Какие книги читал Наполеон

Наполеон был азартным и многогранным читателем с детства. Обучаясь с десяти лет в колледже Бриенне, чаще всех своих однокашников брал книги в библиотеке. Рано пристрастился к Гомеру, был очарован Оссианом, полюбил английские романы, обожал истории о привидениях и романтические легенды, изучал математические трактаты и работы об артиллерийском деле. Восторженно отозвался о «Страданиях юного Вертера», которые перечитал затем не менее семи раз.

Поступив в военное училище, пропадал в читальне книготорговца Ореля, которая размещалась в том же доме, где Наполеон снимал комнату. Увлекся всемирной историей, описаниями путешествий и литературой Просвещения — Руссо, Вольтером, Даламбером. Залпом проглотил десятитомную историю Англии Джона Барроу, делая многочисленные выписки. В военном гарнизоне в Оксонне Бонапарт написал трактат по баллистике «О метании бомб». Сидя однажды за какой-то проступок на гауптвахте, обнаружил невесть как оказавшийся там труд Юстиниана по римскому праву — и по прошествии 15 лет поражал маститых юристов, цитируя его по памяти.

Брат Джозеф описывал молодого Наполеона как «страстного поклонника Руссо, почитателя Корнеля, Расина и Вольтера» и «переводчика на французский язык произведений Плутарха, Платона, Цицерона, Корнелия Непота, Ливия и Тацита». Избранные сочинения хранились у Наполеона в громадном сундуке красного дерева. Там же хранился каталог для быстрого поиска нужного тома.

Став полководцем, Бонапарт всюду возил с собой «Миниатюрную библиотеку путешественника», помещавшуюся в компактном кожаном футляре. По некоторым данным, читал Наполеон с высочайшей скоростью — две тысячи слов в минуту. А если книга казалась ему неинтересной — она тут же выкидывалась в окно кареты.

Каждая наполеоновская резиденция располагала одинаковым собранием книг — для беспрепятственного чтения в поездках. Среди библиофильских увлечений Бонапарта — изготовление книг по персональным заказам в эксклюзивном оформлении. В их числе исполненные в уменьшенном формате и напечатанные особым шрифтом сборники эпической поэзии, богословские труды, драматические сочинения. Общим числом около 350 изданий! «Ни один человек в мире не прочел столько книг!» — восторженно отзывался о Бонапарте его библиотечный секретарь Филон.

Живописное изображение Наполеона в окружении книг стало каноническим — как, например, на портретах кисти Жана-Батиста Греза и Жака-Луи Давида. Работа Давида признана самым достоверным образом императора. Вместе с оплывшей свечой и часами, показывающими 4:13 утра, разложенные фолианты представляют Наполеона неутомимым тружеником на благо французской нации. На подставке под столом изображен труд особо ценимого Наполеоном Плутарха — скорее всего «Сравнительные жизнеописания».

Эпохальной фигурой, создателем книги Закона — торжественно подписывающим свой знаменитый Кодекс от 21 марта 1804 года — предстает Наполеон на символическом полотне Жана-Батиста Мозеса. С тем же Кодексом изображают его на парадных портретах Робер Лефевр и Энн-Луи Жироде-Триосон.

Не обошлась без образа книг и жанровая сцена Жана Жоржа Вибера «Планирование коронации». Нарочито помещенные в центр композиции, они служат тщательной проработке сценария важной церемонии вместе со специально изготовленными восковыми фигурами, серией рабочих рисунков и меловым бумажным планом собора Парижской Богоматери.

Личными библиотекарями Бонапарта служили компетентные ученые, среди которых — итальянский историк Карло Денина и французский библиограф Антуан Александр Барбье. Они собирали сведения о новых изданиях, писали анонсы и обзоры, создавали тематические подборки и вели цитатники, читали Наполеону вслух.

