Иноземный авторамент Речи Посполитой в XVI столетии

В состав последнего входили аркебузиры, рейтары, драгуны и немецкая пехота. Комплектовался он путём «вольного бубна», то есть каждый жолнер нанимался индивидуально, а не по системе «товарищества», характерной для народового авторамента. Несмотря на красноречивое название, иноземцы составляли большинство в рядах одноимённого авторамента только в начальный период его существования. В дальнейшем львиная доля набранных жолнеров происходила из коронных земель.

С аркебузой на плече

Аркебузиры появились в коронной армии в конце XVI века под влиянием западных соседей. Традиционно введение аркебузиров связывают с именем Стефана Батория, правившего в Польше и ВКЛ в 1575–1586 годах. Однако массово эти солдаты распространились в коронной армии в 1590-х годах, после того как поляки столкнулись с немецкими аркебузирами в битве под Бычиной (1588). Противник залпами отразил две атаки польских казацких и татарских хоругвей, после чего сам перешёл в наступление. Но неудачно: не перезарядив аркебузы, немцы, вооружённые только рапирами, столкнулись с польскими гусарами, что сразу решило ситуацию не в их пользу. Поляки же, по-видимому, оценив новый для себя род войск, попытались внедрить его в свою воинскую систему. Первоначально эти войска именовались sclopetarii с добавлением прилагательных germane (если речь шла об отряде, набранном из немцев) или poloni (если отряд состоял из поляков, вооружённых по имперскому образцу).

Тогда же в коронной армии, также под влиянием имперской военной системы, появились и рейтарские части. В историографии принято указывать на различия между этими формациями, состоящими в вооружении: аркебузиры были вооружены аркебузами, а рейтары — пистолетами. В действительности, скорее всего, дело обстояло именно таким образом только на первых порах, а позже различие в вооружении постепенно стиралось. Аркебузиры быстро лишились своих аркебуз, и зачастую в документах первой половины XVII столетия термины «аркебузиры» и «рейтары» фигурируют как синонимы. По мнению историка польской армии Яна Виммера, единственное отличие в терминах было связано с разделением конницы на тяжёлую, имевшую защитное вооружение (аркебузиры), и лёгкую (рейтары).

Во время Смоленской войны (1632–1634) в польском войске служило 1700 рейтаров, распределённых по 13 хоругвям. Численность каждой колебалась в среднем в пределах 100–120 всадников. Но были и более крупные соединения: роты Миколая Абрамовича и Хенрика Шмелинга достигали 200 кавалеристов каждая. В составе королевской гвардии существовала рейтарская хоругвь Яна Мантейфеля. По списку в ней служило 120 всадников. По окончании войны рейтарские части, за исключением гвардейской, были распущены. Во время казацкого восстания 1637–1638 годов в составе коронной армии действовала рейтарская рота Миколая Мочарского в 100 коней, но, когда она была сформирована, точно не известно. Рейтары участвовали в боях с восставшими казаками под Лубнами в мае 1638 года, под Жолнином в июне, а затем в осаде казацкого лагеря на реке Старец, потеряв при этом четверть списочного состава. Рота была сформирована, по всей видимости, по «товарищескому» принципу, характерному для народового авторамента: описывая потери рейтаров, Шимон Окольский указывает как на товарищей, так и на пахолков.

К началу Хмельниччины ни аркебузиров, ни рейтаров, кроме королевской гвардии, в коронном войске не числилось. Однако уже после первых военных неудач в Польше начался массовый — насколько, конечно, позволял установленный на сейме бюджет — набор войск. В документах снова начали фигурировать хоругви аркебузиров и рейтаров. Отличие между ними в этот раз состояло в системе комплектования и оплате. Роты аркебузиров (ориентировочный состав — 100 коней) комплектовались по системе «товарищества», а на их содержание выделялась такая же сумма, как и на гусаров, — 41 злотый в квартал. В документах гусары часто фигурируют вместе с аркебузирами. Я. Виммер предположил, что последние во времена Хмельниччины состояли из шляхты, которая из-за больших расходов на содержание не могла служить в гусарских хоругвях.

