В морской форме стоит Коре Ойен. Рядом с ним — Рагнвальд Миккельсен. Сидит в ушанке с красной звездой Ингольф Эриксен. В кепке — Хокон Хальвари. В кожанке и полосатом шарфе — Ингвальд Миккельсен.
О них впору сложить северную сагу, полную суровости, отваги, жестокости и трагедии. А лучше — снять красивую и жёсткую военную драму в стиле скандинавского неонуара.
Ойены и Миккельсены
Вряд ли две большие и почтенные семьи норвежских рыбаков могли помыслить, что им когда-то придётся переквалифицироваться в разведчиков и диверсантов.
Ойены перебрались в Российскую империю с северного берега Варяжского фьорда в 1863 году. Норвежцы задыхались от налогов, а Петербург предлагал переселенцам большие льготы — только осваивайте северные берега за свой счёт. Потом была революция — но Ойены и ещё около тысячи норвежцев остались.
В 30-е бо́льшую их часть депортировали с полуострова Рыбачий на Онежское озеро и даже дальше — но НКВД понадобились переводчики. Артур Ойен пошёл работать в «органы». Семья стала считаться благонадёжной. А с началом войны и вовсе оказалась бесценной.
Норвежцы, превосходно владеющие языком, знающие менталитет и обычаи соплеменников, — и притом убеждённые коммунисты и патриоты Советского Союза.
В начале войны Хокона Ойена по комсомольскому набору взяли в формирующуюся сводную разведгруппу Северного флота и НКВД. Его брат Коре, моторист на разведботе НКВД, добился перевода туда же. Ибо «негоже младшему брату воевать без старшего». Именно он запечатлён на фото в морской форме.
Норвежская семья Ойен в Цып-Наволоке. 1930-е годы
Миккельсены тоже были рыбаками с северного берега Варяжского фьорда. Они не стали покидать свою землю, но прониклись идеями коммунизма. Когда нацисты захватили Норвегию, пришли в Финнмарк: несколько симпатизировавших левым идеям рыбачьих династий погрузились на три судна и отправились в СССР.
Многие из них немедленно изъявили желание сделать немцам что-то плохое. И объяснить нацистам, кто тут по-настоящему нордичен.
В том числе четверо из восьми братьев и кузенов Миккельсенов. Двое из них, Рагнвальд и Ингвальд, тоже присутствуют на фото.
Тринадцать уходят в ночь
Ещё до 22 июня разведчики Северного флота и НКВД начали выстраивать сеть информаторов на берегу оккупированного Финнмарка. Через Варяжский залив (Варангер-фьорд) стали незаметно сновать рыбацкие боты и подлодки, высаживающие и забирающие агентов. Ойены и Миккельсены приняли в этом самое деятельное участие.
Двадцатого июня информатор из Киберга Альфред Матиссен сообщил на встрече в море, что немецкие войска идут к советской границе и вот-вот начнётся война.
Увы, получивший информацию Алексей Ершов прибыл в Мурманск только 21 июня в 23:30.
С началом войны связь с агентурой нарушилась: нацисты пытались наступать на Мурманск и «закрутили гайки». Встречаться с агентурой во время лова рыбы стало невозможно: немцы разрешили норвежским рыбакам ходить в море только в километровой зоне и под надзором патрульного катера.
Норвежско-русская разведывательно-диверсионная группа Алексея Ершова
Меж тем знать, что происходило на том берегу, Москве было важнее с каждым днём. Там были тылы 70-тысячной группировки вермахта в Заполярье. Там шли в порт Киркенеса немецкие конвои. Там же таилась угроза для полярных конвоев с ленд-лизом.
В августе 1941 года разведки Северного флота и НКВД начали подготовку большой операции.
В оккупированном Финнмарке от Киркенеса до полуострова Варангер должны появиться глаза и уши СССР.
Без норвежцев тут было не справиться: они знали территорию и местных жителей, немногочисленных и подозрительных.
