Вэнивар Буш: отец американской ядерной бомбы

Буш родился в 1890 году в семье протестантского пастора довольно либеральных взглядов. Но пошёл не по теологической, а по инженерной стезе. Окончил в 1912 году Колледж Тафтса, но выдающихся успехов за ним не водилось. Ничто не предвещало его блестящей политической карьеры. Что же произошло?

Опыт Первой мировой войны

В те годы Вэн Буш работал над магнитным детектором подводных лодок. Времена стояли беспокойные. Американский флот вполне логично опасался действий немецких подлодок на своих коммуникациях. Однако сконструированное им устройство в силу ряда причин не пошло в серию.

После в одном из писем Буш написал: «Этот опыт основательно вбил мне в голову мысль о полном отсутствии соответствующей связки между военными и гражданскими специалистами при разработке военного оружия, и чего стоит это отсутствие».

Неудача не смутила Буша, который был на редкость целеустремлённым парнем. В 1922 году он обосновался в Массачусетском технологическом институте, в котором преподавал с 1919 года. Будущий флагман технологического развития США уже тогда считался одним из самых крутых вузов страны. А в скором будущем Вэн Буш сделает его ещё круче.

В 1926 году благодаря Бушу на свет появился первый в США аналоговый компьютер, специально заточенный для инженерных расчётов электрических цепей. Назывался он «Интеграф». А в 1931 году был создан и полноценный дифференциальный анализатор, способный решать либо три дифференциальных уравнения второго порядка, либо одно шестого порядка.

После появляется сетевой анализатор. С его помощью можно было посчитать режимы работы электрической сети, в частности — при передаче на большие расстояния с помощью ЛЭП.

Можно сказать, что с помощью Вэнивара Буша впервые было компьютеризировано развитие американской энергетики.

А в 1935 году он и его коллеги взялись за ещё более амбициозный проект: программируемый с перфоленты диффанализатор.

Получившая название «Рокфеллеровский дифференциальный анализатор», стотонная машина была продемонстрирована в 1941 году американским морякам. И до конца войны это чудовище, состоявшее из 2000 электронных ламп и 150 электромоторов, рассчитывало таблицы стрельбы, параметры систем управления огнём, антенн радаров и других столь же нужных во время войны устройств.

В 1934 году Буш был избран членом Национальной академии наук. А в 1938-м Институт Карнеги сделал известного на всю страну инженера своим директором. Так Вэн Буш оказался в Вашингтоне и на полном ходу влетел в американскую политику.

Главней урана — президент

Весной и летом 1939 года два выдающихся физика, в будущем принявших участие в «Манхэттенском проекте», Лео Силард и Ойген Вигнер, забросали администрацию президента Рузвельта паническими письмами. Мол, на дворе война, рейх уже скоро создаст вундерваффе сокрушающей мощи, аналогов которому в США нет, — ядерную бомбу. Надо немедленно ускорить ядерные исследования и разработку бомбы. Иначе нам всем конец.

Письма отфутболили в Урановый комитет — специальный совещательный орган, который как раз занимался всем связанным с атомными разработками. Там их положили под сукно.

Пока учёные носились с криками «караул» и брали в оборот Эйнштейна, дабы он оказал соответствующее воздействие на комитетчиков, помощь пришла, откуда никто не ожидал.

Самое важное, на чём настаивал Буш, — комитет финансировали напрямую, в обход конгресса. Ему также переподчинили Урановый комитет.

Царь научных исследований

В 1940 году Буш полагал, что на технологию разделения изотопов урана в центрифугах понадобится 10 тысяч долларов и два года работы. Реальных масштабов проблемы он себе не представлял. И был в этом не одинок: так считало подавляющее большинство инженеров, промышленников, политиков — и даже часть научного сообщества, например, будущий нобелевский лауреат в области химии Роберт Малликен.

Буш вообще думал, что провести управляемую цепную реакция в лабораторных условиях — дело нереальное. И вряд ли всё это понадобится на войне. До Энрико Ферми и его успешных экспериментов в Чикаго с управляемой цепной реакцией оставалось три года.

Но на счастье всех весной 1941 года Урановый комитет обратился к Эрнесту Лоуренсу, давно занимавшемуся урановой проблемой (и хорошему знакомому Буша), с запросом: чего будет стоить получение плутония и можно ли добиться от этого элемента чего-то большего? Энергичный Лоуренс тут же описал небывалые военные возможности плутония. А заодно настучал Бушу на членов Комитета, которые, по его мнению, занимались бюрократическими играми.

Буш на радостях назначил Лоуренса заместителем главы Уранового комитета, а сам выбил у Рузвельта создание правительственного органа — Агентства научных исследований и разработок (АНИР). Под крыло АНИР уходили практически все независимые гражданские лаборатории и комитеты, занимавшиеся исследованиями в области обороны. Аппаратный вес Буша взлетел настолько высоко, что его уже открыто называли в СМИ «царём научных исследований».

