Как раньше в семьях крепостных крестьян появлялись на свет дети и росли

Беременность и роды: как ждали и принимали детей

В. Максимов. Материнство

Какое бы место в обществе ни занимала женщина, рано или поздно материнство становилось ее основной целью и задачей. И крестьянки, и знатные дамы в России прошлых веков видели свое главное предназначение в том, чтобы дать жизнь и воспитание детям. Потому и к свадьбе относились как к переломному моменту в женской судьбе: с этого рубежа начинался совершенно особый отрезок жизненного пути.

Дети появлялись на свет и вне брака – на селе таких случаев было больше, чем в городах, но вообще статистику по этому вопросу собрать трудно: дворянские семьи такие случаи не афишировали и старались замалчивать. Юридического требования для мужчины жениться на матери своего ребенка не было, накладывалась лишь обязанность содержать обоих, это предусматривали еще петровские артикулы.

Первая беременность – даже в браке – могла наступать очень рано, уже в четырнадцатилетнем возрасте, что повышало и без того немалые риски для матери и будущего младенца. Врачебного сопровождения беременности не было, о ней вообще старались лишний раз не упоминать.

Здоровью петербургских дам вредили не только корсеты, но и обыкновение постоянно выезжать в свет в тонких и легких платьях, что в сыром и холодном столичном климате было рискованно и влияло на течение беременности.

Родить здорового ребенка и самой остаться в живых – уже было большой удачей, и помочь в этом женщине было практически некому. Обычай приглашать на роды врача был скорее исключением, чем правилом, и речь в таких случаях шла лишь о знатных семействах и тогда, когда течение родов осложнялось какими-то патологиями.

Кесарево сечение, одна из самых древних операций, которая проводилась еще римскими врачами, долгое время осуществлялось лишь для спасения ребенка, когда помочь женщине было уже нельзя. Попытки сохранить жизнь и матери, и ребенку с помощью кесарева вплоть до восьмидесятых годов XIX века заканчивались в подавляющем большинстве случаев смертью роженицы, из-за отсутствия антисептиков женщины умирали от инфекций и воспалений, а также от потери крови.

«Семьдесят два часа во время первых родов, Весь город был в волнении. Пушкин, Вяземский, Жуковский встречались, чтобы спросить друг у друга: «Что, родила ли? Только бы не умерла, наше сокровище» - такие воспоминания оставила подруга А.С. Пушкина, Александра Россет.

Роды, или «натуральная болезнь», и случавшиеся после осложнения, или «припатки», порой заканчивались смертью матери. Эти случаи были нередки – потому рожденного ребенка старались как можно скорее окрестить, и вообще уделяли большое значение обряду крещения, причем на роль крестного отца и матери приглашали именно тех, кто был в состоянии взять на себя ответственность за ребенка в случае смерти его матери. К тому же, закончившаяся благополучно беременность означала и то, что вскоре должна была наступить следующая…

Дожить до взрослого возраста: как угрожали детям болезни и возможность остаться сиротой

Соня, сирота и племянница графа Ростова, воспитывалась в его семье (Из кинофильма «Война и мир»)

Сироты воспитывались родственниками матери или отца, иногда они попадали в дом и к посторонним людям – иметь в семье воспитанника или воспитанницу было делом обычным, как, впрочем, и растить вместе кузенов – когда приходилось заменять умерших родителей. Вдовцы, как правило, стремились заключить новый брак, без жены доживали век лишь старики. Соотношение овдовевших мужчин и женщин в середине XIX века составляло 10 к 14 в селах и 10 к 30 в городах, причем мужчин, создававших новую семью после вдовства, было на четверть больше, чем женщин.

Вопреки устоявшемуся мнению, сразу после родов ни о какой «работе в поле» речи не шло, крестьянские женщины лежали неделю «на ржаной соломе», ежедневно посещая баню. Дворянкам же и вовсе первые девять дней не дозволялось вставать, лишь на десятый можно было принять на полчаса сидячее положение, так гласили «Советы замужней женщине», выходившие в середине XIX века.

Но и благополучное разрешение от родов не позволяло семье успокоиться и радоваться жизни: первые годы для ребенка становились серьезным испытанием. Трудно себе представить, но даже во второй половине XIX века лишь четверть новорожденных доживала до года. В Московской губернии тогда умирало больше 400 младенцев из тысячи.

«Потом болезни детей, этот страх вечный; потом воспитание, гадкие наклонности (она вспомнила преступление маленькой Маши в малине), ученье, латынь – все это так непонятно и трудно. И сверх всего – смерть этих же детей» - устами Долли из романа "Анна Каренина" озвучил Л.Н. Толстой чувства женщин того времени.

