожалуй, лучший тому пример — борьба России и Британии за Среднюю Азию и Индию, которыми ни одной из этих империй не суждено было долго обладать.

В начале XIX века Англия прониклась уверенностью: рано или поздно Россия попытается похитить из ее короны лучшую жемчужину — Индию. Уверилась и стала заранее защищаться всеми силами: шпионскими, дипломатическими, пропагандистскими. Петербург ответил тем же. Так началась Большая игра — захватывающая и авантюрная холодная война двух крупнейших империй эпохи.

Ясным апрельским утром 1810 года все население большой белуджской деревни Фехредж сбежалось на диковинное зрелище — караван из 12 верблюдов и вооруженная охрана сопровождали скромного странствующего муллу. В Фехредже редко видели таких гостей: их отпугивали разбойники, которыми всегда кишело Иранское нагорье.

Путешественник направился прямо к местному хану и вручил ему рекомендательное письмо от правителя предыдущего селения, которое он проезжал, — таков был обычай. Но вот текст этого послания, торжественно прочитанного вслух, поразил собравшихся. Оно гласило: податель сего явно не является тем, за кого себя выдает. Это, несомненно, знатный господин. Возможно, даже принц, который отказался от роскошной жизни, чтобы ходить по земле и славить Аллаха. Естественно, жители Фехреджа тут же столпились вокруг муллы и засыпали его вопросами. Возник всеобщий шум, неразбериха, и вдруг какой-то десятилетний мальчишка крикнул: «Вглядитесь, он вылитый англичанин!»

Так был разоблачен 20-летний лейтенант 5-го Бомбейского пехотного полка Его Величества Генри Поттинджер. От смерти его спасла лишь снисходительность хана, которого дерзкий маскарад очень позабавил. В самом деле, подумать только: неверный, едва знающий арабский язык, прошел сотни километров, выдавая себя за муллу, давая советы и участвуя в богословских диспутах!

Хотя Поттинджер и был разоблачен, но до персидской границы оставалось немного, а там под властью дружественного англичанам шаха ему уже ничто не угрожало. Так миссия была выполнена — стартовав в Калате, порту на самом юге Белуджистана, он проследовал по южной дороге в Персию и исследовал один из путей, по которому в Индию могла бы прийти русская армия. Его товарищ, капитан Чарлз Кристи, отправился северной дорогой — через Афганистан — и тоже справился со своей задачей успешно. Встретившись в столице шаха, друзья попрощались снова — теперь уже навсегда. Поттинджер вернется в Англию героем, а впоследствии станет генерал-лейтенантом и губернатором Гонконга. Кристи останется в Персии в качестве военспеца и падет одной из первых жертв Большой игры, сражаясь против русских войск в битве при Асландузе. Это случится 19 (31) октября 1812 года, в самый разгар общей схватки русских и англичан с Наполеоном.

Русская угроза

Британская делегация при дворе персидского правителя Фетх Али-шаха

Сегодня, в XXI веке, нам трудно даже представить себе, до какой степени Британия XIX столетия боялась российского вторжения в Индию. И ведь не без оснований: то был главный оплот ее богатства, неисчерпаемый источник ресурсов, предмет зависти держав-соперниц. Пока Англия правила морями, она могла не бояться, что какая-либо европейская армия приплывет в Индию. А вот двуглавый орел, раскинувший огромные крылья над Северной Евразией, казалось, способен дотянуться своими когтями до долины Ганга. Тогда в лучшем случае британцев ждет кровавая схватка. А если русские одержат в ней верх, то они завоюют и мировое господство, что, говорят, завещал им еще их неистовый царь Петр.

Так рассуждали многочисленные английские исследователи «российской угрозы» в начале позапрошлого столетия. В 1817 году о ней появилась первая книга — «Очерк о военной и политической мощи России» генерал-майора Роберта Томаса Вильсона, который состоял при штабе Кутузова в 1812-м, а затем проделал вместе с русскими войсками весь Заграничный поход до Парижа. Теперь в своем бестселлере (уж слишком увлекательна была для публики сама тема) он ярко живописал жестокость и дикость недавних союзников, а также легкость, с которой они способны обмануть и покорить доверчивых цивилизованных европейцев.