В 1649 году численность аркебузиров составила 1000 коней без учёта «слепых порций» в составе десяти хоругвей. Половина из них участвовала в знаменитой Збаражской обороне. В 1651–1653 годах их численность уменьшилась: в коронном войске фигурировало пять рот аркебузиров общей численностью 700 коней. Не менее 500 из них принимали участие в грандиозной битве под Берестечком, однако подробностей об их действиях не сохранилось. Традиционно считается, что после 1653 года аркебузиры исчезли из состава коронной армии. Впрочем, в документах можно наткнуться на сведения о существовании в третьем квартале 1655 года хоругви Владислава Арцишевского. Она, по-видимому, формировалась на Любельщине и стала жертвой казацко-российского вторжения в Галичину осенью 1655 года.

Рейтары

Рейтары в начале Хмельниччины были менее многочисленны, чем аркебузиры. В 1649 году их насчитывалось всего 332 коня в составе четырёх отрядов. Большинство из них находились в Збараже. Постепенно их численность возрастала: под Берестечком рейтаров было уже 2300 коней, а в конце 1652 года в восстановленном после Батожского разгрома коронном войске числилось целых 4058 коней в составе 12 отрядов, что составляло 1/5 от всей польской конницы. В дальнейшем численность рейтарии сократилась вдвое: во время шведского «потопа» (1655–1660) и войны с Московским царством (1654–1667) на королевской службе их пребывало немногим более 2000.

В отличие от аркебузиров, рейтары формировались в полки, делившиеся на эскадроны и корнеты. Впрочем, корнеты могли быть и самостоятельными подразделениями, численность которых колебалась в пределах 100–120 всадников. Количество «слепых порций» в иноземном автораменте было несколько бо́льшим, чем традиционные 10% в народовом. Я. Виммер считает, что в рейтарских полках они достигали 30%. Например, полк Е. Любомирского численностью в 1015 коней фактически имел всего 710. Однако недавно М. Нагельский на основе новых архивных документов, позволивших охватить большее число рейтарских соединений, доказал, что количество «слепых порций» было иным и достигало только 15%.

Оплата рейтаров в начале Хмельниччины была такой же, как у гусаров и аркебузиров, но потом устремилась вверх и уже в 1651 году стала самой высокой в армии Речи Посполитой. За квартал они получали 65 злотых. Связано это было с более высокой дисциплиной рейтарских рот, а также с тем, что они выполняли любые задания, в то время как польские контингенты в определённых случаях могли заартачиться, особенно если выполнение приказа было связано с несением гарнизонной службы и не сулило никакой добычи. Несмотря на принадлежность к иноземному автораменту, рейтарские части комплектовались преимущественно выходцами из Королевской Пруссии и местными поляками. Среди офицеров, правда, количество иностранцев было более высоким. Ситуация немного изменилась в годы шведского «потопа», но и тогда численность «не поляков» среди рейтаров достигала всего 40%.

Говоря о тактике аркебузиров и рейтаров, многие современные исследователи указывают на применение ими караколя, когда всадники атаковали, используя огнестрельное оружие, преимущественно пистолеты. Произведя выстрел, шеренга рейтаров поворачивала назад, уступая место следующей. Действительно, такая тактика широко применялась в начале XVII века. Но уже во времена Тридцатилетней войны (1618–1648) шведский король Густав II Адольф отказался от неё, а его примеру последовали и другие европейские армии. Шведы усиливали рейтарские части ротами пеших мушкетёров. Теперь рейтары, сделав пистолетный выстрел совместно с залпом мушкетёров, сразу же атаковали врага с холодным оружием в руках, опрокидывая поредевшие ряды противника. Если же атака не приносила успеха, то всадники отступали, а приданная им пехота, перезарядив мушкеты, прикрывала перестроение рейтарских эскадронов. С различными модификациями шведское нововведение распространилось по всей Западной Европе, в том числе и в Речи Посполитой.

