Немец с турецким лицом: опасная журналистика Гюнтера Вальрафа

Али (Левент) Зигирлиоглу — так теперь его звали. У знакомого турка Гюнтер Вальраф одолжил имя, а затем и внешность. Темные линзы, парик, «турецкие усы». На протяжении двух лет никто так и не смог разглядеть под этой маской немца. Изобразить акцент тоже не составило большого труда: обеднять лексику, отбрасывать окончания, менять порядок слов и коверкать их, — типичные языковые ошибки иностранцев. Многие молодые турки выросли в Германии и уже едва говорили по-турецки. «Али» запросто сошел за своего среди турков и еще проще — за чужого среди немцев.

В марте 1963 г. Вальраф подал в газеты типичное гастарбайтерское объявление: «Иностранец, сильный, ищет работу, все равно какую, в т. ч. самую тяжелую и грязную, в т. ч. малооплачиваемую. Звонить 358 458». Ему не пришлось долго ждать — вскоре Вальрафу позвонили и предложили как раз такую работу.

По Макиавелли: журналистские расследования Вальрафа

К сложной роли «Али» журналист Гюнтер Вальраф готовился много лет. Основатель расследовательской журналистики в ФРГ уже не раз устраивал скандалы, вскрывая язвы общества. Переодевание и «включенное наблюдение» стали фирменным ходом Вальрафа, так что немцы называют теперь это глаголом wallrafen — от его фамилии. Журналист притворялся безработным на биржах труда, играл роль богатого оружейного магната, бездомного в ночлежке, чернокожего, сотрудника газетного и издательского дома «Bild» (в этой скандальной роли Вальраф выяснил, как газеты выдумывала и искажала факты). Он судился и выигрывал суды против тех, кого разоблачали его репортажи. Вальраф не политик, но — неравнодушный наблюдатель. Его макиавеллистские методы — обман и изменение внешности — сомнительны, но всегда очень эффективны. И всегда оправдывают цель.

Так было и в тот раз, когда журналист узнал, каково в демократичной цивилизованной Германии живется туркам. После двух лет работы гастарбайтером «Али» Вальраф написал книгу «На самом дне» («Ganz unten»), моментально ставшую бестселлером. Убедительности репортажам Вальрафа добавила съемка скрытой видеокамеры из сумки -неважного качества, но главное, содержание всех бесед было зафиксировано. Из этого получился документальный фильм с тем же названием, что и книга. Миллионы людей раздраженно отмахнулись от труда журналиста как от враждебной нечисти, но другие миллионы обратили внимание на проблему, до которой им прежде просто не было дела. Таки Али заставил немцев увидеть в себе человека.

Примечание: Турецкие гастарбайтеры начали приезжать в Германию в 1961 г. Тогда все думали, что это на пару лет, что рабочие затем вернутся домой. Турция хотела избавиться от части безработных, а растущая экономика ФРГ нуждалась в дешевой рабочей силе. Оказалось, гастарбайтеры — очень выгодное дело. Число их, в 1961 г. составлявшее всего 6,8 тыс., быстро выросло. В 1971 г. турецких граждан в Германии насчитывалось уже 652 тыс., а в 1981 г. — 1 млн 546 тыс. Сегодня их уже более 3 млн, значительная часть выросла в Германии и получила гражданство. Жестокая дискриминация ослабла лишь к началу-середине 2000-х гг., когда многие турки стали полноценными гражданами, некоторые даже вошли в политику. Сегодня в Бундестаге заседает 14 депутатов турецкого происхождения (левые и зеленые). Изменению ситуации способствовала многолетняя работа журналистов вроде Вальрафа и правозащитников — они оказывали давление на политиков и бизнес.

