Брусиловский прорыв: «брали русские бригады галицийские поля…»

Это была величайшая несправедливость – наши предки проливали кровь, отдавали свои жизни в боях за родину. Конечно, та война не нужна была России, она истомила страну, расшатала ее государственное устройство. Но миллионы русских солдат и офицеров честно выполняли свой долг и достойны уважения. Светлая им память!

Одна из самых известных военных операций Первой мировой – Брусиловский прорыв, начавший в июне 1916 года. Это битва принесла Русской армии колоссальный успех. Потери врага составили 1 325 000 человек. Трофеи победителей были несметны. Наши войска продвинулись на 120 километров, освободив всю Волынь, Буковину, часть Галиции.

Однако та победа была тяжелой, кровопролитной. И, увы, ею не удалось воспользоваться в полной мере. Хотя поначалу казалось, что позиции германцев и австро-венгров под напором солдатушек-бравых ребятушек генерала Алексея Брусилова рухнут…

Вернемся в трагический 1915-й. Почти весь год Русская армия вела тяжелые арьергардные бои. В районе Карпат пришлось сдать крепость Перемышль, оставить Радомскую и Келецкую губернии в Царстве Польском, а так же большую часть Галиции.

Немцы вошли в Варшаву, взяли крепости Ивангород, Новогеоргиевск, Осовец. Русская армия оставила Брест-Литовск, затем - Гродно. Это означало, что бои перекинулись на территорию Белоруссии.

Массовое отступление на бескрайнем пространстве было названо Великим. Это было не хаотичное, беспорядочное бегство, а организованный отход. И он продолжался.

Немцы, оттеснив Русскую армию за Неман, вошли в Курляндию и вплотную подобрались к Риге. Испуганные обыватели опасались, что германские драгуны появятся в предместьях Петрограда, а аэропланы с крестами на крыльях долетят до Москвы…

Великое отступление принесло огромные жертвы. Русская армия за месяц в среднем теряла убитыми, пленными и ранеными более двухсот тысяч человек! За пять месяцев Великого отступления войска потеряли свыше миллиона (!) солдат и офицеров. Причем в это число не входят жертвы и среди гражданского населения.

Неудачи на фронте болезненным эхом отозвались в тылу. Пошли о разговоры о предательстве - главными шпионами называли «старца» Григория Распутина и императрицу Александру Федоровну.

Болтали, что у создательницы Марфинской обители, Великой княгини Елизаветы Федоровны, которую в народе презрительно звали Лизкой, нашли секретный телефон для связи с немцами.

Нескончаемые вереницы нагруженных домашним скарбом людей потянулись с запада на восток – из районов, оккупированных немцами. «Из всех испытаний войны исход беженцев – самое серьезное и трудноизлечимое, – писал член Государственного совета Александр Кривошеин. - Болезни, печаль и нищета движутся вместе с беженцами на Россию. Они создают панику и уничтожают все, что осталось от порыва первых дней войны. Следующая миграция приведет Россию во мрак революции».

Многие и впрямь считают события 1915 года предвестием гибели империи. Тогда, в разгар бурных антигерманских выступлений в Москве на Красной площади появились манифестанты с требованием отречения императора. Спустя два года, в 1917 году подобные лозунги в Петрограде с новой силой вышли на повестку дня…

Русской армии удалось стабилизировать фронт лишь в конце 1915-го. Наступательный потенциал немецких войск, которые почти полгода беспрестанно двигались вперед, был исчерпан. Россия получила долгожданную передышку…

Русская армия противостояла неприятелю на трех фронтах. Северный возглавлял 68-летний генерал Алексей Куропаткин, бывший военный министр. Во время Русско-японской войны он был главнокомандующим сухопутными силами и изрядно оскандалился.

Западным фронтом руководил другой Алексей - Эверт. В начале войны 59-летний генерал возглавлял 10-ю армию, которая должна была наступать на Берлин. Но с этими мечтами вскоре пришлось расстаться…

Третий фронт - Юго-Западный был доверен генералу Брусилову. И тоже Алексею. В той компании роль лидера и самой заметной фигурой Первой мировой принадлежит последнему.

Седоусый, сухощавый военный, выглядевший старше своих 59-ти лет, участвовал в Русско-турецкой войне 1877-78 годов. Служил в Варшавском и Киевском военных округах. В мировой войне - с первого дня. Воевал в Карпатах, вел успешную оборону в Сокальском сражении, разбил австро-венгров в сражении при Вишневце и Дубно.

Брусилов был назначен командующим Юго-Западным фронтом в марте 1916 года. Вскоре он встретился с главнокомандующим Николаем II. В разговоре с ним генерал выразил уверенность, что ему доверят начать массированное наступлению на всем фронте. В противном случае свое пребывание на посту командующего фронтом Брусилов считал бесполезным.

«Государя несколько передернуло, вероятно, вследствие столько резкого и категорического моего заявления, тогда как по свойству его характера он был склонен к положениям нерешительным и неопределенным, - писал Брусилов в своих воспоминаниях. - Никогда не любил ставить точек на «i» (и тем более не любил, чтобы ему преподносили заявления такого характера). Тем не менее, он никакого неудовольствия не высказал…»

Предложение Брусилова было встречено коллегами весьма прохладно. Куропаткин сказал, что не верит в успех наступления, поскольку укрепления противника прочны, а тяжелых снарядов Русской армии не хватает. Того же мнения придерживался и Эверт, предлагавший вести, как и прежде, оборонительные действия.