Вначале подобные рассуждения оставались в Англии уделом немногих паникеров — здесь все еще помнили, как вместе сражались против «корсиканского чудовища». Но спустя пару десятилетий уже мало кто ставил под сомнение коварные замыслы России. Каждое новое продвижение ее войск на Кавказе или в Средней Азии вызывало ужас — казалось, они не остановятся, пока не дойдут до Индии. Только самые беспечные британцы не обвиняли правительство в преступном бездействии. Общественное мнение, мобилизованное прессой на борьбу с «северной угрозой», в свою очередь, оправдало грандиозный шпионаж, развернутый по всей Азии, а также локальные войны против тех индийских княжеств, что сохраняли еще некоторую независимость. Во внутренней британской политике эта карта, естественно, тоже разыгрывалась. Но имелись ли реальные основания для подобных подозрений?

В начале XIX века владения Российской империи и Британской Индии были отделены друг от друга необозримыми пространствами. Территория между Оренбургом и долиной Ганга была неизведанной и опасной. Здесь путника ждали бескрайние степи, безводные пустыни, снежные пики и воинственные мусульмане, с недоверием относящиеся к чужакам. В Индии, лучшие части которой уже прибрала к рукам Ост-Индская компания, сохранялось несколько сильных независимых княжеств, самым могущественным из которых был Пенджаб. Весьма хрупкое единство представлял собой Афганистан — здесь все по традиции воевали против всех, объединяясь лишь для общих нападений на соседей. По оазисам Средней Азии раскинулись три богатых ханства: Хива, Бухара и Коканд, не считая множества свободных и полусвободных караванных городов. Наконец, вокруг, в туркестанских степях, кочевали вольные казахи и туркмены, одним из промыслов которых был захват пленников с последующей продажей их в хивинское или бухарское рабство.

Любая попытка пересечь эти территории без основательной подготовки выглядела чистым безумием. И все же… Представьте, первый проект похода в Индию — через Бухару и Кашмир — прозвучал при петербургском дворе уже в 1791 году! Он вышел из-под смелого пера француза, некоего кавалера Рея де Сен-Жени, который доказывал, что если русские, вторгнувшись в мусульманские области, провозгласят своей целью поддержку ислама, их всюду встретят как друзей и спасителей. Мысль эта, на сегодняшний взгляд диковатая, тогда представлялась вполне уместной: Екатерина II приветствовала распространение ислама татарами при условии, что вместе с полумесяцем они принесут с собой и двуглавого орла. Впрочем, проекту хода не дали — его как чистой воды фантастику высмеял трезвомыслящий князь Григорий Потемкин. И кто бы мог подумать, что не пройдет и 10 лет, как индийская тема в Петербурге всплывет снова.

Полет мечты

В 1799 году Россия в коалиции с Австрией и Англией ожесточенно воевала против возмутителей монархического спокойствия Европы — французов. Союзники, втайне устрашенные чрезмерными успехами Суворова, повели себя с Россией чуть ли не предательски. Разгневанный «романтик на престоле» Павел I стал искать себе более достойных друзей. И вскоре нашел такого товарища в лице Наполеона Бонапарта, только что захватившего власть во Франции. «Узурпатор-выскочка» показался российскому императору истинным собратом по рыцарскому духу. Вчерашние враги начали переговоры о совместных действиях против коварного Альбиона.

Первый консул со свойственным ему размахом сразу предложил совместный поход в Индию. Павел мгновенно загорелся этой идеей. Проект разработали молниеносно. Объединенное французско-русское войско должно было переправиться в Астрабад (нынешний Горган) на южном берегу Каспия и оттуда через Персию двинуться на покорение Индии. Русский государь выразил уверенность, что если его новые союзники выступят из Парижа на восток в мае, то в сентябре они уже окажутся у цели. Предполагалось, что к походу присоединится множество ученых и художников, не забыли и о фейерверках, которые могли бы произвести грандиозное впечатление на азиатские народы.

По мере того как проект обрастал деталями, Наполеона все больше одолевали сомнения в осуществимости задуманного. Он не верил, что русские смогут обеспечить его армию всем необходимым, перевезти за два моря, да и, вообще, не слишком ли все это? А вот «русский Гамлет» остановиться уже не мог. Французы боятся? Что ж, обойдемся без них. В конце февраля 1801 года 22 500 казаков под началом Василия Орлова отправились из донских низовий воевать в далекую Индию. Правда, всего через месяц император Павел Петрович скончался, а его сын и наследник Александр I вернул отряд. Казаки так и не успели покинуть российскую территорию, а уже понесли серьезные потери — от голода, холода и болезней… Как ни удивительно, до сих пор находятся горячие ученые головы, утверждающие, что у русских были шансы на победу. А между тем даже карту пути в Индию казакам предлагалось искать самостоятельно!

