Герта Элерт: какое наказание понесла самая добрая надзирательница концлагерей

Казалось бы, что могло пойти не так, учитывая, что идеология нацизма не пускала девушек дальше плиты и кухни. О том, чтобы они были заняты на производстве или в военной службе, не было и речи. Был создан Союз немецких девушек, где все чистокровные немки (обязательное условие) учились быть отличными женами и матерями. Для этого они изучали кулинарию, способы грамотного ведения домашнего хозяйства, домашней бухгалтерии, занимались спортом, но даже упражнения ля них подбирались исключительно с учетом их будущего материнства. Излюбленным их развлечением были пикники и походы, где они готовили на костре, во время каждого привала. Это должно было развить в девушках все необходимые для будущей хозяйки качества, которая приготовит из чего угодно и где угодно.

Где здесь могла крыться ошибка? Мягкая, податливая, заботливая и уважающая своего мужа и государство мать – разве и не есть идеал женщины? По-крайней мере с точки зрения государства. Но исключительно жесткая и вездесущая система воспитания сделал из этих женщин не только отличных домохозяек, но и существ, не знающих ни жалости, ни сострадания. История знает женщин-надзирательниц как тех, безжалостно выполнял свою работу, получая удовольствие от самого процесса наказания заключенных – таких же женщин как и они сами. Как же так вышло, что немки вошли в систему работу лагерей и какое наказание они понесли за это в будущем?

Вермахт нуждается в женщинах

Место фрау было на кухне.

Однако затянувшаяся война заставила иначе взглянуть на некоторые гендерные установки, дав понять, что фюрер поторопился, списывая со счетов женщин. Если буквально пару лет тому назад были массовые увольнения женщин с должностей и призыв засесть дома, рожать детей и кашеварить, то неожиданно концепция поменялась.

Дамы стали массово возвращаться, причем не только за станки, но и занимали должности в военной сфере. Правда, членом партии они стать не могли. Их, и формирования, в которых они работали, стали называть «свитой СС», таким образом, с одной стороны, подчеркивая приближенность, а с другой – четко разграничивая. В Свиту СС входили связистки, медсестры, документоведы. К 1945 году, к примеру, в системе работало 37 тысяч мужчин и 3,5 тысяч женщин. Документы тех же лет гласят о том, что женщины составляли около 10% от общего числа людей, занятых в военной сфере. Как правило, они были заняты на низших должностях, но уровень заработной платы и ощущения сопричастности к чему-то большему, чем кухня, делал эти рабочие места желанными.

В эту же категорию вносили и надзирательниц, необходимость в которых возникла уже в 1937 году, когда появился женский концлагерь. Чем больше становилось женских лагерей, тем больше надзирательниц было необходимо. Мужчины не могли работать надзирателями в женских лагерях, согласно нацистской концепции это было бы крайне безнравственно. Да, начальником лагеря, охранниками, врачами были мужчины, но входить в помещения лагеря они имели право только вместе с женщинами-надзирательницами. Не совсем понятно, кого больше боялась немецкая мораль женской развращенности или мужской слабости и как этому могла воспрепятствовать надзирательница?

В знаменитом Освенциме большая часть работников были мужчинами – их было 8 тысяч, женщин же – 200. Из них самая высокая должность, занятая женщиной - старшая надзирательница. В ее обязанности входила организационная работа, контроль за остальными женщинами-надзирательницами. Именно старшая надзирательница решала какого наказания заслуживает тот или иной заключенный. Начальник лагеря в такие нюансы не вникал. В подчинении у старшей надзирательницы была первая надзирательница – ее правая рука. Были еще начальницы блока, они отвечали за ежедневное построение. Надзирательницы же были низшим звеном в этой иерархической системе.

Надзирательницы должны были следить за порядком не только за заключенными, но и в хранилищах, на кухне, в карцере. Особняком стоят надзирательницы, которые распределяли рабочие руки. Именно они решали кто и куда, на какой вид работ должен направиться.

Стать надзирательницей могла каждая, поскольку особых умений такая работа не требовала. Зато заработная плата была достаточно высокой, имелась возможность брать оплачиваемые переработки. Помимо этого надзирательницам выдавалось обмундирование, вплоть до нижнего белья, а в случае, если работа была особенно усердной, а у работницы были склонности к такого вида работе, то она могла рассчитывать на повышение вплоть до начальника лагеря. Желающих хватало.

