Побег Шидловского: как депутат Госдумы из России удирал

После октября 1917 г. «нам, буржуям, пришлось переходить к коммунистическим порядкам жизни», — вспоминал через несколько лет Сергей Илиодорович. Москва переживала не лучшие времена. Прежние способы обеспечения и управления столицей были нарушены. Городской и частный быт пришел в расстройство, при дефиците всех необходимых товаров началась отчаянная спекуляция, деньги быстро теряли цену. Новые власти «уплотняли» жилищное пространство (это когда к вам в дом подселяют незнакомых людей), сотрудники ЧК проводили обыски и террор против врагов большевизма. Перебои выдачи хлеба, нехватка дров, разгул преступности, а самое главное — бесправие, — все это приводило десятки тысяч людей к мысли о бегстве из страны.

Прим.: Воронежский дворянин Сергей Илиодорович Шидловский (1861 — 1922) заседал в 3-й и 4-й Государственной думе, и в 3-й даже был товарищем (т.е. заместителем) председателя. Будучи октябристом, принял Февральскую революцию и до октября 1917 г. сотрудничал с Временным правительством. Шидловский был «просвещенным землевладельцем» — интересовался развитием сельского хозяйства, помогал крестьянам.

Долгое время люди вроде Сергея Илиодоровича, прежде пользовавшиеся доходами с теперь утраченных земель и большим достатком, проживали накопленное добро. Продавали драгоценности, одежду, белье и «всякий домашний хлам». Даже не сочувствующие советской власти граждане устраивались на службу, только так в условиях военного коммунизма можно было получать хоть какие-то продукты. «Мысли о поддержании бренного существования (…) заполняли собою решительно все время бодрствования». Откровенная жажда стяжания перестала быть дурным тоном и превратилась в условие выживания. Безопасность же не могло обеспечить ничего. После ареста дочери при разгоне американской благотворительной организации, в которой она работала, Шидловский решил бежать. Дочь, бывшая сестра милосердия, спаслась чудом — лишь благодаря заступничеству союза сестер милосердия ее выпустили из ЧК. К тому же к тому времени надежд на скорую победу антибольшевистских сил уже не было: деникинский поход на Москву провалился, Юденич отступил от Петрограда, а войска Колчака давно откатились на восток.

Товарищ председателя Госдумы — беженец в утлой лодке

Эмигрировать, однако, в начале 1920 года было совсем непросто. «Всякое передвижение было обставлено чрезвычайно строгими формальностями и требовало разрешения со стороны целого ряда учреждений». О легальном путешествии за границу можно было и не мечтать — такое разрешалось только единицам.

Прим.: С 1919 года право выдачи загранпаспортов принадлежало только НКИД. Паспорта также заверяли НКВД и ЧК. «Железный занавес», еще с большими прорехами, но уже опускался на границы России. Кроме избранных служащих, разрешение на выезд сравнительно легко пока могли получить иностранные беженцы (например, русские немцы), бывшие военнопленные Первой мировой и супруги иностранцев.

Ради бегства Шидловский решил разделить семью, вместе привлекали слишком много внимания. Дочь с женой бежали отдельно. А сам Шидловский с сыном. Распространенным тогда способом стало получение фальшивых документов под фальшивым именем, но денег на это у Сергея Илиодоровича не было. С большими трудностями удалось получить на службе командировку в Петроград и билет на поезд. После продажи последнего имущества было решено ехать через Псков в Эстонию. Пришлось искать новую службу в Петрограде (там это оказалось проще благодаря знакомствам) ради новой командировки. Там с сыном и вещами выехали на Чудское озеро. Местные жители помогли найти эстонских контрабандистов. После долгих уговоров и немалой платы те на лодке перевезли беглецов и бросили на берегу недалеко от поста пограничной стражи. От отправки обратно (что почти гарантировало гибель в ЧК) Шидловского спасли рекомендации для эстонских министров от их знакомых в России. Так началась эмиграция.

После бегства все имущество Шидловских было экспроприировано государством как «бесхозяинное».

Под чужим именем: бегство «контрабандой»

С не меньшим риском бежали из Петрограда жена Шидловского Александра Андреевна и их юная дочь Софья (1903 — 2000). Они использовали трюк, с помощью которого эмигрировало немало людей. В то время продолжали репатриировать на родину немецких пленных и интернированных граждан, включая, конечно, и женщин. Софья вспоминала: «один оборотистый человек за большие деньги брался оформлять вместо немцев, которые уже уехали в Германию или умерли, (…) документы на выезд желающим». Подбирались походящие имена, пол и возраст в списках репатриантов и выдавались беглецам.

Делец взял деньги (конечно, без расписок) и через много недель сообщил женщинам их новые имена — Хелена и Ванда Нейман. «Немки» эти жили в Симбирске, поэтому беженкам пришлось выучить названия улиц этого города, адреса магазинов, кафе и разных учреждений. Кроме того, на все вещи мать и дочь нашили свои новый инициалы — нужно было максимально учесть все мелочи. Наконец был назначен день отъезда эшелона с немцами.

Накануне «Ванда» и «Хелена» спешно и с изрядной изобретательностью прятали драгоценности, которые должны были какое-то время их прокормить за границей: «Одну или две брошки запекли в хлеб, а хлеб потом разрезали на части, чтобы это не выглядело подозрительным». В выдолбленные в каблуках башмаков маленькие тайники спрятали серьги. В банку с карамельками из жженого сахара положили сапфировую брошь. Жемчужины «разобранного» ожерелья «обтянули материей и пришили как пуговки к блузке. В ужасном настроении и в страхе наутро двинулись на вокзал. «Мысль о разлуке с Россией была мне очень тяжела», — писала Софья.

По пути в Нарву не раз проверяли пограничники и ЧК. Самым рискованным эпизодом стал обыск на границе. Случайно порвалось еще одно жемчужное ожерелье — Софье пришлось незаметно спрятать его обрывки в рот за обе щеки и отчаянно улыбаться. Солдаты все же нашли брошку в карамельках и конфисковали. Находчивый красноармеец, правда, попался дружелюбный, сказал потом, как бы извиняясь: «Что же вы мне не подмигнули, я бы не стал смотреть, а при начальстве пришлось». Наконец «Ванда» и «Хелена» благополучно достигли Нарвы, а оттуда пароходом добрались до Штеттина. Там на пристани стояли и ждали своих кораблей русские пленные, возвращающиеся в Россию.

А беженцы из России отправились в один из их бывших лагерей — проходить карантин. Затем германские власти отпустили их «на все четыре стороны». По Берлину беженки «шли как во сне. После всего, что произошло за эти годы, было странно идти по нормальным улицам, мимо нормальных магазинов, среди нормально одетых прохожих (…). Я ощущала себя персонажем какого-то фильма», — писала Софья. Через месяц семья воссоединилась в Эстонии, но не вся. С опозданием они узнали, что еще один сын Сергея — штабс-капитан лейб-гвардии Конной артиллерии Андрей Шидловский — умер от тифа в декабре 1919 года.

Бегство Шидловских из России — обычная история о типичных беженских путях времен Гражданской войны. Правдами и неправдами, обманами и контрабандой из России бежали сотни тысяч людей. Еще сотни тысяч большевики выдавили силой. Для более 1 млн бывших подданных империи началась эмигрантская жизнь, полная тревог, кочевничества и воспоминаний о навсегда утраченной родине.