Игра начинается, или пять троянских лошадей

Тем не менее страх перед русским нашествием был посеян. И начиная с 1810-х Центральную Азию наводняют британские агенты с разными легендами, но одной задачей: вычислить и предотвратить угрозу. За кого только не выдавали себя в этом разношерстном мире. При этом они принимали активное участие в местной жизни. Капитан Артур Конолли (автор самого термина «Большая игра») рассказывал, что его дилетантских познаний «среднего европейца» в медицине хватало на то, чтобы помочь местным и завоевать их доверие.

А самую, пожалуй, яркую шпионскую операцию первых десятилетий Большой игры британцы провернули в 1831 году. Чтобы получить возможность подробно исследовать верхнее течение Инда, руководитель Ост-Индской компании лорд Эдуард Элленборо придумал блестящий ход: отправить пенджабскому махарадже Ранджиту Сингху троянского коня. Точнее, пять великолепных серых в яблоках коней английской породы — в подарок. Ну а поскольку лошади не перенесли бы сухопутного путешествия по непролазным тропикам, их «пришлось» доставить вверх по реке — вплоть до Лахора, столицы Пенджаба. Сопровождающим к драгоценному грузу приставили молодого офицера Александра Бёрнса, который по дороге и собирал нужные сведения. Причем местные жители легко раскусили английскую хитрость, но не посмели вмешаться. Кто решится задержать подарок для махараджи?

Постепенно информация, кропотливо собранная британцами, сложилась в ясную картину: легче всего русские смогут добраться до Индии либо через Кабул и Хайберский проход, либо по линии Герат — Кандагар — Боланский перевал. Большинство шпионов при этом предупреждали: оба пути не так уж сложны для вторжения. Более того, вступив на любой из них, враг наверняка поднимет против Британской Индии и афганцев, и персов, а возможно, даже китайцев. Вдобавок масла в огонь подлили российские победы 1810–1820-х годов над Турцией и Ираном, после них влияние Петербурга на Ближнем Востоке резко возросло. Значит, необходимы срочные контрмеры! И вот тот же Бёрнс отправляется в Бухару и обнадеживает эмира: в случае чего британское правительство не оставит его один на один с «северным медведем». Дэвид Уркарт, шотландский аристократ и личный друг короля Вильгельма IV, прикладывает усилия на Кавказе, чтобы объединить всех черкесов в борьбе с Россией, и лично сочиняет в 1835-м Декларацию независимости Черкесии.

Кто хотел войны?

Российские солдаты и особенно офицеры в приграничных войсках безусловно хотели войны. Как мог выдвинуться армейский капитан в маленьком форте в степях Туркестана? Только одним способом — проявить доблесть в бою. Конечно, то же самое касалось и английских солдат в Индии, да и тайных агентов обеих держав — в условиях военной угрозы они становились более ценными людьми. Находясь так далеко от центра и в окружении местных племен, было нетрудно спровоцировать конфликт. Поэтому азиатские окраины обеих империй жили в стиле вестерн — всегда готовые к броску вперед, если надо, то и на Индию (или в Среднюю Азию). А вот на государственном уровне после Павла I войны никто не хотел — даже когда в 1878-м русский корпус готовился к походу на Индию, это было лишь отвлекающим маневром. По иронии судьбы такой поход стал реален в начале ХХ века: в 1906 году железная дорога соединила Оренбург с Ташкентом, и для России стало возможно в кратчайшие сроки перебросить на индийскую границу огромные силы. Но в это время Англия и Россия уже вели переговоры о союзе.

В советское время память о Большой игре пытались стереть — ведь все ее герои были представителями российского империализма. Но наше отношение к Востоку и Западу так и осталось обусловленным Большой игрой. В качестве примеров можно привести фильмы «Белое солнце пустыни» и «Офицеры» — действие полностью или частично происходит в Средней Азии, а сюжеты напоминают XIX век. В англосаксонском же мире зафиксировались понятия «русское коварство» и «русский шпион», которые сыграли большую роль в холодной войне. Впрочем, и сама Большая игра возродилась после революции 1917 года, просто англичан постепенно сменили американцы, а поле соперничества распространилось почти на весь мир.