Понятно поэтому, что мысли женщин были целиком заполнены детьми, их болезнями, способами лечения – ведь ни о каком детском здравоохранении, по большому счету, речи не шло: дворянские семьи, живущих в больших городах, еще могли прибегать к помощи семейных докторов, на селе же задача вылечить и выходить больного ребенка целиком ложилась на плечи матери.

Отравления, рахит, чахотка, корь, грипп, оспа – болезни, чаще всего затрагивавшие семьи с детьми и нередко уносящие жизни. М.В. Ломоносов писал о матерях, «кои до 10, а то и до 16 детей родили, а в живых ни единого не осталось».

Многодетность: кто и как воспитывал детей

А. Корзухин. Бабушка с внучкой

И все же обычным для Российской империи явлением была многодетность – и больше всего внимания, само собой, уделялось первенцу. Мальчика на эту роль ждали гораздо сильнее, чем девочку, и часто первому ребенку в мемуарах посвящалось довольно много страниц, в отличие от последующих детей, которых могли вообще не упомянуть. Конечно, во многих семьях нежно любили и девочек тоже, но дочери, «глядящие из дому», все же пользовались куда меньшей родительской любовью, чем сыновья, особенно у крестьян.

Отношение к детям у крепостного сословия определялось и самим фактом подневольности: юридически родившийся ребенок принадлежал помещику, владельцу «душ», а значит, мог быть по желанию хозяина продан, заложен и так далее.

Европейская литература, особенно работы Жан-Жака Руссо, продвигавшего идеи естественности и возвращения к природному началу, влияла в том числе и на русских дам, которые черпали в новых веяниях вдохновение относительно своих материнских обязанностей. Воспитание детей становилось предметом обсуждения с позиций педагогики, хотя чаще всего непосредственно за сыновьями и дочерьми дворян приглядывали не родители, а няни, а кроме них – бабушки.

Бабушка в жизни ребенка позапрошлого века занимала весьма важное место – она была главой семьи и хозяйкой фамильного состояния, а потому пользовалась особенным уважением со стороны младших членов семьи. В некоторых случаях внуков забирали в свой дом на воспитание – чтобы вывести в люди своего любимца.

Крестьянские семьи к вопросам воспитания детей подходили иначе, учили своим собственным примером, передавали детям народную мудрость, рассказывая былины и сказки, используя пословицы и поговорки. С раннего детства у малыша в крестьянской семье уже были свои обязанности – в три-четыре года ребенок был в состоянии подмести веником крыльцо или следить за курами. Девочкам начиная с шести лет уже доверяли приглядывать за младшими детьми.

«В куклы я никогда не играла и очень была счастлива, если могла участвовать в домашних работах и помогать кому-нибудь в шитье или вязанье» - писала в мемуарах А.П. Керн, муза поэтов XIX века.

Физические наказания – розги – были обычным делом и в на селе, и в городе, и в крестьянском доме, и порой у аристократов. И все же в мемуарах нечасто попадаются слова о деспотизме родителей, тем более матерей, этические нормы того времени не допускали какого-либо их очернения. Напротив, к своим матерям и маленькие, и ставшие взрослыми дети выказывали максимум почтения, безропотно снося «воспитание» даже на третьем десятке лет. «Александр дает розги своему мальчику, которому только два года» - писала сестра Пушкина Ольга Павлищева мужу.

С другой стороны, забота о своих детях, особенно мальчиках-первенцах, часто составляло главную цель жизни женщины-дворянки до самой ее смерти, достаточно упомянуть поиски «протекции» и просьбы о «теплых местах» на государственной службе, которые так хорошо знакомы современному человеку по классическим литературным произведениям.

Были и те, кто оставлял детей на месяцы и даже годы, отправляясь в дальнюю поездку по Европе. Или в другом направлении – как в случае с Марией Волконской, которая последовала за мужем-декабристом в Сибирь, оставив маленького сына Николая в Петербурге и потеряв право влиять в будущем на его судьбу. Это обычно воспринимается как подтверждение тяжести решения, которое приняла жена декабриста, но возвращаясь к теме детской смертности тех времен, нельзя не увидеть и более приземленную сторону вещей: маленький ребенок, чье будущее статистически было довольно туманным, едва ли мог превзойти по значению в судьбе женщины ее мужа. Николай прожил без матери совсем недолго и умер в возрасте двух лет. В ссылке у Марии и ее мужа родились новые дети.