Начальник штаба, генерал Михаил Алексеев против наступления не возражал, но заметил, что дополнительных резервов и вооружения Брусилову выделить не сможет. Тот согласился и уехал готовить войска. В распоряжении Брусилова было четыре армии – 534 000 штыков, 60 000 сабель, 1770 легких и 168 тяжелых орудий…

Ему повезло – в 1916 году снабжение армии значительно улучшилось. Старые орудия заменялись новыми, пушкари стали получать больше снарядов, уже не было недостатка в пулеметах, патронах и гранатах. Появились бомбометы и огнеметы, воины получили защиту от немецких газовых атак – противогазы. Да и боевой дух вскипел – хватит пятиться, пора дать врагу хорошей затрещины!

Брусилов был жестким командиром.

«Для сдающихся в плен не должно быть пощады, открывать по ним ружейный, пулеметный и орудийный огонь, даже прекращая огонь по неприятелю. При нужде не останавливаться перед поголовным расстрелом», - требовал он.

Не правда ли, звучит вполне по-большевистски? Не у Брусилова ли позаимствована идея заградительных отрядов, расправлявшихся с теми, кто медлил идти в атаку на немецкие позиции во время Великой Отечественной?

…Солдатам Брусилова предстояло брать мощные укрепления немцев и австрийцев. Они состояли из трех полос на расстоянии пяти километров друг от друга. Укрепления были насыщены заграждениями с колючей проволокой, опорными узлами, дотами, окопами с бетонными козырьками, глубокими блиндажами с железобетонными сводами. Предполье обороны было усыпано фугасами, волчьими ямами, рогатками.

За укреплениями спрятались почти полмиллиона солдат и офицеров, готовых встретить нападавших густым огней винтовок, пулеметов и орудий. Кроме того, у неприятеля были огнеметы.

Вильгельм II, за неделю до Брусиловского прорыва, посетивший позиции, пришел в восторг от увиденного и выразил уверенность, что «Иванам тут не пройти».

Однако, они прошли. Но каких же страшных жертв это стоило! Хотя русские готовились тщательно, целых полтора месяца вели разведку, делали аэрофотосъемку, выявляли огневые точки. Сведения о противнике дополняли опросы пленных. В общем, собирали данные по крупицам. Бойцы, тем временем, тренировались в учебных городках.

Конечно, немцы и австрийцы чувствовали, что русские что-то затевают. Однако не ведали, где будет нанесен главный удар. И не предполагали, что Брусилов предпримет атаку по всему фронту!

4 июня (по новому стилю) 1916 года по вражеским позициям ударила артиллерия. Пушкари били не вслепую, а по выверенным целям – чуть ли не сутки. Снаряды разбили вдребезги первую полосу обороны, которая была усеяна тысячами растерзанных, окровавленных тел.

Позже огонь был перенесен на глубину вражеских позиций. Снаряды сравнивали с землей укрепления двух других линий. И, наконец, пришло время русских штурмовых бригад. Их напора ошеломленные немцы и австрийцы не выдержали. Они бросали винтовки, поспешно поднимали руки.

О характере боя говорила статистика. В 1-й линии окопов было 65 процентов убитых и 15 процентов пленных. Во 2-й линии – по 50 процентов тех и других. В 3-й – убитых не было, только пленные.

Прорвав вражеские укрепления, Русская армия вылетела на оперативный простор. Пошли вперед пехотинцы, полетели кавалеристы. Газеты захлебывались от восторга: «Успехи наших войск на Волыни и Буковине развиваются. Цифры взятых пленных и трофеев при выбитии противника с его сильно укрепленных позиций продолжают расти. С начала последних боев до полудня 24 мая (по старому стилю) армиями генерала Брусилова взяты в плен 900 офицеров и более 40 000 нижних чинов, захвачены 77 орудий, 134 пулемета и 49 бомбометов. Кроме того, захвачены прожекторы, телефоны, походные кухни, много ручного оружия, снаряжение и значительные склады огнестрельных запасов.

Часть батарей захвачена нашей пехотой…

Верховный главнокомандующий Государь император послал из царской ставки привет войскам генерал-адъютанта Брусилова за одержанный успех: «Передайте моим горячо любимым войскам вверенного вам фронта, что я слежу за их молодецкими действиями с чувством гордости и удовлетворения, ценю их порыв и выражаю самую сердечную благодарность. Да поможет вам Господь изгнать врага из пределов наших. Убежден, что все постоят дружно и поработают до конца во славу русского оружия».

Русская армия не только показала себя во всем блеске, но и выручила союзников. Германцы вынуждены перебросить с Запада значительные силы и, благодаря ослаблению немецкого кулака, французы сумели сохранить Верден, а англичане выстояли в битве на Сомме. Кроме того, была спасена от разгрома итальянская армия. Соотношение сил изменилось в пользу Антанты, ее армии овладели стратегической инициативой. В интервью английской газете «Дейли кроникл» Брусилов говорил, что уверен в победе, которая придет в 1917 году…

В своих мемуарах генерал вспоминал, что «счастье было так близко и так возможно! Только подумать, что если бы в июле (1916 года) Западный и Северный фронты навалились всеми силами на немцев, то они были бы безусловно смяты, но только следовало навалиться по примеру и способу Юго-Западного фронта а не одном участке каждого фронта».

Но этого не произошло. Куропаткин и Эверт топтались на месте. Это был тот самый случай, когда промедление смерти подобно. Когда войска Северного и Западного фронтов, наконец, двинулись вперед, их встретили пришедшие в себя немцы. И их нанесли русским немалый урон.

Может, тогда родилась эта печальная песня:

Брали русские бригады

Галицийские поля,
И достались мне в награду
Два тяжелых костыля.

Из села мы трое вышли,
Трое первых на селе.
И остались в Перемышле
Двое гнить в сырой земле...