Медведь становится на задние лапы

Такая лихорадочная деятельность привела к совершенно логической реакции на берегах Невы. Теперь забеспокоились русские — особенно когда соперники начали открыто проникать в Среднюю Азию. Последовал ответ, в качестве непосредственного предлога для него были выдвинуты страдания православных пленников. Между тем зазвучали в России и прямые призывы покорить дремотные среднеазиатские ханства, прежде чем это сделают англичане.

В 1833 году востоковед Петр Демезон, француз по рождению, но русский душой и подданством, полгода прожил в Бухаре под видом татарского муллы. Другой русский агент, поляк Ян Виткевич, сумел проникнуть даже в непредсказуемый и опасный Афганистан и наладить контакт с его эмиром. А предела напряженность достигла в конце 1830-х — начале 1840-х, когда почти одновременно иранцы, союзники Николая I, напали на Герат, русские пошли в поход на Хиву, а англичане, в свою очередь, нацелились на Кабул. Все три предприятия потерпели крах (разве что православные невольники в Хиве наконец получили свободу), но потеплению между двумя империями это, конечно, никак не способствовало.

Более того, с 1853 по 1856 год Великобритания и Россия во второй и последний раз за всю историю открыто и официально сражались друг с другом. На европейском театре боевых действий в этой Крымской войне россияне, как известно, потерпели тяжелое поражение. Тут уж волей-неволей пришлось искать реванша в Азии. И «игра» продолжилась во всей своей изобретательности.

В 1858-м в Кашгар под видом мусульманского купца проник поручик Чокан Валиханов. Этот российский офицер происходил из знатного казахского рода (был потомком Чингисхана) и благодаря азиатской внешности не возбудил здесь подозрений, собирая сведения о важнейшем центре Китайского Туркестана.

В том же году граф Николай Игнатьев добрался до Бухары с официальным дипломатическим поручением, но немедленно занялся картографированием русла Амударьи, использовав проверенный англичанами метод — он привез хивинскому хану в подарок орган. За ним последовали путешественники и ученые, впрочем, научные экспедиции тоже часто занимались в первую очередь сбором разведданных. Теперь, когда сферы влияния двух держав вошли в прямое соприкосновение, английские агенты то и дело сталкивались с российскими нос к носу, вступали с ними в открытое соперничество и лихорадочно доносили в Лондон: если сегодня не действовать самым активным образом, завтра будет поздно.

Английское беспокойство привело к парадоксальным последствиям. Во-первых, в Петербурге, изучив открыто опубликованные британские доклады, многие уверовали: Индию завоевать можно, — и стали составлять соответствующие проекты.

Правда, как правило, не более реалистические, чем у Павла I с Наполеоном: так член-учредитель Императорского Русского географического общества Платон Чихачев предполагал покорить Индию чужими руками, а именно — сколотив союз из иранцев, афганцев и сикхов, которых Россия задобрит тем, что территории одних пообещает другим… Во-вторых, убедились и индийцы: единственная держава, способная спасти их от колониального ига, — Россия. Уже в годы знаменитого восстания сипаев (1857–1858) многие из них ждали: не сегодня завтра подоспеет помощь с севера. А в 1860-х раджи Индура и Кашмира засыпали Александра II просьбами немедленно принять их в свое подданство. Царь отвечал, что, мол, сердечно сочувствует, но к войне не готов. Впрочем, когда хивинский хан захотел перейти под руку королевы Виктории, та ответила точно так же.

Игроки на доске

Николай Игнатьев (1832–1908)

Николай Игнатьев

Один из самых талантливых русских дипломатов XIX века. В юности он был назначен военным атташе в Лондон, но выслан оттуда за попытки выкрасть секретные карты. В 1858 году Игнатьев отправился в Хиву и Бухару, заключив с ними договоры. В 1860-м, прибыв в Китай, он воспользовался тем, что англичане и французы вели осаду столицы, и сумел за посредничество добиться от Китая передачи России всего Уссурийского края. С 1864 по 1877 год Игнатьев был русским послом в Константинополе, а в 1878 году подписал от лица России Сан-Стефанский мирный договор, который так и не был воплощен в жизнь. Его кандидатура выдвигалась на болгарский трон. В 1881–1882 годах был министром внутренних дел Российской империи. Для англичан он стал символом «коварного русского».

