Имам Шамиль: гордый горец против империи

В 1797 году в аварском селении Гимры, в Дагестане, в семье узденя (свободного человека) Денгав-Магомеда и дочери бека Маху-Меседы, родился мальчик, названный Али. Ребёнок рос болезненным, поэтому, следуя местному обычаю, ему в шесть лет изменили имя на Шамиля, в честь брата матери. Народная магия оказалась эффективной — мальчик не только выжил, но уже скоро удивлял земляков здоровьем и физической силой.

Отец и кинжал

Согласно преданиям, Шамиля было невозможно обогнать бегом, он перепрыгивал двухметровый ров или верёвку, которую двое сверстников держали над головой, постоянно занимался фехтованием, стрельбой и джигитовкой. В любое время года юный Шамиль ходил босиком и с голой грудью. Упоминалось и юношеское стремление к первенству. Например, если он не побеждал на состязании в стрельбе или скачках, то мог неделю не показываться в обществе друзей.

Ещё больше юный Шамиль прославился усердным изучением ислама. Он занимался у своего друга и земляка Гази-Мухаммада, жившего по соседству, а с 12 лет — в Унцукуле у шейха Джамалуддина Казикумухского.

Достаточно рано проявилась важная черта характера — умение навязать свою волю даже родным. Отец периодически пил вино, что запрещалось исламом, но терпелось местными обычаями. Четырнадцатилетний Шамиль семь раз доказывал отцу цитатами из Корана: употребление вина недопустимо для правоверного. Отец соглашался, но затем вновь возвращался к запретному удовольствию. Тогда сын сказал: если ещё раз увидит отца выпившим, он зарежет себя на его глазах. Так как сын ни разу не изменял своему слову, отец предпочёл навсегда отречься от вина.

В другую эпоху Шамиль мог бы стать знаменитым исламским теологом, чьи изречения памятны лучшим студентам медресе. Но обстоятельства сложились так, что он вошёл в историю как самый эффективный военачальник региона и лидер религиозного государства на территории Дагестана и Чечни.

На арабском языке имам — тот, кто руководит молитвой, а мюрид — последователь, ученик. В ходе Кавказской войны для местных мусульман оба слова обрели дополнительные значения. Имам стал лидером имамата — государства, живущего по нормам шариата (свода ключевых правил, основанных на Коране), а мюрид — воином, готовым сражаться за веру, а не за интересы отдельного властителя или своего рода. Сложившуюся систему ценностей стали называть мюридизм.

Прыжок из башни

Годы взросления Шамиля совпали с важными событиями: Турция и Персия, потерпев серию поражений, передали России Закавказье и Северный Кавказ. Но если граница с двумя мусульманскими монархиями была определена и выверена, то к северу от неё сохранилось множество княжеств, ханств и просто свободных горских общин, на земли которых не ступала нога русского чиновника или офицера. Княжества жили своими законами, а набеги, с целью угона скота и захвата рабов, были неотъемлемой частью быта многих горских племён.

Такое положение дел следовало исправить. «Покорением Кавказа» на первом этапе занимался генерал Алексей Ермолов. Его относительно немногочисленные войска легко разбивали отряды беков и ханов, а также ополчения непокорившихся аулов. Но эти победы, в первую очередь в Дагестане, привели к неожиданному результату. Покоряя или изгоняя феодальную верхушку, завоеватели оказались лицом к лицу не с послушной крестьянской массой, как, например, на землях, принадлежавших Польше, а воинственными народами, которые имели ещё и религиозные мотивы для борьбы за привычный образ жизни.

Место свергнутых ханов заняли имамы. Русская администрация, сама того не желая, облегчила их проповедь: местные властители были дискредитированы поражениями и сотрудничеством с «неверными». В таких условиях человек, совмещавший исламскую учёность, отвагу и военные таланты, становился вождём, которому прощались даже неудачи в отдельных сражениях.