Отряд из тринадцати разведчиков возглавил флотский старший лейтенант Георгий Кудрявцев. С ним были политрук Алексей Ершов, радисты Михаил Баранов и Сергей Щетинин и подрывник Геннадий Сметанин. Остальные были норвежцами. Братья Коре и Хокон Ойены — советские граждане, и семеро беженцев, ставших партизанами-разведчиками. Кузены Рагнвальд и Ингвальд Миккельсены. Хокон Хальвари из Киберга — на фото он в кепке. А также Рихард Юхансен, Хильмар Хейккиле и Гуннар Берг.
Изначально группу собирались забрасывать с парашютами — но при первом же тренировочном прыжке погиб норвежский доброволец Ивар Эриксен.
Рыбаки заявили, что хоть стреляйте, но летать не будем. Норвежцу издревле пристало морем ходить.
Пришлось ждать, когда ночи станут длиннее, а шторма немного утихнут.
Ранним утром 26 сентября у мыса Лангбунес на северном берегу Варяжского фьорда появилась субмарина «М-173». «Малютка» капитана Ивана Кунца высадила отряд с тяжёлыми рюкзаками, ППД и гранатами, который двинулся по ночным тропам холмистых пустошей.
ПЛ «М-173»
Братья Эриксены выходят на сцену
Временной базой разведчики сделали пару хижин с печками на берегу озера в урочище Киреянки, где местные жители летом косили сено. Братья Миккельсены отправились в посёлок Киберг искать агентов и полезных знакомых. Остальные установили связь с Центром — где круглосуточно работали на приём четыре рации. Затем в поход ушли братья Ойены со знавшим местность у Вардё Гуннаром Бергом.
В Киреянки неожиданно для разведчиков пришли братья Ингольф и Рикард Эриксены из Киберга. Их знакомые увидели в посёлке исчезнувших год назад Миккельсенов, и братья сумели найти разведчиков.
Полуостров Варангер велик — но это холмистая пустошь с тундрой, где нет ничего. Вся жизнь сосредоточена у берега, удобные места для остановки наперечёт.
Местные все их знают. Эриксены решили, что раз Миккельсены появились здесь, то остановятся в Киреянки. А плюнуть Гитлеру в суп им хотелось искренне и страстно.
Рикард Эриксен стал бесценным источником информации для группы. Бывший офицер норвежского флота и сам давно примечал все объекты и передвижения немцев — теперь он передал всю информацию разведчикам. Он же посоветовал переместить лагерь в летний домик в урочище Бьёвнескар в долине реки Комагэльв. Киреянки был слишком очевиден — а у гестапо на берегу уже хватало информаторов.
Ингольф вызвался наладить связь разведчиков с подпольными группами формирующегося Сопротивления. Он — пятый на фото. В ушанке с красной звездой.
Норвежские партизаны с советскими наградами
Предатель и путаница в показаниях
Дальше сведения источников расходятся.
В мемуарах политрука Ершова сказано, что в Киреянки он, лейтенант Кудрявцев и братья Ойены пошли встретить старого информатора Альфреда Матиссена. Тот неожиданно появился в компании безымянного норвежца. Ему устроили интенсивную беседу и убедили сотрудничать. Для начала — собрать информацию о немецких укреплениях под Кибергом.
В книге разведчика Макара Бабикова — полковника и Героя Советского Союза — эта история звучит совсем иначе. В ней Ершов, лейтенант Кудрявцев и Рагнвальд Миккельсен (не братья Ойены) должны были как раз встретить вернувшихся из похода Ойенов с Бергом. А увидели в Киреянки двух «левых» человек из Кумагвера, которые хотели поймать диких оленей: рыбы у берега не хватало, а дальше рыбачить было запрещено. Рагнвальд дал понять советским коллегам, что не доверяет этим людям. Однако убивать местных не стали — те согласились поработать на СССР и ушли, пообещав собрать информацию. Одним из незнакомцев предположительно был местный финн Беньямин Хагала.
Бабиков служил в той же самой разведке Северного флота, сам работал с участниками описываемого рейда и сам высаживался в Финнмарке. Кто не совсем точен в показаниях — увы, без работы в архивах сказать сложно.
Как бы то ни было, ясно одно: новый завербованный незамедлительно «слил» всё немцам. Вряд ли это была сознательная подстава информатора Альфреда Матиссена — его самого взяли гестаповцы, долго пытали и расстреляли летом 1942 года.