Николай Пржевальский

По происхождению польский шляхтич, Пржевальский родился в Смоленске. В 16-летнем возрасте он ушел добровольцем на Крымскую войну, но она закончилась до того, как он добрался до Севастополя. В 1860-м, пройдя конкурс Академии Генерального штаба, Пржевальский отправился исследовать течение реки Амур. Большую часть своей жизни он провел в странствиях, исследовав азиатских земель больше, чем какой-либо другой из европейцев, и став живой легендой в России и за границей. Давший свое имя рододендрону и дикой монгольской лошади, Пржевальский так и не сумел проникнуть в Лхасу, о чем мечтал больше всего на свете, но сделал все возможное, чтобы скомпрометировать англичан в глазах тибетцев. Его спутник Петр Козлов тоже стал великим исследователем.

Артур Конолли

В 1829–1831 годах капитан Конолли пересек Россию, Персию, Афганистан и Индию. Много раз он оказывался под угрозой смерти, особенно когда туркмены принимали его за русского шпиона. В его мемуарах — множество ярких описаний. Например, он рассказывает, что как к врачу к нему чаще всего обращались худые стареющие мужчины, желавшие, чтобы английский доктор-чудодей сделал их молодыми и толстыми. Именно Конолли мы обязаны термином «Большая игра». Впрочем, для него это было честное и благородное соперничество двух христианских народов. В отличие от большинства английских агентов он относился к русским без ненависти. В 1841 году Конолли был схвачен в Бухаре, а после отказа перейти в ислам казнен как английский шпион.

Далип Сингх

Младший сын махараджи Пенджаба Ранджита Сингха, Далип был коронован в пятилетнем возрасте, а в 11 лет смещен с престола, разлучен с матерью и обращен в христианство. В 1854 году он был отправлен в Англию, где стал персональным протеже королевы Виктории. Но в конечном итоге роскошная жизнь наскучила наследнику Пенджаба, в 1884 году он вновь стал сикхом и попытался отплыть на родину. Когда англичане отказались пускать его в Индию, Далип решил поднять против них восстание. Он приехал в Россию с помощью Михаила Каткова, редактора «Московских ведомостей», и увиделся с Александром III, предложив ему свои услуги при завоевании Индии взамен на возвращение трона Пенджаба. Но царь отказался, и Далипу пришлось вернуться в Англию просить прощения у Виктории.

Джордж Керзон

Английский аристократ, в 1888 году отправившийся в путешествие по российской Средней Азии — по недавно построенной Закаспийской железной дороге. Он посетил Геок-Тепе, Мерв, Бухару, Самарканд и Ташкент, а самым тяжелым испытанием в его путешествии стали тридцать часов в повозке ямщика. Это путешествие позволило Керзону собрать массу ценной стратегической информации касательно русских баз в Средней Азии, да и самой дороги, которая могла послужить орудием для вторжения в Иран или Индию. Однако Керзон вовсе не разделял страхов по поводу русского похода на Индию — в его представлении русские угрожают Калькутте, но на самом деле мечтают лишь о Константинополе. Впоследствии Керзон стал вице-королем Индии и министром иностранных дел Великобритании.

С севера идут «врачи»

Хану Хивы было чего бояться. Именно в эти годы развернулось самое большое в истории — дипломатическое, культурное и военное — наступление России на Среднюю Азию. Началось с того, что в 1864 году полковник Михаил Черняев «случайно» захватил Чимкент, нарушив все приказы командования. Однако вместо наказания он был награжден.

Урок был усвоен, и в следующем году, даже не распечатывая официального письма с приказом остановиться, тот же Черняев взял Ташкент с его 100-тысячным населением. В ответ Бухара объявила всем русским джихад, что лишь дало империи законное основание после недолгой войны превратить эмират в свой протекторат. Та же участь постигла в 1873-м и Хиву — в нее с трех сторон вторглись три армии под общим командованием известного героя, генерала Михаила Скобелева. Упорнее всех сопротивлялось Кокандское ханство, но и оно в 1876-м перестало существовать, превратившись в Ферганскую область. При этом канцлер, князь Александр Горчаков, каждое новое продвижение российских войск преподносил европейским коллегам как «временное» и «вынужденное». Но нет, как известно, ничего более постоянного, чем временное, и это обстоятельство даже радовало английских русофобов, имевших теперь перед глазами доказательство коварства и лживости своего врага.