Вот только под «особой склонностью» подразумевалась готовность женщины быть восприимчивой к чужим страданиям, а попросту жесткой и бесчеловечной. Будущие сотрудницы лагерей должны были быть физически развиты, не иметь в прошлом административных и уголовных наказаний, быть сторонницами партии. Возрастные ограничения от 21 года до 45 лет. Конечно же, проверяющих интересовало происхождение претенденток, предпочтение отдавалось немкам.

Набор девушек производился через службу занятости, к тому же, в справке значилось, что работа будет требовать некоторых физический усилий и заключается в охранной деятельности. Однако лагерей становилось больше и стала расти потребность в надзирательницах. Началась настоящая вербовка и обязаловка, были организованы специальные четырехнедельные курсы, после окончания которых нужно было работать в концлагере. Курс представлял собой короткий экскурс в основы работы лагерной системы, после него предстояло отработать трехмесячный испытательный срок, а затем уже оформиться в качестве надзирательницы.

При поступлении на работу они уведомлялись о том, что любое панибратство с заключенными серьезно наказывается. Обращаться по имени было запрещено. Зато надзирательницы могли просто так придираться к заключенным, издеваться над ними по собственному усмотрению. Оружие тоже разрешалось применять, в случае неповиновения или попытки побега. Надзирательница могла внести собственные меры по поддержанию дисциплинарного порядка. Обычно в качестве наказания лишали еды, отправляли в карцер, били, пытали, травили собаками.

Очень скоро вчерашние скромные и даже затюканные женщины начинали чувствовать свою силу и безграничную власть. Это было лишь вопросом времени, к тому же, система, к которой они относились, только поощряла жестокость по отношению к узникам. Женщины теряли человеческое лицо достаточно быстро, несмотря на все свои положительные качества, которыми характеризовались до этого.

Герта Элерт – слишком добрая для надзирательницы?

Ее жизнь сложилась куда благополучнее, чем у узников, которых она охраняла.

Надзирательница, которая вошла в историю как участница процесса над работниками концлагерей, получившая реальное наказание, сначала работала в лагере Равенсбрюк, затем ее перевели в другое учреждение аналогичного типа. Сама Герта объясняла это тем, что ее переводили из лагеря в лагерь, поскольку она была слишком доброй по отношению к заключенным. И переводы проводились для того, чтобы ее наказать – это, во-первых, для того чтобы она не привязывалась к узникам, - во-вторых.

Однако почему-то «самая добрая надзирательница» желала забыть свое прошлое и предпочитала жить под вымышленной фамилией всю оставшуюся жизнь. Видимо боялась благодарностей от тех, кому «помогала» в концентрационных лагерях. Она успела поработать в Освенциме, а затем и Берген-Бельзене, где была заместителем старшего надзирателя, видимо и эту должность ей вменили тоже за бесконечную доброту и уступчивость.

В какой-то степени пойти на такую службу ее вынудили обстоятельства, ведь до того как она лишилась работы, ничем примечательным ее жизнь не запоминалась. Она, как и полагается, была замужем, работала, как и полагается, в сфере обслуживания – по одной версии пекарем, по другой – продавцом. Родилась в Берлине в 1905 году. На учет на биржу труда она встала в 1939 году, тогда же ее вызвали в СС.

Во время допросов она всегда настаивала на том, что понятия не имела о том, в чем будет заключаться ее работа. И раз за разом называла причиной своих частых переводов свою излишнюю доброту. Дескать, она всегда старалась дополнительно накормить заключенных, несмотря на запреты. Отказывалась от пыток, а они были обязательными. Особенно ей было жаль заключенных с детьми, им она носила продукты, лекарства и как-то пыталась облегчить их жизнь в бараках, пыталась создать лучшие условия.

Однако показания самой Герты далеко не единственные свидетельства тех времен. Мальвина Граф не просто выжила в концлагере, но и впоследствии посвятила этим годам свои мемуары. Оказывается, она находилась в том самом лагере, где на тот момент работала Герта. Дело происходило в Плашове. Со слов Граф Герта была закреплена за кухней и в ее руках был постоянный хлыст, который то и дел взмывал над головами узниц. Пользовалась она им просто мастерски. Она всегда и во всем искала выгоду, часто устраивала обыски заключенным женщинам, на предмет запрятанных ценностей. При обнаружении немедленно изымала. Вообще всегда и во всем старалась извлечь какую-то выгоду для себя.

