Как финские шхуны стали звездами советского кино

Поторгуемся?

К 1944 году финские политики окончательно поняли, что во Второй мировой их страна «поставила не на ту лошадь». Хотя линия фронта пока ещё была за пределами старых границ, успехи Красной армии под Сталинградом, на Курской дуге и Украине вполне чётко намекали: как только у товарища Сталина возникнет желание заняться северным участком фронта, финская армия вместе с финской государственностью закончится очень-очень быстро. При этом в отличие от 1939-40 года рассчитывать на какое-то сочувствие со стороны Англии и США не приходилось. Скорее наоборот. Союзники, заинтересованные перед открытием второго фронта сковать побольше сил немцев где-то в другом месте, ещё и помогли бы «дядюшке Джо» пнуть посильнее одного из помощников рейха. Например, превратить Хельсинки в груду головешек вместе с советской АДД (авиация дальнего действия).

В общем, Финляндии требовалось срочно переобуваться в прыжке. Вопрос был только в цене входного билета на сторону будущих победителей. Однако когда финнам в Москве показали список советских требований, у главы делегации, премьер-министра Антти Хакцелля, случился инсульт. Советские представители, видимо, ожидали примерно такой реакции, поскольку согласились чуть подождать, пока суомалайсет выберут замену — но намекнули, что тянуть тоже не стоит…

Как оказалось, финны угадали с заменой — министр иностранных дел Карл Энкель (Carl Johan Alexis Enckell) торговался так отчаянно, что сумел уменьшить сумму выплат по репарации с шестисот до трёхсот миллионов долларов.

Берём вещами…

Даже триста миллионов тогдашних долларов для Финляндии были огромной суммой, собрать которую в оговорённые сроки должникам явно не светило. Впрочем, после мая 45-го у советских представителей и без них хватало работы по составлению списков подлежащего вывозу оборудования.

У Суоми особо мощной промышленности не имелось, так что заказать им в счёт оплаты десяток авианосцев или хотя бы танкеров не получалось. Но изрядно прореженному войной советскому морфлоту любая посудина была совсем не лишней.

И если финны строят даже небольшие суда — пусть строят хотя бы их. Только побольше, побольше!

Журналы, марки… и киноэкран

Чего у финских шхун было не отнять — так это красивого силуэта. Заглянувшие в Сингапур изящные советские парусники приглянулись даже фотографу американского журнала «Лайф» Джеку Бирнсу.

Хотя весь переход во Владивосток был для небольших шхун достаточно сложным и рискованным делом, наиболее опасным участком была как раз «родная» Балтика. В годы войны это море активно засыпали минами все воюющие стороны, создав жутковатый «супчик» из почти 80 тысяч мин. Тральных сил БФ в первые годы хватало только на расчистку основных фарватеров. Например, крупное минное заграждение на рубеже Нарген-Порккала-Удд очистили только во второй половине 1949 года.

Тем не менее до Дальнего Востока финские парусники дошли благополучно. Правда, мнение советских рыбаков об «иностранной штучке» далеко не всегда было восторженным.

Самым лучшим в парусниках финской постройки признавалась… баня.

Их собратьям, оставшимся в советских «внутренних морях», повезло куда больше.

«Алые паруса» и «Весёлый Роджер»

Самым ярким во всех смыслах этого слова стал, конечно же, кинодебют баркентины «Альфа». Учебный парусник ростовский мореходки передали для съёмок фильма по роману Александра Грина.

Разумеется, «главной фишкой» должны были стать знаменитые паруса. Ткань взяли на фабрике по производству пионерских галстуков. Правда, киношникам пришлось проявить немало технической сноровки, чтобы добиться адекватной передачи цвета на тогдашней советской киноплёнке. Времени у них было немного — тонкий шёлк оказался не очень хорошей заменой настоящей парусине и быстро истрепался. После окончания съёмки часть ткани подарили училищу, и ростовские курсанты некоторое время выделялись невиданными в СССР алыми шёлковыми майками…

Но «Альфа» всё же осталась «парусником из „Алых парусов“», хотя снималась ещё в фильмах «Прощай», «Море студёное» и «Чёртова дюжина». А вот трёхмачтовая гафельная шхуна «Кодор» стала настоящей звездой советского кино.

«Кодор» с самого начала был везучим. Его приписали к ленинградской мореходке, причём практикой на нём несколько лет командовал легендарный подводник контр-адмирал Н.Лунин. В 70-х именно «Кодор» исполнял в Ленинграде роль парусника с алыми парусами на одноимённом празднике. А в начале 80-х он снялся сразу в двух фильмах: «Арабелла — дочь пирата» и «Остров сокровищ» — третья по счёту советская экранизация романа Стивенсона.

В ходе съёмок «Острова» парусник лишился… нормального штурвала.

В сцене, где юный Джим Хокинс угоняет «Испаньолу» у пиратов, требовалось показать, как он управляется с кораблём. При этом снимать настоящую рулевую рубку, где был установлен штурвал, нельзя было из-за обилия современных навигационных приборов. В итоге штурвал сняли и перенесли на палубу, где маленький актёр мог спокойно и абсолютно безопасно для всех на борту крутить его хоть во все стороны сразу.

Настоящий же рулевой в этой время управлял «Кодором» при помощи разводного ключа.

Это «усовершенствование» в должной мере оценили те, кто готовил «Кодора» к съёмкам в следующем фильме — «Дети капитана Гранта».

Для большего сходства с описанным в романе Ж. Верна на корабль добавили фальшивую дымовую трубу и макеты пушек. Несчастный же штурвал перенесли на специальную надстройку в середине. При этом пришлось снять с мачты грота-гик, и поэтому на всех кадрах из фильма грот-мачта не несёт парусов.

Последней ролью «Кодора» стал китобой «Пилигрим» — в фильме по мотивам романа всё того же Ж. Верна «Пятнадцатилетний капитан».

Конечно, были в СССР и другие парусники — причём многие тоже «трофейные». Но своё «большое спасибо» от советских кинозрителей финские корабелы честно заслужили.