Художник Василий Верещагин, который в те годы много путешествовал по Индии, свидетельствовал: каждого русского там подозревают в шпионаже. Но и в самом деле до сих пор ведь идут споры, не состояла ли на жалованье у III Отделения императорской канцелярии известная Елена Петровна Блаватская, прожившая много лет на родине махатм? Твердых доказательств, естественно, нет, но примечательно, что через созданное ею Теософское общество прошло большинство будущих организаторов Индийского национального конгресса, в том числе и юный Мохандас Карамчанд Ганди.

Тем временем окрыленные успехами российские военные все громче призывали правительство «покончить с околичностями» и защитить несчастных индусов от кровопийцы-британца. Генерал Михаил Терентьев прямо констатировал: «Индия больна. Она ждет врача с севера». И когда разгорелась Русско-турецкая война 1877–1878 годов, в которой англичане явно симпатизировали туркам, казалось, вот оно — сейчас поход, о котором так долго говорили в России и еще дольше в Британии, наконец состоится. Были открыты переговоры с Афганистаном и сформирован 14-тысячный корпус…

Но, как говорится, обошлось. Война между империями не вспыхнула. Вместо этого российские войска отправились покорять туркменов, которые, в отличие от соседей, отчаянно защищали свою свободу от завоевателей. Их главная крепость Геок-Тепе, укрепленная англичанами, выдержала русскую осаду 1879 года, и лишь спустя два года Скобелев ее все же покорил — причем ожесточение его войск достигло таких пределов, что, несмотря на глубокое уважение к боевому духу врага, «белый генерал» приказал защитников крепости беспощадно истребить, а стены срыть до основания.

Всеобщая «мервозность»

Николай Каразин. Битва русских и кокандцев при Махраме, 1876 год

После 1881 года на «неразмеченной» территории оставался только Мерв (современный Мары) — последний независимый туркменский город и богатый оазис на полпути между Геок-Тепе и Гератом. Конечно же, англичане и здесь не сомневались, что если их соперники захотят взять его, значит они точно нацелились на Герат — «ворота Индии». По остроумному выражению одного из членов палаты лордов, кругом воцарилась «мервозность» (mervousness) — в высшем обществе буквально не осталось других тем, кроме русской угрозы несчастному городу. В такой ситуации малейшее обострение было чревато взрывом, но русское командование все же не отказалось от своих планов. Просто решило получить добычу без пролития крови. Эта блестящая и хитроумная операция — ярчайший образец Большой игры, заслуживающий отдельного рассказа.

В конце 1883 года в Мерв явился купец, он же офицер-дагестанец Максуд Алиханов-Аварский, и немедленно заявил властям о своем русском подданстве, чем вызвал настоящий переполох среди отцов города. Но ссориться с могущественным северным государем никто не решался — особенно после жуткой резни в Геок-Тепе. А негоциант выглядел прилично и действительно был мусульманином: почему бы не разрешить ему торговать на базаре? Так Алиханов «легализовался» в стане врага — и тут же энергично принялся склонять одно влиятельное лицо за другим на сторону своего императора. Когда же через год подготовительная работа была проделана, а к городу невзначай приблизился русский отряд, «купец» просто вышел на центральную площадь во всем блеске ротмистрских эполет и предложил жителям добровольно признать верховную власть Александра III. Те, подавленные, покорились — и буквально через несколько часов в Мерве появился оккупационный гарнизон. Так важнейший стратегический пункт пал благодаря стараниям одного человека (впоследствии Алиханов стал генерал-лейтенантом, тифлисским губернатором и пал от руки армянского революционера-дашнака).

В общем, снова, в который уже раз все русофобские предсказания сбылись. Теперь англичанам оставалось лишь ожидать удара по Герату и активно готовиться к войне. Но в Афганистан Россия не пошла. В 1895-м совместная комиссия окончательно прочертила новые границы империй — теперь без объявления войны их было уже не изменить. А рост германской мощи привел к совершенно неожиданному повороту — в 1907 году два государства, противостоявшие друг другу на протяжении почти всего XIX века, заключили союз, создав Антанту. И хотя у большинства военных (как с той, так и с другой стороны) этот союз вызвал возмущение, разговоры о русской угрозе для Индии стали потихоньку уходить в прошлое.