О масштабе личности Наполеона-читателя свидетельствует одна из его инструкций Барбье: «Император хочет создать образцовую библиотеку в 1000 томов, напечатанных хорошим шрифтом, без полей, и составленных как можно ближе из 40 томов о религии, 40 эпосов, 40 пьес, 60 томов поэзии, 100 романов, 60 книг по истории и 1000 книг исторических мемуаров. Религиозные сочинения должны быть представлены Ветхим и Новым Заветом, Кораном, подборкой из сочинений Отцов Церкви, мифологии, трудов кальвинистов. Эпосы будут представлены Гомером, Лукианом и т. д. Среди романов должны быть шедевры Филдинга, Ричардсона».

Чем могущественнее становилась власть императора, тем обширнее были его читательские интересы. Курируемая Барбье передвижная наполеоновская библиотека состояла из 3 тысяч томов, занимавших 30 ящиков. Особое внимание уделялось географии и культуре стран, входивших в планы завоевания. Перед началом очередной военной кампании он жадно поглощал тематические издания самых разных жанров и форматов — от атласов до романов.

Бонапарт не только титанически читал, но и немало писал. Из-под его пера вышли «История Корсики», публицистические сочинения «Диалог о любви» и «Ужин в Бокэре», эссе о государственном устройстве Персии, устав для французского театра «Comedie Francaise». Последний написан в пылающей Москве с целью упредить слухи о провале наполеоновской армии: дескать, император даже на войне находит время для творчества.

Фанатичный читатель, Наполеон тем не менее был убежден, что «для управления печатью нужны хлыст и шпоры». Едва придя к власти, он закрыл 60 газет, оставил только 13, а затем и вовсе 4. Насмешливые англичане прозвали их «носовыми платками» за малый формат и бессодержательность.

Немилосердно поступал Бонапарт и с осмелившимися выказать ему неуважение. Велел расстрелять книгопродавца Пальма за отказ назвать автора не понравившейся ему брошюры. Заключили под негласный надзор, а затем и в тюрьму самого маркиза де Сада, анонимно выпустившего роман «Золоэ и два ее приспешника» — сатиру на Жозефину де Богарне и приближенных к императору особ.

Случались с Наполеоном и книжные казусы. Так, во время русского похода он сгоряча приказал сжечь мешавшую движению армии громоздкую фуру своего адъютанта Луи де Нарбонна. Затем устыдился и поручил генералу Дюроку компенсировать Нарбонну убыток. Не желая ставить сослуживца в неловкое положение, Дюрок положил деньги в шкатулку и прикрыл из деликатности красиво переплетенными томами. Нарбонн же распорядился раздать деньги голодавшим своего полка, себе оставил только книги. При последующей встрече с императором к немалому его удивлению, поблагодарил за… трактаты Сенеки «О терпении» и «О наградах», уверив, что они «оказались удивительно подходящими к обстоятельствам».

Книги оставались верными друзьями Наполеона в изгнании. На острове святой Елены он устроил солидную библиотеку, с удовольствием читал вслух своим визитерам. Только теперь прочим сочинениям предпочитал Библию, ностальгируя о том славном времени, когда медитировал с ней на руинах древних сирийских городов. А для успокоения нервов просматривал таблицы логарифмов, служившие ему подобием молитвослова. Написанные Бонапартом «Мысли и максимы узника Святой Елены» содержат суждения о политике, философии, литературе.

В сатирических изображениях Наполеона книги играют роль жестоких насмешников и беспощадных разоблачителей. Так, знаменитый английский карикатурист Джордж Крукшенк изобразил «маленького Бони» на острове Эльба сидящим на ночном горшке с надписью «Императорский трон». Лежащая рядом книга намекает на чесотку, которой страдал Наполеон в изгнании. Дьявол вручает ему пистолет, предлагая совершить самоубийство.

К концу XIX века, когда образ французского императора уже утратил политическую остроту, Наполеон фигурирует в живописи в буквальном смысле как книга — в виде своих мемуаров. Таким мы видим его в гиперреалистическом натюрморте «Стол книжного червя» американской художницы Клод Раге Херст, иллюстрирующем литературные вкусы англоязычного читателя викторианской эпохи.

Видавшая виды книга на переднем плане раскрыта на воспоминаниях Наполеона Бонапарта, мирно соседствуя с мемуарами французской писательницы Клэр де Ремюза, ориентальной романтической повестью «Лалла-Рук» Томаса Мура и шекспировским «Макбетом».