Новые религиозные лидеры, считавшие, что основным источником законности для мусульманина должен быть исключительно Коран, а не местные законы, произвели юридическую революцию в массовом сознании. Знатоки ислама критиковали не только произвол феодалов, но и традиционные законы — адаты. В условиях войны простой и понятный шариат импонировал народу.

Первым имамом Дагестана в 1828 году избрали учителя Шамиля — Гази-Мухаммада. Его сторонников стали называть мюридами. Уже тогда начались активные контакты дагестанских повстанцев и чеченцев — для координации борьбы. Неудачное нападение на Хунзах, цитадель аварских ханов, не охладило пыл мюридов. Наоборот, к ним прибывали всё новые сторонники. Армия Гази-Мухаммада расправлялась с неугодными феодалами и муллами, уничтожала небольшие укрепления русской армии и полевые отряды, пыталась осаждать Дербент и ворвалась в Кизляр (хотя саму крепость горцам взять не удалось).

В Петербурге не сразу оценили опасность нового противника, не привязанного к определённой местности или княжескому роду. Всё же было решено захватить Гимры — малую родину имама. Предвидя этот удар, Гази-Мухаммад построил башню и сказал, что намерен в ней погибнуть. Тогда же он поведал приверженцам о вещем сне: будущим имамом должен стать Шамиль.

«Только дождь может проникнуть в Гимры», — считали его жители, однако 17−18 октября 1832 года аул пал. Местом финального сражения стала башня. Гази-Мухаммад погиб в рукопашном бою, но Шамиль, хоть и раненый, смог прорваться, спрыгнуть с обрыва и скрыться. «Этот мальчишка наделает нам бед», — сказал командир операции барон Розен и оказался прав.

Легенда Ахульго

Шамиль был тяжело ранен, поэтому имамом избрали Гамзат-бека. Он прославился в первую очередь не битвами с русскими войсками, а борьбой с дагестанской знатью, упорно не желавшей принимать мюридизм. В августе 1834 года Гамзат-бек истребил представителей династии аварских ханов, а месяц спустя был убит в отместку. 24 сентября имамом стал Шамиль и оставался им 25 лет.

Третий имам непризнанного государства начал свою деятельность в самых благоприятных условиях. Феодалы были устранены его предшественниками или русской администрацией. А в Петербурге решили в первую очередь покорить Черноморское побережье Северного Кавказа, так как черкесские племена получали морем помощь из Турции. Восточный Кавказ считался внутренней губернией, дела которой уладятся сами собой.

Шамиль тем временем строил своё государство, доказывая на практике жителям Дагестана и Чечни, что именно он представляет реальную силу, а вот царская администрация действует набегами. Например, когда командующий Кавказским корпусом Розен в 1836 году велел занять аул Унцукуль, а его жители выразили покорность и экспедиция отступила с полдороги, во все аулы имамата разошлась новость, что русские в очередной раз испугались идти в леса и горы.

Однако в 1838 году русская администрация Кавказа решила покончить с государством в государстве. На следующий год состоялась знаменитая осада аула Ахульго, расположенного в малодоступной местности и укреплённого редутами. Бои шли за каждый клочок скалистой земли. В очередной раз мюриды проявили чудеса самоотверженности, а русские войска показали, что способны взять любую крепость.

Чтобы выиграть время, Шамиль отдал в аманаты (заложники) своего старшего сына. Уже тогда проявились и дипломатические таланты имама. Он постоянно демонстрировал желание вести переговоры, тем самым получая необходимую передышку. Но Шамиль никогда не приезжал во вражеский лагерь, предпочитая встречи на нейтральной территории.

Правда, в данном случае переговоры стали трёхдневной отсрочкой неизбежного финала. Аул был взят штурмом, погибли почти все его защитники, а также жена Шамиля Джавгарат и грудной сын Саид. Единственная сестра Шамиля Фатимат бросилась в реку Койсу, чтобы не попасть в плен.

