Петен: взлет и падение маршала патриота-коллаборациониста

Восходящая звезда

Звезда Анри Филиппа Петена начала восходить в 1915 году, когда французская армия пыталась прорвать немецкий фронт — благо их основные силы в тот момент были отправлены на Восточный фронт. Наступления были очень кровавыми и не давали почти ничего. Но командующий французскими войсками на Западном фронте Жоффр раз за разом посылал их в атаки. Он считал, что немцам нельзя давать инициативы, а кроме того, нужно помочь истекающим кровью русским.

Цена этих наступлений была высока. На этом общем печальном фоне войска Петена не особо выделялись, но по балансу потерь и успехов были одними из лучших. В результате Анри Филиппа повысили до командующего армией.

На следующий год ему пришлось сражаться у Вердена. Тот был стратегически важной точкой и защищался поясом ещё довоенных, долговременных укреплений. Поэтому, как считали немцы, французы не могли его оставить, и им можно было устроить такое кровопускание, что Германия победила бы за счёт истощения врага.

На деле слово «Верден» стало синонимом ужаса и для самих немцев.

Отец солдатам, герой Вердена

Петен старался учитывать нужды солдат. Солдат должен быть накормлен и обеспечен боеприпасами — в Верден организовали знаменитое «священное шоссе», по которому проходили многие тысячи автомобилей со снабжением и подкреплением. Солдат должен получать отдых — Петен проводил регулярную ротацию дивизий. Он берёг солдат, не устраивая масштабных атак, больше похожих на жертвоприношения.

Петен всё время требовал подкреплений, что уменьшало нагрузку на каждого бойца в отдельности, но страшно раздражало начальство, у которого своих стратегических планов было громадьё, — у Соммы ожидалось крупное наступление, и французы тоже в нём участвовали.

Летом 1916 года постепенно произошёл перелом. Французы многому научились, и наступление немцев постепенно захлебнулось. Вместе с тем, им срочно нужно было спасать австрийцев на Востоке от атаки Брусилова, а также свой фронт на Сомме. С сентября потребовалось спасать австрийцев от… только не смейтесь — румын, которые вступили в войну. Правда, вскоре всё встало на свои места, и любители бранзулеток к концу 1916 года отдали почти всю Румынию Марэ, а от их армии осталось всего шесть дивизий.

За победу под Верденом Петена, помимо прочих наград, удостоили ордена Святого Георгия 4-й степени.

Но пока немцы справлялись с угрозами на других фронтах, у Вердена французы создали численное и качественное превосходство и постепенно начали отвоёвывать ранее занятое. Делали они это с относительно невысокими потерями благодаря новым технологиям в тактике, особенно во взаимодействии с артиллерией, которая взяла на себя основную роль в сражении.

Но к этому времени «рулил» под Верденом уже не Петен, а генерал Нивель — блестящий воин, артиллерист. Он начал войну полковником и быстро вырос до командующего армией.

Бойня Нивеля и возвращение Петена

К концу года, несмотря на успех Вердена, позиции Жоффра как командующего войсками целого фронта зашатались. Все давно устали от его масштабных кровопусканий, истощение Франции достигло опасных пределов. А тут есть герои Вердена — так почему бы не назначить кого-то из них?

И всё-таки не Петен стал главкомом после Жоффра. Беда была в его осторожности и пессимизме, уже приводивших к конфликту с начальством. Совсем другое дело — Нивель. Он отлично показал себя на этом поприще и, перескочив командующих группами армий, с лёгкостью стал главкомом. И нельзя сказать, что он занял пост не по делу! Под Верденом Нивель тоже показал себя прекрасно. «У нас есть формула», — говорил он и рекламировал большое наступление весной 1917 года, которое должно было поставить точку в войне.

Петен относился к его идеям скептически. Плотности артиллерии не хватит, чтобы подавить оборону на всю глубину, считал он.

Увы, это наступление, несмотря на тщательную подготовку, запомнилось как «бойня Нивеля».

Необоснованные надежды вызвали резкое падение боевого духа, и без того подточенного большими потерями. Армию охватили мятежи. Солдаты не только пели революционные песни и отказывались идти в окопы, но и собирались наступать на Париж. Они, конечно, так и не сделали этого, но боеспособность армии ещё долго оставалась под вопросом.Если бы немцы ударили в этот момент… но они, похоже, не осознавали масштабов бедствия.

Умиротворитель армии

Разбираться с бушевавшей солдатской стихией пришлось Петену. И он оказался на высоте. Петен не стал устраивать армейский аналог инквизиции в худшем смысле этого слова. Да, наиболее «отличившихся» зачинщиков расстреливали, но несколько десятков смертных приговоров на фоне мятежей, продолжавшихся несколько месяцев и затронувших десятки дивизий, — удивительное вегетарианство.

Кроме того, Анри Филипп пошёл в окопы. Побывал с инспекциями в десятках дивизий, обещал и выполнял: регулярный отпуск солдатам, улучшение питания за счёт приближения кухонь к фронту, улучшение снабжения в целом. Главное — ему верили, потому что солдаты помнили и его заботу о бойцах, и старания по минимизации потерь.