Остальные заключенные называли Герту одной из самых строгих надзирательниц, которая явно с большим удовольствием выполняла свои обязанности. Отбирала любые ценности у заключенных, тех, кто не был слишком сговорчив и послушен, запирала в подвале, била хлыстом и не давала еды.

Мальвина Графт также утверждает, что Элерт работала в Плашове до самого окончания войны и была одной из участниц марша смерти, когда красноармейцы начали освобождение Польши. Для немцев такая атака стала крайне неожиданной, они стали собирать заключенных с лагерей и перевозить их в другие лагеря. Первыми вывезли женщин и детей с Плашова. Заключенных перегоняли из лагеря в лагерь 12 суток, пешком, без еды и отдыха. Тех, кто мешкался, расстреливали. Потери узников во время марша смерти были просто катастрофическими, не зря же его прозвали именно так. Фашисты предпочли убить узников, чем оставить их освободительной армии.

Элерт попала еще в одну книгу, на сей раз своим присутствием в Освенциме. У автора Уильяма Хичкока тоже есть воспоминания о надзирательнице, которая с особым удовольствием избивала заключенных. И звали ее Герта Элерт. Слишком много негативных воспоминаний для самой доброй надзирательницы, не так ли?

Арест и дело Герты Элерт

Бельзенский процесс.

Герту арестовали британские военные, уже осенью 1945 года она предстала перед судом. Бельзенский процесс вошел в историю как торжество справедливости и несправедливости одновременно. С одной стороны справедливость восторжествовала, поскольку перед судом престали вчерашние надзирательницы и им предстояло ответить перед всем миром за свои злодеяния, с другой стороны, многие из них получили куда меньше, чем следовало. Впрочем, этот показательный процесс открыл дорогу многим другим, которые выносили суровые и справедливые приговоры вчерашним нацистам и их пособникам.

Герта на судебном процессе значилась под номером 8, рядом с ней были другие надзирательницы, с которыми она работала бок о бок последние годы. Некоторые из них получили высшую меру наказания. За этим процессом, который длился ровно два месяца, следил весь мир. Именно тогда впервые стало известно обо всех ужасах, творившихся в концлагерях. Мир, в буквальном смысле содрогнулся от ужаса, узнав о подробностях. Свидетельствовали вчерашние узники, которые чудом выжили, неудивительно, что они жаждали возмездия и не скрывали ничего.

Всего в процессе участвовало 45 подсудимых. Среди них было 16 сотрудников лагерей и эсесовцев, 13 заключенных, которые относились к числу привилегированных и активно сотрудничали с лагерным начальством. Все они были арестованы британцами во время освобождения лагеря, но многие арестованные не дожили до суда, другие сбежали, третьи покончили жизнь самоубийством.

Первый противонацистский процесс был организован неумело, с массой недочетов и ошибок. Он стал показательным для всех последующих процессов над нацистами, в которых уже были учтены предыдущие ошибки. В последующих судебных заседаниях нацистов и их пособников обвиняли в преступлениях против человечества, тогда как Бельзенский суд рассматривал исключительно военные преступления.

Суд был организован британцами и проходил согласно английским нормам судопроизводства, а иначе говоря, был состязательным. Это даже давало фору фашистам. У подсудимых были защитники, которые на самом деле их защищали. Колкие вопросы свидетелям, апеллирование фактами и другие методы, которые должны были снизить вину подсудимых – все это имело место быть в ходе слушания дела. Несмотря на подобные старания, высшая мера наказания стала самой востребованной мерой наказания в ходе этого процесса.

А вот «самая добрая надзирательница» такой участи избежала, ее приговорили к 15 годам тюрьмы. И это несмотря на то, что все ее попытки обелить себя были тщетными. Из лагеря в лагерь ее переводили вовсе не в наказание за доброту, а совсем наоборот. Это скорее было повышение, улучшение условий работы за отличное выполнение своих должностных обязательств. Он так и не признала свою вину после процесса, а после выхода на свободу изменила фамилию, поскольку опасалась мести со стороны бывших заключенных.

Элерт не досидела даже положенного срока, вышла досрочно в 1953 году. После этого она прожила еще долгую жизнь, причем жила безбедно, ни в чем не нуждаясь, умерла в возрасте 92 лет, получая пенсию от государства.

Многие надзиратели состарились в полной уверенности, что они лишь выполняли свою работу, то, что от них требовало государство, а потому винить их не в чем. А совесть? Совесть, вероятно, отключается когда происходящие вокруг чудовищные преступления совершаются с такой частотой, что становятся чем-то обыденным.