Второго сорта: «на самом дне» общества

Работа, конечно, Вальрафу досталась скверная — как он и ожидал. За два года он успел попробовать себя в разных сферах, везде платили 5−10 марок в час в зависимости от тяжести труда, но почти всегда меньше, чем немцам. Это была работа, которую в США мигранты называют работой «трёх D» — dirty, difficult, dangerous. Вальраф говорил проще — «самая грязная и дерьмовая». Сначала он занимался ремонтом конюшни, затем устроился батраком на ферму, где пахал фактически за кров и еду. Долго там пробыть не пришлось — за работу по 10 часов в день его поселили в грязном недостроенном сарае, хотя у хозяйки пустовало несколько комнат в доме. Турка прятали от соседей. «Меня держали за рабочую скотину, но крестьянка была уверена, что проявляет христианскую любовь к ближнему», — писал Вальраф. Он быстро сбежал с фермы.

Год «Али» перебивался мелкими случайными заработками: ремонтник, грузчик, шарманщик. Если бы он действительно был турком, то вряд ли хватало бы даже на еду. Затем стало немного лучше — он нашел постоянную работу в гамбургском «Макдоналдсе». Здесь он снова убедился, что везде, где работают мигранты, об их благополучии никто не помышляет. Отношение к гастарбайтерам как к людям второго сорта позволяло немцам систематически пренебрегать элементарными нормами защиты труда и техники безопасности. Здоровье турок неважно — лишь бы выполняли работу. В «Макдаке» ожоги были совершенно неизбежны, никаких защитных средств (хотя бы перчаток) персоналу не выдавали, а котлетный жир и фритюрное масло в маленькой кухне постоянно разлетались брызгами. Тараканы, грязь, неоплаченные сверхурочные, издевательские ухмылки и свинство посетителей. Профсоюза, конечно, нет, а если бы и был — состоящих в них мигрантов на работу не принимали, и других хватало. Издевки и оскорбления начальства — тоже обычное дело. А кто посмеет возмущаться, тот быстро окажется на улице.

После «Макдоналдса» Али несколько недель нелегально работал на стройке — работа без документов, трудового договора и социального обеспечения. Турки таскали тяжести и убирали мусор. Али чистил невероятно грязные туалеты работяг — его труд обходился дешевле, чем труд сантехника, который мог бы устранить засоры. У немецких мастеров и менеджеров туалеты были свои, отдельные.

«Десятник за что-то особенно невзлюбил одного из наших — турка лет пятидесяти — и все время измывается над ним. Хотя турок выполняет работу по крайней мере вдвое быстрей, чем его немецкие коллеги, десятник называет его «турецким недоноском». «Если не можешь работать быстрее, в следующий раз отправлю тебя на свалку вместе с мусором!»

Через шесть недель Али уволили. Ему удалось найти место на предприятии по переработке асбеста. Турки здесь работали без респираторов, а это — вопиющее нарушение. Болезни бронхов и легких обеспечены, иногда уже через полгода. Но даже на такую работу гастарбайтеры устраивались за взятки — турецкие ковры, например.

Али пробовал себя и на шахтах: опять работа в ужасной металлизированной пыли без респираторов, а немецкий бригадир на вопрос «Это не опасно?» мотает головой — лжет. «Респираторы нужно приносить самим». У подрядчика богатейшего завода Августа Тиссена в Дуйсбурге — все то же. Подрядчик получает за одного турка от 35 до 80 марок в час, рабочим же платит по 5−10. Они трудятся без выходных, «как рабочий скот», и терпят обман с оплатой и сверхурочными, задержку зарплат, травмы и измождение.

После двух лет в роли гастарбайтера Вальрафу пришлось пережить операцию на позвоночнике — травма межпозвоночного диска причиняла мучительную боль. Пришлось почти заново учиться ходить. О тяжелом труде можно было забыть. Настоящий турок в такой ситуации рисковал стать бродягой.

«Смерть всем туркам!»