Но имам в последний момент вновь сумел бежать. Правда, в Петербурге решили, что такая неудача должна морально уничтожить Шамиля в глазах горцев. И в очередной раз русские ошиблись.

Апофеоз имамата

Царская администрация своими ошибками умножала число врагов. Она потребовала от чеченцев выплатить подати не деньгами, а оружием. Эти распоряжения были дополнены слухами, распускаемыми Шамилем, что после разоружения чеченцев сделают крепостными, а всадников отправят служить в Варшаву. К 1840 году влияние Шамиля ещё более увеличилось. Ему удавалось собирать под своё знамя огромные по меркам Кавказа отряды — до 30 тысяч человек.

Середина 1840-х годов стала периодом затяжных неудач России в Кавказской войне. Шамиль брал под контроль новые и новые территории. В 1842 году генерал Павел Граббе первый раз не смог довести экспедицию против горцев до конца. Он отступил, бессмысленно потеряв в ходе боёв почти две тысячи солдат.

В 1843 году горцы отвоевали аул Унцукуль и русскую крепость при нём. Теперь у Шамиля в качестве трофеев появились пушки. Часть местных жителей, ранее присягнувших царю, была демонстративно казнена. Зато одному русскому офицеру, который храбро сражался, так же демонстративно позволили сохранить шашку.

Самым значимым успехом Шамиля стала победа над царскими войсками во время похода русских отрядов на аул Дарго. Причём этот поход осуществлялся по личному приказу Николая I.

Аул был захвачен русскими и разорён. Но по пути туда и особенно обратно погибли три с половиной тысяч солдат, а также два генерала. На этом этапе окончательно сформировалась «лесная» тактика Шамиля: преграждать путь завалами, изнурять русские колонны затяжными боями и уничтожать, когда они остаются обессиленными. У имама были и другие достижения. На его стороне теперь сражались многие христианские пленники. В частности, пушки обслуживали русские артиллеристы. А польские дезертиры ходили в атаку под барабанный бой.

Шамиль умело сочетал тактику и стратегию: он распылял войска противника имитацией набегов и наносил решающий удар по самому незащищённому пункту кордонной линии. Когда его сын Гази-Мухаммад спросил: «Дороги в какую сторону нужно починить?», отец ответил, что у хорошего наиба в хорошем состоянии должны быть все дороги. При этом Шамиль часто лично сражался в первых рядах своих воинов. В сумме он был ранен 19 раз. Разумеется, его авторитет оказался на недосягаемой высоте.

Имамат Шамиля являлся непризнанным государством со своим сводом законов — Низамом, созданным на основе шариата. Низам запрещал кровную месть, умыкание невест, а также все увеселения. Неповиновение в бою наказывалось смертью. Проявившим трусость привязывали шерсть на руку и затылок. Снять знаки позора разрешалось лишь после смелого поступка в очередном сражении. За измену одного воина десять поручителей штрафовались на 50 рублей, его дом сжигался, а отец, сын или брат провинившегося сажались в яму. Правда, некоторое время спустя их выпускали. Кроме того, в имамате имелись постоянная армия и особая система налогообложения. А в Ведено и Дарго существовали небольшие литейные заводы, на которых турецкие мастера изготовили около 50 орудий. Для этого по всей подвластной территории принудительно собирали медную посуду.

Шамиль многое делал для привлечения перебежчиков. Солдаты, казаки, крестьяне, попавшие к горцам в рабство, выкупались или отпускались за согласие служить Шамилю. Им разрешалось строить церкви, а старообрядцам — открывать молельни. Дезертиры-христиане даже имели право гнать самогон, который безусловно запрещался мусульманским подданным имамата.