Развязка наступила седьмого октября у тех же домиков в Киреянки. По Ершову, разведчики с поражающей невозмутимостью переночевали в них. И спокойно готовили завтрак в ожидании информатора. Хокон Ойен пошёл отлить — и только благодаря этому заметил приближающийся немецкий отряд.
Нина Крымова, переводчик и связующее звено между советскими властями и норвежскими беженцами из Финнмарка
Первый бой
По Бабикову, разведчики ждали на месте братьев Эриксонов. В его книге всё было сделано «по уму и уставу», с замаскированным «секретом» у домиков и Хоконом в передовом дозоре.
Увы, есть основания больше доверять Ершову. Вряд ли он стал бы наговаривать на себя самого и своих товарищей без веских оснований.
Разведчики стали отходить за сопки, по очереди попарно перебегая и прикрывая друг друга. На одной из перебежек Хокон был ранен в ногу.
Ершов описывает, что он был в паре с норвежцем. Тот отказался от попытки вынести его, сказав, что «песенка спета». И попросил оставить ему пистолет и гранаты.
Бабиков описывает почти кинематографическую сцену, когда все прямо под огнём бегут к раненому, пытаются его вытащить, а Хокон драматически прощается с братом.
И вновь честнее кажется версия непосредственного участника событий.
Как бы то ни было, Хокон Ойен принял последний бой как подобает потомку викингов. Он забрал с собой шестерых врагов огнём ППД и бросками гранат — немцы пытались любой ценой взять его живым для допроса. Последнюю пулю в пистолете он оставил для себя.
Его тело провезли по всему побережью в попытках установить личность и найти родственников — вот только советский норвежец на родине предков в Финнмарке был впервые. А те, кто знали его по работе с советской разведкой, молчали. Они же нашли его выброшенное в море тело и тайно предали земле.
Через некоторое время подпольщикам удалось поймать предателя, погубившего Хокона Ойена и Альфреда Матиссена. Он рассказал, что предпочёл сдать разведчиков немцам за тысячу марок из уверенности, что Москва всё равно вот-вот падёт. Поступили с ним единственно возможным способом.
Тяжёлые дни
Немцы упустили группу — и развернули на неё большую охоту. Разведчики двинулись через поднявшуюся бурю в сторону скалистых хребтов в центре полуострова. Только помощь местных жителей и умение выживать в тундре помогали им раз за разом уходить от облав и поисковых групп.
Еда кончилась. Голодающие норвежские рыбаки мало чем могли помочь разведчикам, кочевавшим по пустошам между домиков охотников и оленеводов. Приходилось есть даже мороженых лис.
От пойманного и неправильно приготовленного оленя группа тяжело отравилась и чудом выжила.
Началась пурга. Импровизированные снегоступы сделали из оторванных от сарая досок.
От бесконечных промозглых дождей со снегом, ночёвок в пещерах, руинах и просто среди сопок все были постоянно больны. Одежда и обувь прохудились.
Что хуже всего — кончались батареи для раций, которые негде было зарядить. Группа рисковала остаться без связи с Центром — и, соответственно, почти без шансов на эвакуацию.
Десятого октября советские самолёты сбросили им контейнеры с припасами в условленном районе — вот только советские карты оказались неточными, а мастерство пилотов далёким от идеала. Нашёл эти контейнеры после войны только Ханс Эриксон, брат Ингольфа и Рикарда, автор книги о норвежских партизанах и советских разведчиках Финнмарка. Они оказались в 12 километрах от назначенной зоны выброски.
Разведчики запросили эвакуацию. Центр дал приказ завершать операцию. Девятнадцатого октября к мысу Лангбунес, куда диверсанты прибыли тремя неделями ранее, должна была прийти подлодка или катер Северного флота.
Второй бой
Группа ждала в заброшенном рыбацком домике у самой кромки воды и пила горячую воду с растворённым сахаром для поддержания сил. Увы, тяжёлое волнение не позволило катерам дойти до точки рандеву, а все субмарины были на других заданиях. Центр попросил ждать следующей ночи.