Немецкая пехота

Пехота иноземного авторамента, часто называющаяся «пехотой немецкой», в своей организации полностью копировала западноевропейские образцы. Основной единицей был полк, состоявший из нескольких, чаще всего четырёх, компаний, разделённых на роты. Численность полка колебалась от 450–700 жолнеров до 1000–1600. Возглавлял полк оберст (полковник), а в случае номинального исполнения им обязанностей вводилась должность полковника-лейтенанта (подполковника). Иными словами, ситуация была схожей с народовым автораментом, когда вместо номинального ротмистра хоругвью командовал поручник.

Немецкая пехота состояла из мушкетёров и пикинёров. Пропорции между ними колебались от 3:1 до 5:1. Хотя бывали и исключения. Отправляясь в поход против казаков летом 1648 года, королевская гвардия получила из цейхгауза 100 мушкетов и 60 пик. В. Бернацкий предполагает, что это пошло на вооружение одной роты и соотношение в гвардии составило менее чем 2:1. Любопытно, что пикинёры считались более высокими по статусу, но оплата была равной. В годы Хмельниччины она колебалась от 29 до 36 злотых за квартал.

Основным построением полка иноземной пехоты в бою был шестишереножный строй. Его центр составляли пикинёры, а на флангах располагались мушкетёры. Ведя огонь традиционным караколем, мушкетёры всегда могли укрыться от вражеской конницы за лесом пик, длина которых достигала 4,5 м. Свои боевые качества жолнеры немецкой пехоты наглядно продемонстрировали в битве под Берестечком, когда на третий день сражения совместно с артиллерией расстроили татарские боевые порядки и заставили их покинуть поле боя, не позволив даже приблизиться к коронной артиллерии. Численность иноземной пехоты в коронной армии постоянно увеличивалась: если в 1649 году насчитывалось 5000 жолнеров, то в 1653 году — и это уже после кровавого Батожского погрома — их стало в два раза больше.

Ездящая пехота

Драгуны как род войск впервые появились в Речи Посполитой в 1617 году. Это была хоругвь на службе Великого княжества Литовского, которую возглавил француз Габриэль Керидон. Численность хоругви составляла 150 всадников. В следующем году подобная формация появилась и в коронной армии: драгунская хоругвь под командованием Сея численностью в 200 всадников участвовала в московском походе королевича Владислава. Сразу следует отметить, что эти хоругви абсолютно не были похожи на привычную читателям драгунскую конницу XVIII–XIX веков. Драгуны XVII столетия были пехотой, совершавшей марши в конном строю.

Манёвренность на поле боя способствовала постоянному увеличению этого рода войск. В начале Хмельниччины численность драгунов достигала 1340 коней, причём основная масса служила в двух полках — Х. Денгофа (500) и К. Гродзицкого (400). После поражений 1648 года драгуны быстро восстановились, и уже в следующем году на службе в коронной армии их числилось 3760. Правда, это был пик. В последующие годы их количество сокращалось, и лишь в 1659 году, накануне войны с Московским царством, произошёл резкий рост их количества до 8168 — 1/5 коронной армии. Драгуны широко применялись во время различных рейдов и штурмов крепостей, а также нередко вели осадные работы.

Впрочем, иногда на сеймах во время споров о наборе новых хоругвей звучали речи с требованием заменить драгунов на козаков, мотивируя это тем, что во время боя треть драгунов не принимает в нём участия, занимаясь охраной коней. Кроме того, козаки получали меньшую оплату — 41 злотый против 45 за квартал. Тем не менее в годы правления Яна Казимира (1648–1668) и Яна Собеского (1674–1696) драгуны постоянно присутствовали в коронном войске. Не последнюю роль сыграл тот факт, что их можно было использовать при фортификационных работах: рассчитывать на то, что шляхетные козаки возьмут в руки лопату, польскому командованию не приходилось.