Успехи Шамиля не в последнюю очередь были следствием грубых просчётов Николая I. Царю несколько раз сообщали, что Кавказ покорён. Император даже посетил завоёванную территорию. Поэтому Кавказский корпус до второй половины 1840-х годов не усиливался. Хотя армия Шамиля за это же время возросла в несколько раз. Лишь после похода под Дарго, огромных потерь и гибели генералов, тела которых так и не удалось вывезти, в Петербурге поняли, что командующему на Кавказе нужна не мелочная опека из столицы, а подкрепления.

Началось строительство новых крепостей, устройство кордонных линий, а в лесах Чечни прорубили широкую просеку. Подданные имамата стали роптать из-за затянувшейся войны. В 1848 году Шамиль даже заявил приближённым, что намерен сложить звание имама. Но, как нередко бывало с диктаторами, в окружении на это ответили, что не видят в Чечне и Дагестане другого человека, способного заменить признанного лидера.

Закат Шамиля

Крымская война подарила сторонникам Шамиля надежду, но обернулась для них разочарованием. Мюриды надеялись, что турецкая, а возможно, и англо-французская армии высадятся на Черноморском побережье и дойдут до Восточного Кавказа. В свою очередь, союзники ожидали, что сам Шамиль прорвёт русские кордоны и соединится с регулярной турецкой армией. Ожидания не оправдались. Отряды Шамиля только совершили несколько набегов на Грузию, а турки не смогли оккупировать Закавказье.

Единственным большим успехом Шамиля стал захват в Грузии знатных заложников из семьи Чавчавадзе. Это позволило обменять на них старшего сына Джамалуддина. Но первенец Шамиля, к тому времени уже ставший поручиком императорской армии, оказался опасным приобретением. Наибы имама узнали из надёжного источника сведения о военном потенциале России и поняли, что планы выгнать русских с Кавказа и пойти на Москву — не долгосрочная стратегия, а пустая фантазия.

Неприятностей добавил и новый царь — Александр II. Он гораздо внимательнее прислушивался к мнению боевых генералов, чем его отец. Командиры наконец-то сумели убедить монарха, что воинские контингенты необходимо увеличить в несколько раз. Замирить Кавказ было приказано Александру Барятинскому, и тот решил сосредоточиться на поимке Шамиля.

Следует иметь в виду, что тысячи жителей Дагестана и Чечни давно разочаровались в имамате. Желая избавиться от произвола ханов и защититься от русской агрессии, они стали бесправными подданными военно-религиозной деспотии. Наибы Шамиля подчас действовали на местах ещё более жестоко, чем прежние феодалы. Жизнь по шариату была в тягость свободолюбивым людям. К тому же бремя налогов при Шамиле оказалось ещё более тяжёлым, чем прежде.

Пожалуй, самой главной проблемой имамата была неспособность выполнять главную функцию государства — обеспечить защиту подданных. От старейшин аулов требовали людей и продовольствие, но не могли спасти их от карательных русских экспедиций.

Один из историков и свидетелей событий заметил, что двадцать лет «ни один из чеченских аулов не был уверен, что останется на месте до следующего дня; то царские колонны истребляли их, то Шамиль переселял на новые места». Единственным шансом на спокойную жизнь, на возможность собрать посеянный урожай было переселение на равнину за русскую кордонную линию.

Поэтому, когда с 1857 года начался решительный массированный натиск русских войск, имамат стал рассыпаться. Аулы выражали покорность, а наибы переходили на сторону победителя. Мужество, военные таланты, харизма Шамиля и наработанный им авторитет могли лишь продлить эту агонию.

Мюриды гибли, защищая своего вождя, а он уже принял решение согласиться на почётную капитуляцию. Развязка наступила в августе 1859 года в ауле Гуниб. Шамиль по обыкновению то вёл переговоры, то пытался добиться удачи в бою. Но когда в результате штурма почти все его верные воины оказались убиты, имам согласился сдаться в плен. Он подъехал к Барятинскому, спешился и отдался на милость императора. Почти четверть века войны-газавата завершились.