Взгляд из Московии на Тартарию

Все смешалось… нет, не в доме Облонских, а в понятии Тартария. Этот географический термин употреблялся в Западной Европе до 19 века, но какие именно территории обозначал — сказать сложно. Одни карты отправляли искателей Тартарии в Крым, другие — на Дальний Восток. Строго говоря, Тартарией европейцы называли любые малознакомые азиатские земли.

Возможно, русские карты смогут прояснить это загадочное понятие? Все-таки московиты теснее контактировали с Азией и, вероятно, имели о ней более четкое представление. Но не тут-то было: термин Тартария пришел в Московию из Европы, поэтому основную информацию о неизведанном месте жители Русского царства черпали в первую очередь из западных источников и лишь потом дополняли картину собственными штрихами.

В первом атласе Сибири, составленном С. У. Ремезовым в 1701 г., Тартарии отведено небольшое, зато довольно точно определенное место. Великой Тартарией Ремезов назвал земли вокруг Тобольска. О том, что в этих краях жили сибирские татары, картограф знал не понаслышке: Тобольск был его родным городом.

В «Атласе Всероссийской империи» И. К. Кирилова (1734) можно найти Восточную Тартарию — Tattaria Orientalis. Так ученый обозначил регион на Дальнем Востоке, примерно соответствующий Маньчжурии.

Как раз из-за того, что русские ближе общались с Азией, чем европейцы, они быстро поняли: никакого единого концепта Тартарии не существует. В российском академическом атласе 1737 г. уже видим Тартарию (точнее, Татарию — в отечественной традиции первая буква «р» обычно отсутствовала) на любой вкус: Малую, Российскую, Китайскую и Вольную, причем за Вольной скрывается добрая половина европейской части России.

В представлении европейцев Московия и Тартария нередко сливались воедино: если эти географические термины и не были синонимичными, то Московия как минимум включала в себя часть Тартарии (так называемую Русскую Тартарию — к ней иногда относили всю Сибирь). В Русском царстве и затем в Российской империи от этого сопоставления открещивались: Тартария ассоциировалась с варварскими нравами, агрессией и отсталостью, и московской и петербургской элите не хотелось быть причастной к этому имиджу.

В самой же Азии и вовсе ни о какой Тартарии не слышали: это выяснил в 1820 г. в ходе дипломатической экспедиции русский барон шведского происхождения Е. К. фон Мейендорф.

В этой же экспедиции участвовал А. И. Левшин. После поездки он составил «Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких орд и степей», где также использовал понятие Татария. Интересно, что Татарию Левшин называет и Великой, и независимой, при этом оба раза термин используется как синоним киргизских степей.

Левшин описал Татарию как суровый регион, не все земли которого подходят для постоянного проживания: летом жарко, зимой холодно, степные почвы преимущественно неплодородны. Зато рассказал о татарской соли: «добываемая в степях соль бывает белая, красная, или малиновая, черная и зеленая, но вообще не так вкусна, как в России добываемая, ибо содержит более земляных частиц».

Работа Левшина была издана в Петербурге в 1832 г., но уже в середине 1820-х российские исследователи писали об ошибочности понятия Тартария/Татария. В «Собрании путешествий к татарам» Д. И. Языкова читаем: «Можно назвать грубою ошибкою, когда несколько столетий среднюю восточную Азию между Сибирью, Персией, Тибета и Китая, называли Великой Татарией, а ещё грубее, когда сию мнимую Великую Татарию разделяли на Свободную, Русскую и Китайскую».

В «Вестнике Императорского русского географического общества» за 1857 г. географический термин Независимая Татария назван ложным. Точку в терминологическом вопросе поставили составители энциклопедического словаря Ф. А. Брокгауз и И. А. Ефрон. На рубеже 19−20 вв. они отметили, что так раньше называли Среднюю и Центральную Азию, но ныне это наименование не употребляется.