Как русские студенты при «царской России» в Европу за знаниями ездили

В Европу – через Англию

Первые русские посольства посещали Европу еще в XVI веке. Известно, что у английского короля останавливались князь Иван Засекин и дьяк Степан Трофимов по дороге в Испанию, куда их Василий III посылал на переговоры. Ехать не через Францию, а в обход, через Туманный Альбион они решили по причине того, что с французским королем на тот момент у русских были напряженные отношения. Затем, уже при Иване Грозном, была знаменательная высадка у русских земель корабля с английскими купцами, которых царь принял весьма радушно, что стало началом торговых отношений с Англией (с которой, в отличие от Польши, Норвегии и других соседей, мы на тот момент не враждовали).

В 1556 году в Англию снарядили русского посла по имени Осип Непея. Почти все, кто его сопровождал (в том числе, купцы с товарами), в ходе морского путешествия погибли, а сам посол по прибытии в Шотландию пострадал от грабителей, откуда его кое-как удалось переправить в Англию. Впрочем, английский королевский двор принял посла со всеми почестями и возместил ему убытки.

Обратно, в Россию, Осип вез щедрые дары для себя и для царя, а еще «маистров многих, дохтуров, гораздых различных деланием, и искатели злату и серебру». С этой поездки началась многолетняя и очень непростая дружба русских царей с этой далекой европейской страной, что стало для «закрытой» России маленьким окошком в европейский мир.

Невозвращенцы

Идея отправить русских в Англию учиться принадлежала Борису Годунову, который, по мнению Карамзина, первым из русских царей стал дальновидно задумываться о пользе обучения европейским языкам и заморским наукам. Это решение встретило непонимание в некоторых слоях общества (например, было против духовенство). Но, так или иначе, в 1602-м Годунов отправил морем из Архангельска в Англию четверых молодых людей для обучения в Итоне, Винчестере, Кембридже и Оксфорде. Как указано в документах, это были «Микифорка Олферьев сын Григорьев, Софонко Михайлов сын Кожухов, Казаринко Давыдов и Федька Костомаров».

В связи со смертью Годунова и начавшейся смутой об уехавших студентах в России забыли. А когда в государстве установился порядок и в официальных бумагах отыскали, наконец, информацию об этой поездке, царским послам велели разыскать «студентов».

Как оказалось, все четверо преспокойно осели в Англии и возвращаться на родину, дабы делиться с соотечественниками знаниями, вовсе не собирались. Григорьев получил бакалавра в Оксфорде и стал англиканским священником в Лондоне. Более того, на чужбине он обзавелся женой и восемью детьми. Костомаров служил в Ирландии королевским секретарем, а еще двое (Давыдов и Михайлов) уехали на остров Ява торговыми представителями Английского королевства.

Относительно Никифора Григорьева русский посол даже сообщил, что тот «на нашу православную веру говорит многую хулу и боится, чтобы его вместе со товарищи не выдали снова в Московское государство». Послу удалось задержать «невозвращенца», но тот умудрился сбежать. В последующие годы были еще несколько попыток образумить и других «эмигрантов», но успехом они не увенчались.

Петровские студенты открыли новую эру

Если не считать переводчиков, которых еще со времен Ивана Грозного периодически отправляли учить заморские языки в Англию, Швецию, Константинополь, то второй попыткой (после годуновской) обучить соотечественников иностранным наукам стала отправка русских на обучение Петром Первым. Она была вполне закономерным итогом знаменитого «Великого Посольства» Петра. На этот раз столь нужное начинание увенчалось успехом.

Надо сказать, еще до своего собственного отъезда в Европу царь Петр отправил в Голландию, Италию и Англию почти полсотни дворян. И пусть в итоге из них получились в основном чиновники и придворные, а вот ученых, адмиралов и архитекторов не вышло, это уже был первый кирпичик, заложенный в фундамент обучения зарубежным наукам.

Последующие партии студентов становились все многочисленнее. Помимо лодырей или тех, кому науки никак не давались, среди прошедших обучение были и те, кто постепенно входил во вкус и проявлял большое желание и способности к обучению.

Например, Василий Корчмин в своем письменном отчете сообщал Петру, что они со Степаном Бужениновым освоили фейерверк и артиллеристское дело и теперь приступили к тригонометрии. Из Александра Меньшикова получился лучший в России мастер по изготовлению мачт. А Петр Толстой, которому на момент обучения было уже 50 лет, в совершенстве овладел морским делом и выучил картографию.

Известен и еще один поучительный эпизод. Отправленный на обучение дворянин Спафариев постигать науки не желал, а приставленный к нему родителями слуга-калмык на протяжении всего пребывания за границей, напротив, не только пытался вразумить хозяина, но и сам с удовольствием читал учебники. Он даже выходил вместо своего барина в море. По возвращении на родину Петр вызвал Спафариева, чтоб лично проэкзаменовать. С ним во дворец пробрался и слуга, чтобы, если что, подсказывать нерадивому хозяину верные ответы. Заметив, что денщик осведомлен в морском деле лучше барина, Петр дал калмыку вольную и назначил мичманом на корабль, Спафариева же отправил в море простым матросом. Калмык тот в итоге дослужился до чина контр-адмирала. Известный сподвижник Петра Денис Калмыков впоследствии участвовал в Финской кампании и обучал молодых гардемаринов.

В 1710-х годах русские в университетах и школах Европы уже не вызывали удивления – теперь это было явлением обычным. Первыми и главными агентами петровских реформ стали именно дворяне, получившие европейское образование. И иметь его стало не только модным, но и необходимым для успешной карьеры.

С первых петровских студентов начался период активного освоения дворянами Европы – и прежде всего, в плане ознакомления с западной культурой и науками.

Примером такого путешествия «со смыслом» можно назвать поездку по Европе трех братьев Демидовых, получивших дворянство от деда – уральского заводчика. В Ревеле и Геттингене они обучились латыни и немецкому, в Горной академии Фрейбурга изучили минералогию, металлургию, химию и физику, в Чехии и Саксонии побывали на рудниках и предприятиях, переняв зарубежный опыт. Следующим этапом их «образовательного турне» стала Швейцария, где они жили почти год, изучая французский. Затем – продолжительное пребывание во Франции и Италии, где братья постигали более творческие науки – музыку, живопись, танцы, фехтование. Ну а завершилось путешествие посещением северных стран – Голландии, Англии Шотландии, Дании, Швеции.

Чтобы братья окончательно не забыли родной язык, отец даже велел им на протяжении всего путешествия высылать ему ежедневные письменные отчеты («Журналы»).

Ездить в Европу на обучение взяли за правило не только дворяне, но и купцы. И, в отличие от самых первых студентов, большинство из них возвращалось на родину – трудиться и делиться знаниями на благо России.