Несмотря ни на что, тяжелая грязная работа сама по себе — не самое худшее, что приходилось терпеть турку среди немцев. Хуже всего — ненависть к иностранцам. За 40 лет без Гитлера мало что изменилось, особенно в поколении, выросшем при нацистах. Гитлер ушел, а ядовитый дух ксенофобии остался. Эта ненависть выражалась и в языке, в мелких колких замечаниях и сравнениях, если не прямо об Али, то о группах, к которым они принадлежал — «турки», «иностранцы», «чужаки». Когда о таких же как ты говорят «последняя мразь», сложно не принять это и на свой счет. Но немцы не стеснялись — ни рабочие, ни начальство, ни клиенты. Они видели перед собой бессловесного тугодума, перед которым можно не заигрывать и не скрывать грубый примитивный шовинизм. Унижение, «холодное презрение» и враждебность Али чувствовал постоянно. Антисемитские и антитурецкие шутки, ностальгические рассказы о временах Гитлера — всего этого «Али» наслушался в избытке. Хотя и изредка, но звучало даже такое: «Грязная турецкая свинья», «Зиг хайль!», «Турки, вон из нашей страны!», «Германия для немцев».

«Я до сих пор не понимаю, как проглатывает иностранец ежедневные унижения, проявления враждебности и ненависти. Но я теперь знаю, что ему приходится выносить и как далеко может зайти презрение к человеку в этой стране. Один из вариантов апартеида имеет место у нас — в нашей демократии Впечатления превзошли все мои ожидания. Негативные впечатления. В наше время средь бела дня в ФРГ я наблюдал и пережил вещи, о которых, собственно говоря, написано только в учебниках по истории XIX века».

В кафе и пивных турок старательно не замечают — чтобы заказать пива, надо подойти вплотную к кельнеру и почти накричать на него. В ответ вместо пива могут указать на дверь под одобрительные реплики немцев. Даже в переполненных вагонах метро места рядом с Али пустовали. Для молодых турок, что выросли в Германии, хорошо выглядели и идеально говорили по-немецки, знакомство с немецкой девушкой было чудом.

«Двое парней, лет двадцати пяти, переговариваются через стенку кабин: «Что воняет хуже мочи и дерьма?» — «Работа», — отвечает один. «Нет, турки», — громко хохочет другой».

На фабриках Тиссена туалеты загажены надписями — сотни насмешек над турками. Некоторые из них Вальраф записал:

«Дерьмо на палке — турок на протезе».
«Лучше 1000 крыс в постели, чем один турок в подвале».
«Повесить всех турок и всех немецких девок, которые с ними гуляют».
«Турки — дерьмо, всех повесить повыше, всех ненавижу».
«Я рад, что я немец».
«Лучше быть эсэсовцем, чем турком».
«Самый лучший немец был Адольф Гитлер».
«Германия — для нас, немцев».
«Смерть всем туркам!»

Много неприятностей пришлось пережить Али, но в его приключениях нашлось и место оптимизму и человечности. Он встречал немцев, с сочувствием относившихся к гастарбайтерам и с презрением к поклонникам Гитлера. Один из молодых рабочих спорил со старыми — антисемитами, и называл Гитлера убийцей. Иногда казалось, что все не так уж и плохо. Самое главное — Али нашел много друзей среди таких же как он, турецких рабочих. Взаимная поддержка и солидарность помогали пережить самые тяжелые моменты, найти работу, утешение и кров. Враждебное окружение сплачивало мигрантов, превращало их группы в замкнутое и спаянное сообщество. Так они выживали.

***

Книга Вальрафа «На самом дне» стала мировым бестселлером. Тиражи расходились фантастически быстро; в Германии они составили более 5 млн экземпляров. Книгу перевели на 38 языков, в том числе частично и на русский (издана в Москве в 1988 г.). На средства от продажи «На самом дне» автор основал фонд помощи «Иностранная солидарность» для поддержки иностранцев в Германии и финансирования совместных немецко-турецких проектов. После публикации «На самом дне» фирмы, занимавшиеся нелегальным наймом турков, наконец стали преследоваться государством. Вальраф — пример публициста, в полной мере оправдавшего роль журналистики как «четвертой ветви власти». Он боролся за свободу слова, за права на защиту труда, за право быть услышанным. И он победил.