Урановый трэш и угар

Наконец-то Буш мог открыто примерить на себя роль «благожелательного диктатора». Теперь ему ничто не мешало заниматься разработкой атомной бомбы так, как он считал нужным.

Проблем к тому времени накопилась уйма. Лео Силард бился насмерть с производителями графита. Он требовал такой степени очистки материала, которой в тот момент никто не мог добиться. Видов центрифуг насчитывалось более шести, и все они работали не как надо. Потом выяснилось, что часть химических свойств урана описана неправильно. На Западном побережье химик Глен Сиборг бомбардировал ядра плутония, но чем всё это закончится, было абсолютно неизвестно.

И тут на голову всех свалилось письмо физика Рудольфа Ладенбурга. Герр Рудольф вовремя убыл из Третьего рейха, но при этом сохранил связи с некоторыми немецкими коллегами. Ссылаясь на них, Ладенбург в своём письме писал, что Гитлер хочет создать А-бомбу и поручил это сделать Гейзенбергу.

Вэн Буш отреагировал на письмо удивительно спокойно. Мало ли, что там пишут немцы. У него в Британии был свой человек — физик Кеннет Бейнбридж. Он в будущем станет руководить испытаниями «Тринити» на полигоне в Лос-Аламосе. А в 1941 году его пригласили на заседание английского MAUD — аналога американского Уранового комитета.

Британцы в развитии ядерных технологий продвинулись сильно дальше американцев. Но ресурсов было мало, без американцев их развивать не получалось.

Расставить нужных людей, и пусть всё крутится само

Первое же, что сделал Буш, получив отчёт Бейнбриджа, — начал массово расставлять инженеров в научные комитеты, и в первую очередь — в Урановый. Результат был немедленный — стоимость работ увеличилась до 350 тысяч долларов (а потом и до 550 тысяч), Буш получил длинный перечень лабораторий, заводских установок и тестов, которые надо было построить и провести. Тогда же Лоуренс заявил, что создать плутониевую бомбу можно и нужно. Только придётся опять увеличить бюджет.

Это не стало проблемой. Как известно, плутониевую бомбу создали и в 1945 году успешно взорвали в Нагасаки.

Для усиления воздействия на сомневающихся учёных Буш выписывал членов британского MAUD. Чёрт знает, как они это делали, но их выступления проходили с отменными результатами. Сомневающиеся утихали, и локомотив исследований нёсся дальше.

Двадцать четвёртого ноября 1941 года укомплектованный химиками и инженерами Урановый комитет наконец родил примерную оценку стоимости ядерного проекта США — 133 миллиона долларов. Рузвельт подписал отчёт, можно сказать, не глядя. Все средства выделялись из ассигнований на корпус американских военных инженеров. К концу 1945 года все работы по ядерному проекту обошлись США в два миллиарда долларов — 65 миллиардов по нынешнему курсу. И ни за один цент потраченных денег Вэн Буш не отчитался.

Прямо после утверждения ассигнований Буш слил весь проект под крыло армии. За собой он оставил мобилизацию научных кадров, милитаризацию университетов и руководство исследованиями. МТИ, Калифорнийский технологический и куча других плотно сели на иглу военных проектов. Их бюджеты росли, а вслед за этим увеличивались мощь и оснащение американской науки. Создание атомной бомбы и другие военные проекты заложили последующий научный рывок США.

А у основания всего этого стояли Вэнивар Буш и его выдвиженцы.

Это был Эрнест Лоуренс — создатель первого в мире циклотрона, затащивший в атомный проект Ферми и Оппенгеймера. Он же разработал обогатительную установку на заводе Ок-Ридж, на которой наработали уран для первой американкой А‑бомбы.

Вильям Шокли — создатель транзистора, занимавшийся системами обнаружения подлодок и даже просчитывавший военные потери США при вторжении в Японию.

Джордж (Георгий) Кистяковский — химик, без которого американцы не создали бы первые образцы ядерных бомб. Он разработал метод взрывной имплозии: направленная внутрь делящегося ядра (уранового или плутониевого) детонация, запускавшая подрыв плутониевого ядра бомбы.

Уоррен Льюис — фактически основатель современной химической технологии, курировавший создание газовых центрифуг для обогащения урана. И многие другие.

После войны, прямо в соответствии со своим манифестом «Бесконечные границы науки», Буш занялся успешной конверсией военных разработок. В 1950 году он пролоббировал создание Национального научного фонда, без финансирования со стороны которого не обошлось ни одно фундаментальное исследование в США. Его выдвиженцы руководили американской наукой вплоть до начала 1980-х годов.

Двадцать восьмого июня 1974 года Вэн Буш — патриарх американской науки, созданной его руками, — умер от инфаркта в своём дома в Бельмонте штат Массачусетс.