«Да здравствует мировая революция»: как большевики освобождали бы Европу

«На горизонте Запада клокочет революционный пожар»

Предположим, свершилось! В Европе восстание — как почти случилось в реальной Германии 1923 года. СССР идёт на помощь немецким товарищам. А заодно можно выполнить призыв Тухачевского «утопить Пилсудского в польской крови».

История пришпорена и несётся в светлое будущее… Или нет?

Чем будем помогать?

Пехота? Увы, Советская Россия была очень бедной страной. Поэтому армию после победы в Гражданской войне пришлось срочно сокращать. Осенью 1923 года по спискам насчитывалось чуть больше полумиллиона бойцов за мировую революцию — притом, что реальный некомплект строевых частей превышал 40 процентов. А новых бойцов после окончания Гражданской войны даже не призывали.

Авиация? На пике формы — то есть летом 1920 года — красные ВВС насчитывали меньше шестисот лётчиков и наблюдателей. Причём у немалой части экипажей просто не было исправных самолётов.

Да, после ухода интервентов остались сравнительно современные машины: бомбардировщики DH-9А, истребители SPAD и «Сопвич Кэмел». Но бомбы с них приходилось бросать вручную и без всяких прицелов; крупнейший калибр — целый пуд, 16 кило. Для 1915 года сошло бы, но в 1920-х впечатлить этим кого-то было уже сложно.

А век самолётов с полотняной обшивкой был очень недолгим, особенно без ангаров, так что авиапарк Красной армии с каждым месяцем таял сам собой. И это без учёта морального старения машин: тогда авиация развивалась бурно и через четыре-пять лет новинка превращалась в музейную рухлядь.

Боевая химия? Осенью 1920 года РККА удалось очистить от ржавчины и подготовить к бою менее 20 тысяч химических снарядов и около трёх тысяч баллонов с отравляющими газами. На фронтах Первой мировой такие снаряды за день тратили сотнями тысяч.

Может, в танковых войсках дело было лучше?

Весна 1923 года, зампред Реввоенсовета Республики Склянский: «Современного типа танков нет ни одного. Имеющиеся же 59 танков, за исключением 16 недавнего изготовления, принадлежат к числу трофейных и изношенных до крайности. Имеющиеся 20 автобронеотрядов (186 машин, тоже в значительной части устаревших типов и крайне изношенных) недостаточны даже для снабжения конницы…»

На выпуск хотя бы полутора тысяч танков за пять лет, до 1929 года, — вынь да положь 63 миллиона рублей, причём золотом. Но это в отдалённом светлом будущем.

А в реальном 1923 году рабочие Советской России бежали с военных заводов — или их увольняли; жалованье постоянно задерживали или выплачивали не червонцами, а облигациями. А то и мукой.

То есть быстро нарастить «мышцы» Красная армии не смогла бы.

Неужели всё было так безнадёжно? Нет!

Шахматы революции

Сильный козырь Красной армии — её национальные части, созданные как раз с прицелом на скорую революцию.

В рядах красных бойцов можно было найти кадры для агитации кого угодно — от эстонцев до китайцев.

Второй козырь — непредсказуемая стратегия.

По выражению генерал-майора Гончаренко, она представляла собой «партию шахмат, разыгранную смелым любителем-игроком». То есть чрезвычайно смелые, рискованные решения без малейшего шаблона, стремительный натиск вперёд без подготовки тыла, снабжения и почти без связи.

Оружие, боеприпасы, одежда, еда — всё за счет трофеев. Пополнение людьми — из пленных и дезертиров.

Такой лихой наскок многих врагов просто шокировал вплоть до развала фронта. Но вышло бы так с сильным врагом? Польский поход показал, что не вышло бы.

Но и противник был уязвим.

Во-первых — огромная усталость Запада от недавней войны. Отсюда — тотальная демобилизация армий и промышленности.

Во-вторых — экономика и пропаганда. Многие страны балансировали на грани революционного взрыва. Лидеры большевиков годами жили за рубежом и могли найти общий язык с рабочими — особенно в измученной мировой мясорубкой Европе и в Азии, где как раз стало видно, что «белого человека» можно побеждать.

В-третьих — география. Многие жизненно важные центры СССР были расположены в глубине страны и потому недосягаемы для техники начала 20‑х.

Даже у новейшего британского танка «Виккерс Медиум» 1923 года запас хода не достигал и двухсот километров, а другие танки (конца ПМВ) могли проехать втрое меньше. То есть манёвренная война в стиле ВМВ пока была возможна разве что на бумаге. Или на грузовиках-гантраках вместо танков.

Как показала германская армия 1918 года, на оккупацию просторов Российской империи требовались огромные силы — которые того и гляди разложились бы.

С другой стороны, британцы наверняка попробовали бы совершать авиационные налёты на Петроград и Баку. Прямой ущерб был бы невелик — по опыту тех же англичан и немцев Первой мировой. А вот моральный эффект оказался бы колоссальным.

Также логична ставка на армии «лимитрофов» по западной границе СССР — от Финляндии до Румынии. Плюс помощь спецов (танкистов, лётчиков, артиллеристов…) и добровольцев из Англии и Франции. Тактика — комбинированные мобильные отряды при поддержке с воздуха.

СССР, в свою очередь, должен был для победы поставить на карту буквально всё. Стремительная атака сквозь «санитарный кордон» лимитрофов на помощь восставшим где-то братьям по классу и всемерная агитация. И надежда, что революция во вражеском тылу вспыхнет быстрее, чем белые мотоколонны окружат и разобьют красные части на фронте.

Бой танков «Виккерс», грузовиков «Форд» и броневиков «Роллс-Ройс» против пары конных армий с бронепоездами был бы невероятно эпичен: лай пулемётов, разрывы шрапнели, облака иприта или чего похуже…

Выглядело бы это примерно так.

Фантастика да и только.

Увы, революции в Баварии, Венгрии, Финляндии, Китае и далее по списку — провалились.

Главком Красной армии Сергей Каменев по итогам войны с белополяками спокойно и даже не без юмора отмечал: «Теперь наступил тот момент, когда рабочий класс Польши уже действительно мог оказать Красной армии ту помощь, которая дала бы Рабоче-Крестьянской России обеспеченный мир без угроз новых нападений; но протянутой руки пролетариата не оказалось. Вероятно, более мощные руки польской буржуазии эту руку куда-то глубоко-глубоко запрятали».

Поэтому в нашей реальности товарищ Сталин писал в августе 1923 года о перспективах революции в Германии: «По-моему, немцев надо удерживать, а не поощрять». Нельзя не признать — он был совершенно прав.

А что думаете вы?