Братьев Миккельсенов отправили за хотя бы какой-то едой в ближайший посёлок Крамвик. Коре Ойен, Хокон Хальвари и Хильмар Хейккиле двинулись дальше до Киберга — попытаться купить или угнать хоть какое-то плавсредство, чтобы добраться до дома самостоятельно.
В их отсутствие около пяти часов вечера на мысе Лангбунес появились солдаты вермахта — более сорока фигур в фельдграу на двух грузовиках.
На глазах разведчиков они выстроились в цепь и мерным шагом двинулись к их домику. Скорее всего, кто-то из немцев заметил людей с дороги, проходившей в километре.
Бойцы заняли позиции в домике и возле. Они затаились до самого последнего момента. Немецкий офицер в чёрном кожаном пальто разглядел залегших во дворе и потребовал сдаваться. В ответ подрывник Сметанин выстрел из пистолета — и был прошит автоматной очередью.
Немцы попытались ворваться в дом. Начался бой на кинжальных дистанциях, в котором у поголовно вооружённых ППД разведчиков было преимущество.
Выжившие немцы отступили и залегли. Разведчиков осталось четверо. Командир Кудрявцев, подрывник Сметанин и норвежец Берг были убиты ответным огнём. Командование принял политрук Ершов.
Перестрелка длилась до темноты. Было ясно: к утру немцы получат подкрепление и всё равно додавят разведчиков. Рихард Юхансен предложил выход: пока темно, пройти к воде, воспользовавшись прикрытием обнажившихся при отливе валунов.
В ледяном море, уже глубоко простуженными, по горло в воде, держа автоматы над головой.
Но так будет хоть какой-то шанс.
К утру бойцы уже сохли у костра в холмах. Немцы дождались ещё одного взвода, пошли на штурм с обильной стрельбой на подавление — и обнаружили лишь три трупа без документов и разбитую при штурме рацию.
Эвакуация
Разведчики ушли в Перс-Фьорд, где их сначала дома, затем на летнем стойбище в горах укрыли братья Ольсены. Группа передала в Центр свои новые координаты и перешла на режим полного радиомолчания.
Двадцать шестого октября их нашёл Хильмар Хейккиле. Он рассказал, что Коре Ойен, братья Миккельсены и Хокон Хальвари — четверо из пятерых на фото — 21 октября сумели добыть в Крамвике старый рыбацкий бот (то ли угнали, то ли купили у оставшихся Миккельсенов за 600 крон) и ушли курсом на Рыбачий через жесточайший шторм. С ними отправился и нашедший их в Крамвике Ингольф Эриксен.
Отплывшие были уверены, что всё ядро группы погибло на мысе Лангбунес, о чём уже судачило всё побережье, а без оставшихся там раций организовать связь с Мурманском и запросить эвакуацию было невозможно.
Центр передал данные о плане новой эвакуации оставшихся. До неё у стойбища сбросили контейнер с едой и прочим полезным — на сей раз советские лётчики справились идеально.
Седьмого ноября группа с радостью услышала радиопередачу о параде в Москве. Столица стояла и сдаваться не собиралась.
В посёлке, где жили Ольсены, тоже восхитились этому известию. Бойцы на радостях перебрались обратно к людям — немцы в Перс-Фьорде бывали очень редко.
Пятнадцатого ноября к берегу наконец пришла советская подлодка «М-172» капитана Израиля Фисановича. Она забрала оставшихся разведчиков и доставила в Мурманск.
Советская подводная лодка М-172
Операция завершилась.
Страшная смерть Коре и Хокона
Судя по всему, заглавное фото пятеро норвежцев сделали на память вскоре после возвращения на похищенном (или купленном) боте — Хокон Хальвари чудом довёл его к утру 23 октября через бурю к советскому берегу в условиях почти нулевой видимости.
Фото осталось в семейном архиве Миккельсенов. Якоб Миккельсен предоставил его филиалу исторического музея Варангера в Киберге.
Судьбы всех запечатлённых на нём сложились печально.
