Перуанские кадеты и советские суворовцы: что между ними общего?

Контекст

Марио Варгас Льоса, лауреат Нобелевской премии, написал роман «Город и псы» в 1963 году. Он воспроизвёл в нём атмосферу военного училища, где перед окончанием средней школы провёл «по семейным обстоятельствам» 1950 и 1951 годы.

Вероятно, сам Марио стал прототипом кадета по кличке «Писатель». Один из ключевых персонажей, лейтенант Гамбоа, утверждает, что семьи сдают в военные интернаты «трудных» детей: тех, кто «растёт соплёй», или тех, по ком в 13 лет уже тюрьма плачет.

Роман о том, что в стенах училища сконцентрировались все возможные пороки общества… и, вместо того чтобы помогать формированию личности, армейская система калечит её.

Артура Белова, автора «Мы — из Казанского суворовского», у которого отец погиб в Великую Отечественную, а мать продолжала нести службу с частыми переездами, в 11 лет (1949 год) приняли в Казанское СВУ, где он прошёл полный курс обучения.

Мотивация у мальчика Артура и его товарищей, конечно, сильно отличалась от перуанской. Подростки хотели соответствовать высоким моральным стандартам победителей в Великой войне. Они верили в светлое будущее, которого можно достичь только сплочёнными усилиями и постоянной работой над собой. И отдавали себе отчёт в том, что Родина прилагает колоссальные усилия, чтобы создать в СВУ все условия для этого.

Кино, вино и домино

Училище из романа Льосы располагает пристройкой из цемента, под цинковой крышей. Летом помещение превращается в огненную печь, а зимой — в холодильник. Внутри стоят ряды грубых скамеек, и вообще-то это актовый зал. Раз в неделю там показывают кино, а однажды произошла массовая разборка между кадетами второго и третьего курсов. Или вот ещё: замшелый бассейн с тучами вьющихся над ним москитов… Как-то грустно обстоит дело с инфраструктурой.

Возможностей для самоподготовки немного, и свободное время кадеты проводят в умывалках, где играют в карты на деньги, курят и распивают тайком принесённый алкоголь.

В СВУ времён Белова тоже шалили… но не в таких масштабах. В расшибалочку играли, да. И в самоволки бегали. И подушками кидались во время тихого часа. Но сами же построили настоящий футбольный стадион, оставшийся для кадет последующих поколений. И актовый зал был в училище красивый, просторный. А ещё уроки музыки, и фехтование, и танцы.

Дедовщина

Белов утверждает, что в казанском СВУ её вообще не было. Наоборот: на старших равнялись, на них можно было рассчитывать, если требовалась помощь в учёбе или самообслуживании.

«В благодарность за это пацанята добровольно таскали старшим что-нибудь из столовой, отрывая от себя: булочку, кулебяку. Если „покровитель“ вдруг попадал в карцер, находившийся на первом этаже рядом с комнатой дежурного по училищу, то „арестанту“, сидевшему на простой пище, подшефные хлопчики таскали еду и просовывали её в щель под дверью».

То ли дело у перуанцев. Кадет первого года обучения называют «псами» и «крестят» в течение месяца, подвергая унижениям и физическому насилию во всех возможных формах. Так развлекаются кадеты второго года. Их, в свою очередь, гнобят кадеты третьего.

Для них это значит «быть настоящим мужиком».

Оружие и учения

У перуанцев — винтовки со штыками. Модель не уточняется, но, видимо, это МОР (Mauser Original Peruano) образца 1909 года. На FAL перуанская армия перешла только в 1956, а до этого — например, во время перуанско-эквадорского конфликта 1941 — активно использовались «маузеры».

Учения проводились за пределами военного городка, на пересечённой местности, благо ландшафт подходящий. Чтобы не «зацепить» кого-нибудь из местных, на высоту, предназначенную для взятия, предварительно отправляли патруль для «зачистки».

Суворовцы практиковали стрельбу из мелкокалиберного оружия (винтовок ТОЗ-5, -6 или пистолета Марголина) в собственном тире, а также из карабина калибра 7,62 мм (во время летних лагерей).

Любовь

У суворовцев она в основном к родине. И публичных домов в СССР не было. И нагрузки у наших кадет были побольше — всякие там кружки и секции…

Однако ничто человеческое им было не чуждо. Белов пишет, что, помимо чаепитий и прогулок с барышнями в городском парке, старшеклассники развлекались следующим образом:

«Между столовой и кухней был небольшой коридор, по которому официантки носили приготовленные блюда или использованную посуду. Ребята выключали свет в коридоре, выбирали молодую официантку и в то время, когда руки у неё были заняты посудой или подносом с тарелками, налетали и начинали общупывать её выступающие детали, углубляя практически свои теоретические знания по женской анатомии».

В военном училище имени Леонсио Пардо женского персонала не было, поэтому для углублённой практики курсанты ходили в публичный дом. Подробности этих посещений в русском переводе заботливо вымараны.

Прогулки под луной? Конечно, тоже бывали. Перуанцы с младых ногтей разграничивают область чувств, где женщины для любви, и область физиологии, где проститутки и не только.

Живой уголок

У суворовцев — огородик, обеспечивавший кадет витаминами. Они же за ним и следили. Ну и тырили оттуда то смородину, то морковку, то лук, который ели на спор — кто быстрее. Без соли, как яблоки.

У перуанцев вопрос недостатка витаминов не стоял. Зато стояли другие вопросы. В оригинале описываются акты содомии в отношении собаки Худолайки и курицы из офицерского курятника. Курицу, кстати, после употребления зажарили на костре и съели, не побрезговали. Понятно, что в русском переводе от этих эпизодов не осталось и следа.

Белов, впрочем, рассказывает, что его товарищи тоже один раз поймали заблудшую рябу и, как сумели, запекли. На большее, к счастью, фантазии не хватило.

После всех сравнений остаётся главный вопрос: читать ли оба романа?

Безусловно. И Льосу, и Белова, причём лучше подряд. Этакий контрастный душ получится. В итоге вы испытываете острую ностальгию… по утраченной невинности.

Во всех смыслах.