К осени армия стала вновь вполне боеспособной. Было проведено несколько успешных локальных операций. При небольших потерях удалось взять неплохие трофеи и пленных и улучшить начертание фронта.

Но, во-первых, такими наступлениями войны не выигрываются. А во-вторых, — и это куда страшнее — Восточный фронт окончательно посыпался, и появление с востока орд гуннов в рогатых шлемах стало неизбежным. Впрочем, в апреле 1917 года в войну вступили США, и планировалось прибытие туристов уже из-за океана.

Проблема была в том, что Штаты — страна великая, но каковы пределы её боевых возможностей, было непонятно. Так что на 1918 год ожидалась гонка — успеют ли немцы достичь чего-то существенного до того, как во Франции появится большая и боеспособная американская армия?

Кроме того, в ноябре 1917 года немцы умудрились обрушить итальянский фронт. Это потребовало посылки франко-британских сил и туда. Всё это поднимало вопрос: «Как координировать силы многочисленных союзников?». И вот тут прямолинейный и достаточно негативно настроенный к тем же американцам Петен годился очень плохо — зато оставался заслуженный Фош. Поэтому, когда после многочисленных переговоров было решено создать общий резерв, рулить им поставили именно Фоша.

Петен был всем этим недоволен, но в перетягивании полномочий безусловно проигрывал — и к лету 1918 года Фош получил права главнокомандующего союзными войсками.

Спасение Парижа

Весеннее наступление немцев — тема отдельная. Перед союзниками на Западном фронте в полный рост встала проблема нехватки людей. Угадать, где противник перейдёт в наступление, было невозможно, а запас прочности фронта и без того был невелик. Немцы быстро прорвали первую линию, войска покатились на запад, неся тяжёлые потери. Оставалась опасность, что союзники «расступятся» перед немцами — те выйдут на оперативный простор и в манёвренной войне сумеют победить хуже подготовленных британцев и французов. Но этого не произошло. Отчасти — благодаря энергичным мерам Фоша и Петена, которые били по немцам авиацией, активно подвозили резервы и устраивали контрудары. Отчасти — благодаря самим немцам, не сумевшим поддерживать нужный темп наступления.

В это время начали массово прибывать американские войска. Это было особенно важно, учитывая, что Петен ещё полгода назад жаловался, что ему скоро придётся расформировывать дивизии. В результате соотношение сил плавно, но непрерывно смещалось в пользу союзников. В июне французы и американцы наконец начали контрнаступление, и война покатилась на восток.

Стало ясно, что Германии эту войну не выиграть.

Однако Людендорф ещё хорохорился — мол, мне приходилось пять раз отступать, и лишь для того, чтобы разбить врагов. Оставалась ещё надежда нанести в обороне такие удары, что союзники пошли бы на германские условия мира. Беда была в том, что и армия, и тыл слишком перенапряглись. Даже относительный успех оборонительных операций осенью 1918 года не принёс немцам облегчения — военные потребовали срочно всё заканчивать.

Одновременно обрушились другие фронты — сначала Болгария и Турция, а затем и Австро-Венгрия вышли из войны. В ноябре 1918 года в Германии случилась революция, после чего французы, запланировавшие масштабные операции на 1919 год, с некоторым удивлением поняли, что уже победили.

Пожалуй, 11 ноября можно считать вершиной могущества и славы французской армии. Будущее её плыло в тумане. Да, Франция победила, но богатейшие районы лежали в руинах. Долги были чудовищны. Более миллиона французов лежали в земле.

Между войнами

Да, Германии навязали ужасные условия мира. Да, она пока была не опасна со стотысячным рейхсвером и неподъёмными репарациями. Но это — только пока. При этом было ясно, что французскую армию предстояло сокращать. Трёхсоттысячная армия метрополии, конечно, далеко превосходила немецкую, но уже не на порядок. К тому же сложные отношения установились и с Италией. И кроме того, небольшой военный бюджет высасывала начавшаяся в середине 20-х годов Рифская война.

В итоге к концу 20-х французам пришлось отказаться от наступательных планов в отношении Германии. Последней каплей стало решение сократить время службы до одного года, что ставило Францию в полную зависимость от успешности призыва резервистов. А как это сделать, если критически важные для экономики территории лежали прямо у границы с немцами? Отсюда естественным образом появилась идея линии Мажино.

Не стоит возлагать ответственность на Петена или других генералов за строительство линии — в этом плане они всё делали правильно.

Не всё так просто и с «устаревшей доктриной» французской армии, из-за которой они проиграли в 1940-м. С одной стороны, многие элементы будущего «блицкрига» немцы осознали и ввели в армию уже в 20-е годы именно на основе опыта Первой мировой. Доктрина «открытого приказа», дававшая больше инициативы подчинённым, упор на взаимодействие различных родов войск, обучение армии активности и умению вести бой в неясной обстановке — всё это было немецкой традицией, утвердившейся едва ли не со времён наполеоновских войн. А вот стремление к централизации, что так хорошо помогала французам в Первой мировой, было как раз-таки родимым пятном наполеоновской армии.