Коре Ойен и Хокон Хальвари погибли 28 июля 1943 года, когда взбешённые размахом активности партизан и разведывательно-диверсионных групп нацисты начали в Финнмарке карательную операцию «Солнце Полуночи». Они и Оскар Йонсен почти ушли от облав, но их обнаружили в пещере у селения Персфьорд в холмах Сеглколлен. Нацисты не сумели достать их оттуда живыми или убить гранатами. Пещеру и укрывшихся в ней выжгли огнемётами.
В 2018 году там по инициативе российских ветеранов разведки открыли памятник.
Загадка гибели Ингвальда Миккельсена
Ингвальд Миккельсен в 1942 году отправится в один из самых долгих рейдов в истории разведчиков Заполярья. Он с командиром группы Ингольфом Аспосом и советским радистом Владимиром Чижевским по прозвищу Володя Омский высадился в феврале на острове Арней, чтобы следить за конвоями у порта Тромсё. Разведчиков забрали на подлодке только в октябре.
А в феврале 1943 года, в начале очередной миссии на Арнее Ингвальд погиб. Об этом существуют две версии. По одной, его арестовали патрульные в Тромсё и повели в комендатуру. Он попытался бежать — и был убит из автомата.
Другая версия мрачнее. Она утверждает, что Миккельсена убил его командир Аспос. Из-за начавшей съезжать от постоянных стрессов крыши, грозившей поставить под удар судьбу операции и сослуживцев.
Мемориал в Сегелколлене
Из Швеции в ГУЛАГ
Брат Ингвальда Рагнвальд пережил войну. Он тоже продолжил отправляться в рейды в Финнмарк — но в очередном походе из строя вышла рация. Он и коллеги, разведчики Отто Ларсен и Эмилем Исаксен, не могли связаться с советским Центром или добраться до советской территории.
В сентябре 1943-го им пришлось пересечь шведскую границу, после чего норвежцев интернировали. На допросе они рассказали, что работали на советскую разведку. А в августе 1945 года отправились в Мурманск, чтобы забрать рыбацкие суда, на которых перебирались в СССР.
Там их и приняли товарищи из НКВД. Десять лет лагерей за раскрытие гостайны. И в общем-то «органы» в этом трудно упрекнуть: того, что всё рассказали шведам, норвежцы не отрицали.
Рагнвальд Миккельсен через некоторое время был застрелен при попытке побега. А вот судьба Ингольфа Эриксена практически неизвестна. В норвежских источниках обычно указывается, что он стал одним из 23 погибших в годы войны граждан Норвегии — советских разведчиков. Однако есть и данные о том, что в 1954 году норвежский суд отправил некоего Ингольфа Эриксена на девять месяцев в тюрьму за шпионаж в пользу СССР.
Возможно, он и оказался единственным с этой фотографии, увидевшим мирную жизнь в освобождённой Норвегии.
Всё это было не зря.
Советские и норвежские разведчики и диверсанты на севере Норвегии стали сначала глазами, а затем и «длинной рукой» СССР и британцев. Благодаря их данным на дно отправились от 80 до 120 немецких кораблей и судов, которые так и не доставили грузы в Заполярье и так не атаковали союзные конвои.
Они убивали нацистов и коллаборационистов, взрывали склады, а когда началась подготовка освобождения Финнмарка в ходе Петсамо-Киркенесской операции, — обеспечили разведданными и её.
Увы, после войны Норвегия обошлась с ними несправедливо. Началась холодная война. В отличие от ветеранов официального движения Сопротивления, руководимого королевским правительством в изгнании из Лондона, коммунисты и работавшие с СССР разведчики и диверсанты стали нежелательной страницей национальной памяти. Они не получили ни наград, ни статуса ветеранов, ни пенсий. А некоторые и вовсе угодили в тюрьмы за «шпионаж в пользу Москвы» — как уже упомянутый Ингольф Эриксен или лидер коммунистических подпольщиков на юге Норвегии Асбьёрн Сунде.
Некоторая справедливость в их отношении начала восстанавливаться только после исчезновения советской угрозы — когда в Финнмарке перестали ждать высадки морпехов Северного флота уже с совсем не дружественными намерениями.
И всё же история этих людей мало кому известна. А зря. Ведь она достойна памяти — и в Норвегии, и в России.