Новые вводные — короткий срок службы призывников и, следовательно, слабая их обученность, относительно малая армия мирного времени и опора на действия после мобилизации и развёртывания отлично ложились в логичную вроде бы схему. Да, французы не смогли ничего противопоставить немецкой военной машине, которая оказалась на две головы выше всех в мире 1940 года. Но, глядя из XXI века, трудно предположить иное — вне зависимости от того, руководили бы армией Фош, Петен, Гамелен или кто-то ещё.

Сам Петен ещё раз неплохо себя показал, усмирив восстание рифов в Марокко. В нашей стране оно известно по статьям Фрунзе на эту тему, а также по фильму «Легионер» с Ван Даммом в главной роли. К сожалению, в фильме совсем не показали то, что позволило французам переломить ситуацию и усмирить непокорных рифов. Огромную роль сыграла авиация. Она била по наступающим колоннам противника, и только благодаря ей удалось удержать важный город Фес. По крайней мере, так считал маршал Лиотэ, командовавший в Марокко.

Когда началось наступление — уже под командованием Петена, — показанные в кино засады аборигенов на французские колонны часто срывались именно благодаря авиаразведке. Из-за трудностей снабжения артиллерия не всегда могла обеспечить достаточную поддержку — и опять же вызывали авиацию. При этом стандартной практикой стала передача данных от разведывательных самолётов прямо на готовые к взлёту бомбардировщики. Тяжёлые бомбардировщики «Голиаф» (именно с таких прыгали первые советские десантники в августе 1931 года) обеспечивали, в частности, транспортировку наземного персонала для оперативно перебрасывавшихся из Франции авиачастей.

Французы — и лично Петен — показали прекрасное умение пользоваться авиацией, и не сто́ит считать их тупыми кавалеристами‑рубаками.

После прихода Гитлера к власти угроза начала новой войны стала усиливаться. И тут оказалось, что французской армии (в первую очередь из-за бедности) ответить на это нечем. Отчасти тут виновата разведка, которая сильно преувеличивала возможности немцев. Смешно сказать — они ещё в конце 20-х пугали возможностью немецких бомбардировок Парижа: мол, немцы обратят в бомбардировщики свои пассажирсские самолёты, и тогда французская авиация ничего с ними сделать не сможет.

Когда выяснилась слабость армии, началось судорожное строительство. Но оно уже происходило без Петена, который занимал пост министра обороны до 1934 года. Огромные средства тратились на авиацию и танки, но доктрина изменялась медленно. В итоге, когда началась война, шансов нанести немцам поражение наступлением не было.

Французы продолжали строительство армии и выжидали.

Предатель

Когда в мае 1940 года началось наступление немцев, французская оборона неожиданно рухнула. Спасать страну призвали героев Первой мировой — Вейгана и Петена. Увы, оба они не сумели справиться с задачами, и армию Франции к середине июня почти полностью разбили. Но этим всё не закончилось.

Правительству можно было уехать в колонии — скажем, в Тунис. Некоторые правительства — например, Польши или Норвегии — отправились в изгнание. И тут пессимизм Петена перешёл в практически прямое предательство. Он убеждал «верха», что оборона Парижа невозможна и в городе уже начался мятеж коммунистов.

Видимо, приход нацистов его не так волновал.

«Верха» тут же позвонили в Париж и выяснили, что никаких волнений нет. Премьер Рейно предложил для обсуждения проект выезда правительства в Северную Африку, но Петен с Вейганом начали высмеивать его и доказывать, что проект нереалистичен, намекая, что пора сдаваться. Удивительно, но Рейно не только не арестовал их, но и позволил вести себя так и дальше.

Как показала история, уход в колонии не был фантазией. Рейно не хватило упорства, чтобы привести план в действие, но по иронии судьбы, его хватило у протеже Петена — генерала де Голля. Он остался в Англии и призвал продолжать борьбу, как раз когда Рейно ушёл в отставку и его место занял Петен, тут же начавший переговоры о перемирии — а по сути, о сдаче. Потом сами французы шутили, что де Голль спасает честь, а Петен — кошелёк. (Тем не менее, оккупация Франции обошлась французам очень дорого).

Петен запятнал себя не только позорной капитуляцией, но и предложением «сотрудничать» с оккупантами, отчего и произошло слово «коллаборационизм». Были введены антисемитские законы. Даже после оккупации в 1942 году всей Франции немецкими войсками правительство осталось, но выполняло лишь роль ширмы для немцев. После войны Петена судили — он получил пожизненное заключение, но вскоре впал в маразм и закончил свои дни в гражданской больнице.

Мир не состоит из белого и чёрного. Даже заслуженный человек, подлинный герой войны, может стать предателем. Конечно, порой бывало, что такие люди осознавали глубину падения и возвращались на правильную сторону — но это явно не случай Петена.